Джон Норман - Пленница Гора
Все во мне дрожало от возбуждения. Я была мокрой от пота и едва держалась на ногах.
Рафф и Прон вытолкали на песочную площадку Ингу с Реной, требуя, чтобы те продемонстрировали свое мастерство в танце.
Зрители шумно переговаривались, делясь впечатлениями.
Я поспешила укрыться в темноте и тут же наткнулась на поджидающую меня Юту.
— Ты очень красивая, Эли-нор, — заметила она.
Я промолчала и пошла за ней к кухонному бараку.
Здесь Юта омыла меня водой и протянула полотенце. Я насухо вытерлась и собралась отправляться в барак для рабочих невольниц.
— Нет, — остановила меня Юта. Я с удивлением посмотрела на нее.
— Приведи себя в порядок, — сказала она, — и снова наложи косметику.
— Зачем? — спросила я.
— Делай то, что я тебе говорю, — приказала она. Я послушно наложила тени на веки и накрасила губы. Юта привязала мне к рукам колокольчики.
— А теперь сиди здесь и жди, — сказала она.
Больше двух часов мы просидели с ней на кухне. Наконец праздничный шум начал стихать, и воины, прихватив с собой понравившихся им невольниц, стали расходиться по своим палаткам.
Юта подошла и помазала меня за ушами и на груди туалетной водой.
Меня пронзила страшная догадка.
— Нет! — воскликнула я. — Только не это! Лицо Юты оставалось непроницаемым.
— Отправляйся в шатер Раска, — приказала она.
Мне не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться…
— Входи, — сказал Раск. Я вошла в его шатер.
В этот момент я с наибольшей остротой ощущала свою беспомощность и полнейшее одиночество.
— Опусти полог шатра, — распорядился Раск из Трева.
Я задернула полог и стянула его края кожаными ремнями, отделяя себя и моего повелителя от всего внешнего мира.
Обреченно уронив руки вдоль негнущегося тела, я повернулась к нему.
Над полной пылающих углей жаровней стояла тренога, предназначенная для установки железного бочонка и подогрева в нем вина.
Изнутри шатер был обтянут красным шелком. С поддерживающих полотняные стены шестов на толстых цепях свисали изящные, заправленные тарларионовым жиром светильники. По краям помещения стояло множество мешков, сундуков и баулов, наполненных сокровищами, награбленными тарнсменами во время своих разбойничьих рейдов и нападений на караваны торговцев. Горловины некоторых мешков были развязаны, и доверху наполняющие их золотые монеты отбрасывали на стены шатра яркие блики. Под откинутой крышкой ближайшего ко мне сундука я увидела целые россыпи украшений из благородных металлов, усыпанных жемчугом и драгоценными камнями.
Что и говорить: Раск из Трева владел большими богатствами.
— Подойди сюда, — приказал он.
Сопровождаемая перезвоном колокольчиков, я шагнула к нему.
Ноги мои утопали в толстых коврах, устилающих полы шатра. Их мягкий ворс приятно ласкал мои ступни.
В нескольких футах от своего повелителя я остановилась.
— Подойди ближе, — распорядился он. Еще несколько шагов в полной тишине, нарушаемой только перезвоном колокольчиков.
— Подними голову, — сказал мой повелитель. Я посмотрела ему в глаза.
На мне был надетый им ошейник, поставленные его рукой невольничьи клейма.
Я не могла выдержать его взгляд.
Я почувствовала, как он потянулся к моей накидке и через мгновение белые шелка соскользнули к моим ногам.
Он отвернулся, отошел к пылающей жаровне и опустился на ковер, скрестив перед собой ноги.
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга.
— Приготовь мне вино, — наконец сказал он.
Я выбрала в углу шатра бутылку каланского вина — наверняка из винных погребов Ара, хорошего качества, как и все остальное, попавшее к Раску из рук какого-нибудь ограбленного им торговца. Затем я отыскала небольшой медный бочонок, перелила в него вино и установила на треногу над пылающей жаровней.
Раск, скрестив ноги, сидел рядом и не спускал с меня задумчивого взгляда.
Через пару минут я сняла бочонок с треноги и прижалась к нему щекой; но он, как оказалось, еще недостаточно нагрелся. Я снова поставила его на огонь.
Напряженная тишина в шатре производила на меня гнетущее впечатление. Мне стало страшно.
— Не бойся, — словно почувствовав мое состояние, сказал Раск.
— Хозяин… — умоляющим голосом начала я.
— Я не давал тебе разрешения говорить, — оборвал меня мой повелитель.
Я послушно замолчала.
Мучительно медленно протекла еще минута-другая. Бочонок уже впитал в себя жар раскаленных углей, но не настолько, чтобы его нельзя было держать в руках. Я сняла его с огня и перелила вино в изящный, тонкой работы кувшин с узким вытянутым горлышком. На гладких стенках кувшина, покрытых искусной чеканкой, плясало искаженное до неузнаваемости отражение склонившейся над ним светловолосой невольницы с увешанным колокольчиками металлическим ошейником на шее.
Подогретое вино уже успело подарить часть своего тепла тонкостенному кувшину. Прикосновение к нему щекой подтвердило, что вино не перегрелось.
— Готово? — спросил Раск.
Моего повелителя не интересовало, что мне известно о его вкусах; он желал услышать только утвердительный ответ.
— Да, хозяин, — прошептала я.
Я не знала, какой температуры вино он предпочитает. Некоторым воинам нравилось вино, обжигающее горло, другие пили его слегка подогретым. Попробуй тут угадай! А если не угадаешь…
— Налей, — приказал Раск.
Я поспешно подхватила тонкостенный кувшин, вскочила на ноги и, сопровождаемая мелодичным перезвоном колокольчиков, подбежала к своему хозяину. Опустившись перед ним на колени и низко склонив голову в позе рабыни для наслаждений, я осторожно наполнила вином большой золоченый кубок.
— Позвольте, хозяин, предложить вам вина, — пробормотала я обязательную в данном случае фразу.
Он взял кубок, и я замерла от страха, не зная, что меня ожидает. Он коснулся губами края кубка, сделал маленький глоток, и на лице у него заиграла удовлетворенная улыбка. У меня будто гора свалилась с плеч: меня не ждало наказание за ошибку.
Я продолжала оставаться на коленях, пока он не торопясь, с наслаждением потягивал вино.
Когда в его кубке оставалось несколько глотков, он знаком приказал мне подойти поближе. Я опустилась на колени рядом с ним. Он взял меня рукой за волосы и запрокинул мне голову назад.
— Открой рот, — приказал он.
Я разжала плотно сомкнутые губы, и он стал поить меня вином из собственных рук. Я чувствовала, как оно течет мне по щекам, стекает по подбородку, капает на ошейник и на грудь. Вино было приятно теплым, хотя последние его капли, со дна кубка, показались мне обжигающими. Вкус вина был изумительным, но я не могла им насладиться из-за сковывающего меня напряжения. Я глотала его, закрыв глаза и чувствуя, как по телу у меня разливается дурманящее тепло.