"Фантастика 2023-141", Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Черчень Александра
Так что в ответ я получил лишь уклончивое:
— Товарищ Филатов, я очень рад слышать, что вас так беспокоит Козельский район. Мы все знаем, что вы человек отзывчивый и деятельный. И, как депутат, вы уже успели активно поучаствовать в жизни нашего района, за что все вам очень благодарны. Но, поверьте, вам не нужно подменять собой органы исполнительной власти. Не стоит тратить на это своё драгоценное время, ведь мы и сами делаем всё необходимое.
Я не удержался от ответной подколки:
— Если бы вы всё успевали, то больница и детский сад не оказались бы в таком плачевном состоянии.
Он пожал плечами и, ничуть не смущаясь, ответил:
— Работы по их ремонту были уже включены в планы, но, конечно, с вашей помощью всё получилось гораздо быстрее.
К сожалению, даже как у депутата, у меня не было полномочий заставить его что-то делать напрямую. Скандалить я с ним тоже не собирался. Так что просто попрощался и уехал, обдумывая возможные следующие шаги.
К счастью, хотя бы с Емельяновым, секретарём уже Ульяновского района, мне повезло больше. Он, конечно, тоже, как и все, остался не в восторге от того, что я развожу кипеш, но всё-таки согласился посодействовать моему плану.
А вот дальше, я понял, что зря я вообще начал с районов. Надо было сразу же ехать к Кандренкову, секретарю обкома Калужской области. Но, видимо, неудачная встреча с Мацкевичем слишком уж сильно понизила мои ожидания.
Конечно, высока вероятность, что и Андрей Андреевич посчитает мои предложения всего лишь паранойей, но попытаться всё равно стоит. Я ведь ничего от этого не потеряю. А Кандренков и на всяких Болотниковых уже повлиять может с полными на то полномочиями.
Когда я оказался в его кабинете, то уже сразу приготовился слушать о том, что я слишком уж перестраховываюсь. Эта песня звучала теперь для меня ото всех, так что я уже привык.
Но Кандренков при этом хотя бы был рад меня видеть. Я сразу же почувствовал себя как в гостях у старого друга. Видимо, несколько гулянок у нас в колхозе, где он здорово расслабился и покуралесил, изрядно расположили его ко мне, с учётом, что я ни разу и нигде его не сдал и не намекнул на его поведение, не слишком подобающее чиновнику на такой высокой должности. Хотя я и правда его не осуждал. Все мы люди.
— Сан Саныч, — дружески обратился ко мне он, — у нас ведь и так пожарная безопасность на хорошем уровне. За этим следят и лесничества, и добровольцы, и сами пожарники.
Я кивнул.
— Конечно, это так. Но, боюсь, что этим летом, даже такого высокого уровня контроля, который уже есть в стране, может не хватить. К тому же, дело не только в пожарах. Было бы неплохо, если бы вы повлияли и на руководства других колхозов в области, чтобы они тоже озаботились экономией воды и старались не увеличивать поголовье скота.
— Вот я правда, очень вас уважаю, товарищ Филатов. Но не понимаю, откуда столько уверенности, что нас ждёт не просто обычное жаркое лето, а какая-то ужасная засуха?
— Конечно, я не могу сейчас ничего доказать, — был вынужден согласиться я, — но, Андрей Андреевич, посмотрите на это с другой стороны. Предложенные мной меры практически ничего не стоят. Зато, если я прав, то это не только убережёт Калужскую область от катастрофы, но и поднимет нашу репутацию как в глазах жителей, так и в глазах высшего руководства страны. А я уверен, что все те меры, что я предлагаю — правильные. И мы об этом не пожалеем.
Кандренков вздохнул и задумался, а потом ответил:
— Эх ладно, Филатов, поверю вам на этот раз. Всё-таки до этого вы ни разу не подводили. Но, учтите, если вы ошибаетесь, то дальше я буду уже с осторожностью относиться ко всем вашим сомнительным инициативам перед тем, как ставить на уши всю область.
— Спасибо, Андрей Андреевич.
Мы пожали друг другу руки и попрощались. А я уехал воодушевлённый тем, что, может быть, хотя бы области удастся избежать тяжёлых последствий засухи. Всё лучше, чем спасти один только колхоз.
