Память душ - Дженн Лайонс
– Эй, Кирин, обедать пойдешь?
Я уставился на дверь. О боги, будь оно все проклято! Мне надо было все обдумать. Конечно, Долгариац уже распорядился приготовить ужин, и, конечно, мы должны были присутствовать.
– Тераэт, присоединяйся к нам, – позвала Джанель, не обращая внимания на мой затравленный взгляд.
Я изо всех сил боролся с паникой. Возможно, мне стоило спрятаться под кроватью. А может, мы достаточно далеко от Пустоши и Таэна исполнит мою молитву, если я попрошу просто сдохнуть сейчас от смущения?
Я и пошевелиться не успел, как Джанель схватила меня за запястье.
– Не смей становиться невидимым, – прошептала она. Ее хватка могла бы заставить гордиться ею дракона.
– Отпусти, – прошептал я.
– Нет.
Я забыл запереть дверь и даже не проверил, заперта ли она на замок. Хотя на моем месте каждый был бы более параноидален. Короче, ничто не могло помешать Тераэту войти.
Что он и сделал.
Тераэт шагнул внутрь, слегка придержав дверь и умело балансируя подносом. Ванэ сделал несколько шагов от двери, его глаза метнулись к Джанель, а потом снова ко мне. Без сомнения, он заметил все: и наши взъерошенные волосы, и наши припухшие губы.
На его лице расплылась медленная улыбка.
Он выглядел довольным.
Я ждал совсем не этого. Как, впрочем, и не того, что весь поднос будет заполнен едой.
– Ну что ж. – Тераэт отнес поднос к кровати и поставил на приставной столик. – У вас обоих такой вид, будто вы вот-вот готовы начать веселиться. Можете заняться этим прямо сейчас. Притворитесь, что меня здесь даже нет. Меня это нисколько не побеспокоит.
– Тераэт! – заорал на него я, чувствуя, что краснею до кончиков пальцев ног. Но в следующий миг мой взгляд упал на поднос с едой, и я заморгал. Три прибора. Еды хватит на троих. А это означало, что он ожидал застать нас вместе.
– О, ты принес ужин. Ты просто замечательный, замечательный человек. – Джанель переползла через кровать, чтобы дотянуться до подноса.
– Ты ведь знал, что Джанель здесь, не так ли?
Тераэт усмехнулся.
– Конечно, я знал. Я не идиот. Вы либо в ее комнате, либо в твоей. – Тераэт лег на кровать напротив меня, скрестил ноги и оперся на локоть. И в этой его наглой ухмылке и сверкающих изумрудных глазах и был весь Тераэт. – Вопрос, который я задал, был с подвохом. У нас не будет официального ужина, потому что на него никто не придет. Я думаю, Турвишар занят тем, что допрашивает Долгариаца о социальных обычаях ванэ до демонического вторжения. Так что они оба, вероятно, заняты.
– А как же… – Я прервал себя на полуслове. – Не бери в голову. Я почти уверен, что и так знаю.
Док и Валатея наконец воссоединились после пятисотлетней вынужденной разлуки, а мои родители… ну, не уверен, чем они могли бы заниматься. Может, они агрессивно игнорировали друг друга или точили ножи. А может, занимались агрессивным сексом. От них можно ждать чего угодно.
В любом случае мы вряд ли еще несколько дней увидим Дока и Валатею.
– Тераэт, я понимаю, что это неудобно…
Тераэт наклонился и прижал палец к моим губам:
– Тсс. Не надо поднимать шум. Мы поужинаем, а потом я уйду, радуясь, что вы оба счастливы.
Внутри меня что-то вздрогнуло, а по губам распространилось приятное жжение. И пусть он ничего подобного не имел в виду, но это прикосновение было чисто плотским.
Наблюдающая за нами Джанель сдвинула брови. Некоторое время она гоняла еду по тарелке, потом выпустила булочку из пальцев и заставила себя улыбнуться:
– Нет, ну правда. Что мне с вами двумя делать?
Тераэт рассмеялся, с нежностью глядя на нее:
– Если хочешь, я мог бы кое-что предложить.
Ее губы искривились в усмешке, и она вновь потянулась за едой. Тераэт принес нам остатки обеда – все закуски, которые можно было съесть без особого труда. Без сомнения, это было сделано на тот случай, если он застанет нас гораздо более раздетыми, чем мы были сейчас. Весьма тактично с его стороны.
Тераэт взглянул в мою сторону, потом посмотрел снова, на этот раз дольше. На его лице появилась озабоченность:
– Кирин?
Я покачал головой, отвернулся и, спустив ноги с кровати, уставился в пол.
В чем же была проблема? В стыде? В чувстве вины? В чувстве гордости?
Я подумал обо всех ужасных, связанных с пытками взглядах Дарзина на то, как должен себя вести настоящий мужчина – о его испорченном убеждении, что «мужество» – это синоним «жестокости». Как он облажался с собственным сыном, настаивая на том, чтобы Гален соответствовал стандарту, который гарантировал, что мальчик, который должен был быть поэтом, никогда не будет счастлив и никогда не будет в мире с самим собой. Как я видел, как дети из Нижнего Круга столь же тщательно занимались этим, убежденные, что сексуальное влечение – это слабость и его можно сверхкомпенсировать насилием, которое Куур называл силой.
Неужели я действительно позволю столичным идиотским взглядам на то, что делает человека достойным, управлять мной? После всего, что я сделал, после всех тех проклятых пророчеств я продолжу эту проклятую цепь? Нет, извините, я отвергаю все ваши взгляды на женщин и рабство, а также на то, кто может использовать магию, но я полностью согласен с идеей, что две души могут любить друг друга только в том случае, если они рождены в телах противоположного пола.
Я почти слышал, как надо мной смеется Дарзин. А Джанель просто была разочарована.
Но разве я честен?
А вот Тераэт – да. Он был достаточно честен, чтобы признаться в своих чувствах, отказывался относиться к этим чувствам как к преступлению. Это было гораздо больше, чем я мог сказать.
И, будь оно все проклято, я знал, что я не трус. Вол-Карот? Конечно. У меня были веские причины бояться Вол-Карота. Но у меня не было безумно веских причин бояться всего этого.
– Кирин? – Я услышал шаги – Тераэт обошел вокруг кровати. – Прошу прощения. Не думал, что мой визит так сильно тебя побеспокоит. Я оставлю вас вдвоем…
Зашуршала ткань – Джанель поставила тарелку. Мы увидели, что Джанель направляется к окну. Она не обратила на нас никакого внимания, а лишь склонила голову набок и уставилась за стекло. Раздался негромкий стук, потом еще один. И еще один.
В стекло ударила белая вспышка – слишком маленькая, чтобы причинить какой-либо ущерб. Последовали новые вспышки и за ними – тихий стук.
Кости.
О стекло бились мелкие рыбки. Только это были не совсем рыбки. Скорее это
