"Фантастика 2023-141", Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Черчень Александра
Таким образом, у меня и бухгалтерия останется в полном порядке, и внимания к себе это сразу не привлечет. Тем более, что план мы сдадим, а с излишками, по всем правилам, всё ещё можем распоряжаться по собственному усмотрению.
Так что примерно в конце октября я приступил к воплощению своего плана в жизнь. Благо, мы заранее озаботились задокументировать какие убытки понёс каждый колхозник, и теперь я мог это компенсировать.
Надо ли говорить, что, когда я объявил об этом на собрании, то не все в это даже сначала поверили, но потом, когда осознали, что всё это правда, даже Фаддей не смог найти иных слов, кроме «спасибо».
И, глядя на этого расстроганного старика, который явно уже давно не ждал ничего хорошего от власть имущих, я понял, что сделал совершенно правильный выбор, вернув веру в справедливость многим людям.
Но, конечно, меня очень расстраивало, что я не могу решить подобные проблемы повсеместно. Страна в этом году получила тяжёлый удар.
Да и мне пришлось потратить целый год не на развитие и улучшение, а лишь на то, чтобы удержать старый уровень.
Но уж от следующего года я был намерен выжать всё возможное. Начиная от новой попытки добиться увеличения использования удобрений не только в своём колхозе, но и по всему союзу, а также активной пропаганды тепличного хозяйства (уж после засухи, это точно не должно остаться незамеченным и заканчивая активной войной против борщевика и его сторонников.
Тем более, что за это лето в исследованиях Васнецова наметился некоторых прогресс, хотя его ещё предстояло развивать в то время, как Вавилов и сотоварищи активно этому сопротивлялся.
И почему только некоторые люди не могут признавать свои ошибки? Тем более в текущей ситуации, когда сложно не заметить, что растение, при всех его возможных плюсах, явно ядовитое.
Заставить бы всех этих учёных мужей, в чью светлую голову пришла идея массово высаживать борщевик, активно собирать его на полях, лично столкнувшись с опасностью получить сильнейший ожог или отёк.
Посмотрел бы я на то, как они оправдывают свою биологическую катастрофу после подобного.
Но это потом, а сейчас я снова вплотную занялся попытками достучаться до Косыгина. Он, наконец, вернулся из ГДР, но, судя по всему, теперь был нарасхват. Так что добиться встречи всё ещё было очень трудно.
Однако, ближе к декабрю у меня это всё-таки получилось, и я поехал в Москву.
Глава 9
Москва встретила меня пасмурным небом и сырым снегом, который падая на землю моментально превращался в лужи. Несмотря на то, что уже на носу декабрь, настоящая зима пока не пришла. Впрочем, после летней жары, даже наше типичное грязное межсезонье казалось неплохой погодой.
В этот раз я поехал один, твёрдо намереваясь сделать эту поездку исключительно деловой. Даже в гости к Дорониным решил не заворачивать.
Пусть дел в колхозе в холодное время года всегда поменьше чем летом, но всё равно почему-то задерживаться в белокаменной не хотелось.
Да и, честно сказать, предстоящая встреча заставляла меня нервничать.
Мне совершенно не нравилось то, что происходит вокруг меня и моего колхоза. И хоть я стал заметной личностью и даже обзавёлся некоторыми друзьями наверху, моё положение никак нельзя назвать по-настоящему устойчивым.
Будет обидно, если, несмотря на все мои успехи и планы, меня попросту сожрут при помощи грязных подковерных игр.
Так что я всерьёз рассчитывал на какие-то подсказки от Косыгина или хотя бы на то, что уж он-то мне не враг.
Поэтому, когда меня провели в его кабинет, я был максимально сосредоточен, зная, что мне нельзя пропустить ничего из будущей беседы.
— Добрый день, товарищ Филатов, — поприветствовал он меня с улыбкой и протянул ладонь для рукопожатия.
Я ответил ему тем же, и мы уселись за большой лакированный стол.
Комната была светлой, чистой и просторной. Без излишнего пафоса, свойственного кабинетам многих чиновников.
— Слушаю вас, — снова обратился он ко мне, — два года назад, в Ялте наша личная встреча привела к довольно интересным последствиям. Чем удивите на этот раз?
— Так вы помните? — удивился я.
Он кивнул.
— Вы из тех, кто умеет устраивать вокруг себя переполох, который трудно не заметить и не запомнить.
— Надеюсь, это не недостаток, — улыбнулся я.