* * *Кандренков не обманул. Он действительно и протолкнул и закон со штрафами, и заставил местные газеты массово выпускать материалы о пожарной безопасности и мерах борьбы с возможной засухой.
И вся эта кипучая деятельность не осталась незамеченной и в других областях. В один из дней ко мне в кабинет ворвался возмущённый Фролов, тряся какой-то московской газетой.
— Вот. Полюбуйся, — в сердцах кинул он мне её на стол и открыл на нужной странице.
Я увидел небольшую заметку о том, что в Калужской области чиновники сошли с ума и ударились паникёрство, предпринимая чрезвычайные меры и терроризируя своих жителей дополнительными надуманными и совершенно ненужными правилами.
Конечно, всё это было написано не в таких резких выражениях, но общий смысл угадывался чётко.
А под заметкой была ещё и карикатура, где колхозник, очевидно, из Нового Пути, моется в бочке с грязной дождевой водой, в которой плавают кувшинки и лягушки, при том, что в окне его дома видно водопроводный кран.
Глядя же на неудомённо уставившегося на него соседа, колхозник поясняет: «А из крана мы картошку поливаем!».
Карикатурист очевидно намекал на то, что мы срочно бурим артезианские скважины рядом с полями.
— Теперь люди думают, что мы тут все идиоты! И смеются над нами! — продолжал возмущаться он.
Я вздохнул.
— Петрович, не принимай ты всё это так так близко к сердцу. Вот когда планы сдавать будем, тогда и увидим, кто смеяться будет.
Глава 25
С того момента как я вспомнил про засуху и начал предпринимать активные действия для успешной с ней борьбы, прошло полтора месяца. За всё это время дождь мы увидели ровно один раз, примерно через три дня после собрания и то, лил он не сказать чтобы долго. Но всё же этого вполне хватило, чтобы заполнить несколько сотен бочек и других резервуаров по всему колхозу, которые впоследствии нам пригодились.
Уже к концу июня вся страна ощутила на себе сухую и невероятно знойную погоду, а тем людям, которые сомневались и даже высмеивали мои слова теперь ничего не оставалось, кроме как вкушать последствия своих решений.
Спастись от жары люди не могли ни днём, ни ночью. Кто-то даже предпочитал спать на улице, хотя не сказать, чтобы это особенно помогало, хотя ночью, конечно, становилось чуть менее душно.
И это нам ещё повезло! В нашем регионе температура редко доходила до сорока градусов цельсия, обычно не больше тридцати семи, а вот самая тяжёлая обстановка наблюдалась в Ивановской, Горьковской, Костромской, Калининской и Рязанской областях, где столбик термометра не опускался ниже этих самых сорока градусов. Будь и у нас такая жара, то потери урожая оказались бы куда более значительными, даже несмотря на всю нашу подготовку.
Как бы там ни было, ситуация в стране оказалась настолько серьёзной, что от людей, нагло высмеивающих чрезмерных, по их словам, перестраховщиков не осталось и следа. Отныне никто не осмеливался шутить на этот счёт.
Даже той газете с карикатурой досталось. Причём без моего вмешательства. Как я потом узнал, обиженные жители Калужской области просто засыпали редакцию возмущёнными письмами. Особенно, когда засуха начала набирать обороты.
Хотя, когда началось реально пекло, про эту статью вспомнили и не только мои земляки, ругаясь на то, что из-за подобного пренебрежительного отношения, предупреждения о вероятной засухе были многими проигнорированы.
В конце концов, газета была вынуждена даже написать опровержение, в котором призналась, что их журналисты были не правы и плохо разобрались в вопросе, а также несмело извинились перед жителями калужской области и всеми остальными, кто предусмотрительно подготовился к природной катастрофе.
Но, к сожалению, последних было исчезающе мало.
Для большинства регионов страны быстро стало очевидно, что огромная часть урожая погибнет, как бы люди не старались его спасти. Поля, обычно живые, цветущие и пышные, теперь превратились в забытые и выжженные земли, а воздух наполнился палящим жаром, словно призывая последние капли влаги высохнуть и исчезнуть. Естественно, это всё привело не только к потере урожая, но и снижению пастбищных угодий для скота, создав тем самым ещё одну проблему в стране.