— А это вы сами мне ответьте, — смерил меня серьёзным взглядом Алексей Николаевич, — если я правильно догадался, то разве не поэтому вы добивались встречи со мной?
— Пожалуй, именно поэтому, — согласился я и кратко озвучил своё беспокойство насчёт того, что всё выглядит так, будто меня и мой колхоз попросту топят и душат, а затем спросил, — как так, товарищ Косыгин? Разве это справедливо?
— Совсем не справедливо, — ответил он глубоко вздохнув, — полностью с вами согласен.
После чего он замолчал, и я снова спросил:
— И что мы можем с этим сделать?
— А ничего мы с этим делать не будем, — отчеканил Косыгин, — потому что моя должность называется председатель совета министров, а задачу по поводу твоего колхоза поставил лично Леонид Ильич.
Вот это новости. Я едва ли не присвистнул от удивления.
— Но почему?
— А ты этот вопрос задавай не мне, а товарищу Суслову, нашему главному идеологу, который на заседании политбюро посвятил минимум полчаса рассказывая о том, что у нас в Советскому Союзе завёлся самый настоящий кулак-мироед. Да-да, это про тебя, — на эмоциях он даже внезапно перешёл на «ты», — и более строгие меры не были приняты в отношении твоего колхоза только потому, что это беспредел. И нам с министром Мацкевичем пришлось долго и серьёзно его отстаивать и защищать, чтобы вы отделались так как отделались, а не оказались разгромлены целиком и полностью.
Чем больше Косыгин говорил, тем мрачнее я становился. Всё оказалось ещё хуже, чем я думал. И врагов, судя по всему у меня гораздо больше, чем я надеялся.
Ну, во всяком случае я не верю, что подобным бы стал заниматься Суслов Михаил Андреевич, а значит есть и другие.
Ну а его отношение стало для меня сюрпризом, но, если подумать, он ведь коммунист старой закалки и самых жёстких взглядов, да ещё и большой консерватор. Не так уж и удивительно, что моя деятельность ему встала поперёк горла.
Плохо ещё и то, что именно при Брежневе он оброс наибольшим влиянием, чем когда либо. Так что пока мне трудно с ходу придумать, что с этим делать.
Алексей Николаевич, тем временем, продолжал:
— И, поверь, есть много тех, кто с радостью Суслова тогда поддержал. Многим ты, Филатов, на мозолях потоптался своим успехом. Слишком быстро взлетел, слишком часто высовываешься. А у нас, знаешь, как часто бывает? Ты уж прости меня за прямоту, но если кто-то из общего чана с говном выпрыгивает, то достаточно таких найдётся, кто не плечо ему подставит, а за ноги обратно тащить будет. Вот примерно это сейчас и происходит с твоим колхозом.
Я понимал, что он прав, но с ответом пока не спешил. Всё это стоило как следует обдумать.
Вот поэтому мне никогда и не нравилась политика. В любое время, хоть в будущем, хоть в прошлом — это чёртово болото с ядовитыми гадами, которые, чаще всего, думают совсем не о том, как сделать лучше для страны и для людей в ней живущих.
И даже если туда приходит человек с благородными целями, то ему очень сложно удержаться на плаву и не превратиться со временем в одного из них, постепенно поступаясь своими принципами и заключая сделки с совестью.
Хотелось бы мне просто работать, так, чтобы не мешали. Но хуже всего то, что во всех этих гребаных интригах я совсем не силён. А теперь придётся как-то выкручиваться.
— И как мне поступить со всем этим прямо сейчас? — спросил я, надеясь, получить хоть какой-то совет, от человека, который явно в таких делах не одну собаку съел.
— Работайте, Филатов, работайте. А о разговоре этом лучше помалкивайте. Худшее, что вы сейчас можете сделать — это рвать на себе рубашку и размахивать шашкой, крича о справедливости. Нет, сейчас самое время вспомнить, что за два года ты умудрился сотворить практически чудо. Причём, не благодаря, а вопреки. Вот этого мы от тебя и ждём. Что ты эти чудеса поставишь на поток, превратишь в планово-ожидаемое чудо, — он на секунду замолчал, отпил воды из стоящего рядом стакана, а затем продолжил, — и вот если ты до следующего съезда партии останешься на плаву, вот тогда ситуацию можно будет менять. Потому что, если твой колхоз не утонет, тогда у нас появятся более весомые аргументы. Ведь ты же не думаешь, что в этом только товарищ Суслов замешан? Там ещё товарищи из внешторга тоже по твою душу ножики точат.
