Когда земли окутает мрак - Вуд Яна
Хейта решительно стиснула зубы.
– Боюсь, они не оставили нам другого выхода.
– Да! – кивнула Харпа. – И ты должна это понимать. И должна быть готова сделать всё, что потребуется. От нас и жалкой горстки стражников да ополченцев зависит, сумеют ли жители города пережить ночь. А это значит, нам придется пойти на то, что делать неприятно, но до́лжно.
Хейта вздохнула.
– Да. Но вряд ли после этого мы сможем называться хранителями…
Харпа нахмурилась.
– Быть хранителем не значит делать только то, что хочется. Быть хранителем – значит брать на себя то, что не могут взять другие. Не обязательно хорошее. Ты верно тогда говорила, без нужды убивать нельзя. Но иногда, когда тебе не оставляют выхода, приходится делать жесткие вещи, чтобы простые люди могли спокойно спать в своих постелях, не ведая этой темноты. Но нам надо еще и помнить. Помнить, что это не есть хорошо, и не позволять этому укорениться, разрастись. Иначе оглянуться не успеешь, станешь ничем не лучше того же злыдня. Это очень тяжело. Но никто и не говорил, что быть хранителем – легко.
Мар воззрился на Харпу с неподдельным уважением.
– Вот это ты даешь! Похлеще Гэдора завернула. От него премудрости набралась?
Харпа криво усмехнулась.
– Ну кто-то же должен.
Хейта посерьезнела.
– Ты всё верно сказала про хранителей. Так и есть.
Харпа серьезно кивнула.
– За стенами города нас будет ждать лишь смерть, ничего более. Если у тебя дрогнет рука, поверь мне, у того, кто кинется на тебя, она не дрогнет точно.
Хейта судорожно кивнула.
– Я поняла. – Она медленно выдохнула, собираясь с духом. – И я готова.
V
Гэдор что-то старательно втолковывал перепуганному мужику. Заприметив друзей, он бросил доставать беднягу и поспешил к ним навстречу.
– Как обстоят дела? – спросила Хейта, пристально озираясь.
Гэдор в сердцах махнул рукой.
– Будь они прокляты, эти рогачи! И без них народ был напуган, а теперь и подавно! Только стражники еще как-то держатся. Но Мерек вновь гонит свое полчище на стену, так что им недолго осталось.
– А как стена? – спросил Брон, заглянув вниз.
– Слава звездам, не пробили пока. Но камни сыплются. Так что дело за малым. А пробьют – считай, город пал!
– Не пробьют! – дерзко заявила Харпа.
Гэдор с подозрением оглядел их всех.
– А вы что задумали, голубчики?
– Им жизнь не мила стала, – брякнул Мар. – Хотят со стены сигануть и вчетвером отражать нападение целого войска.
– Ну, почему же вчетвером! – из-за спины Харпы неожиданно возник Фэйр. – Я тоже на что-нибудь сгожусь. Здесь от меня всё равно мало толку.
– И мы не будем сражаться с войском, – заметила Хейта. – Наша задача – остановить рогачей.
Гэдор пожал плечами.
– Куда вы, туда и я, сами понимаете. – Он усмехнулся. – И какой у нас план?
Хейта смешалась.
– Плана, почитай, нет. Надо сбить рогачей с толку, напугать, обратить в бегство.
Следопыт почесал затылок.
– Что ж, иногда лучший план – это его отсутствие. А медлить дольше нельзя. Давайте покажем этим рогачам, на что мы способны. Кто подсобит мне спуститься?
Харпа немедля подалась вперед, обхватила следопыта за пояс.
– Готов?
Тот кивнул.
– Всегда.
– Держись за меня крепко, – наказала она и прыгнула.
Следом за стеной исчезли Мар и Фэйр. Хейта смекнула, что ей придется спускаться с Броном. Делать ей этого совсем не хотелось. Но и упрямиться было глупо, это она хорошо понимала. Она замерла, не ведая, как поступить.
Брон без труда сообразил, что означает ее молчание.
– Я могу спуститься и сказать Харпе, чтобы она вернулась за тобой, – предложил он.
– Нет! – Хейта упрямо мотнула головой. – На это нет времени.
Стиснув зубы, она шагнула вперед.
– Что я должна делать?
Брон пожал плечами.
– Просто не смотри вниз и доверься мне.
Хейта с шумом выдохнула. Вот с последним у нее точно были серьезные проблемы. Как довериться ему теперь? После всего, что она узнала?
«Но он ведь не по своей воле убил отца, – вновь зашептал на ухо внутренний голос. – И Мар правду сказал, Брон не просто горюет из-за этого – ненавидит себя».
«Но он мне солгал!» – мысленно возразила сама себе Хейта.
«Он утаил правду, но не лгал, – тут же нашелся внутренний голос. – Это не одно и то же».
Собравшись с духом, Хейта решительно кивнула.
– Хорошо.
Брон на диво быстро оказался за ее спиной. Широкая шероховатая ладонь легла девушке на пояс. Хейту прижало спиной к груди оборотня. Она судорожно втянула воздух, боясь осознать, что вновь оказалась к Брону так близко.
Тот наклонился, прошептал ей на ухо:
– Быть может, просить от тебя доверия – это слишком. Но ты должна понимать, я не причиню тебе вреда. Ни за что на свете. Скорее погибну сам. Со мной ты в безопасности.
Хейта вздрогнула, чувствуя, как от его теплого дыхания по шее побежали мурашки, кивнула.
– Я знаю.
Она не могла видеть, но почувствовала, что Брон улыбнулся. Шире, чем он улыбался обычно. С ней он всегда улыбался иначе.
– Хорошо – мне придется держать тебя крепко.
В подтверждение его слов рука оборотня обхватила девушку за талию. Она затаила дыхание, борясь с желанием вырваться и другим, противоречащим первому, испугавшим ее саму, – прижаться к нему еще сильней. А в следующий миг оборотень прыгнул.
В мгновение ока он оказался на краю парапета. Хейта невольно поглядела вниз, и от увиденного у нее перехватило дыхание.
– Не смотри вниз, – напомнил ей он. – И ничего не бойся.
– Я не боюсь, – упрямо возразила Хейта. – В детстве я взбиралась на верхушки самых высоких сосен.
Брон вновь улыбнулся.
– Как скажешь. – И принялся спускаться.
Но, едва ноги Хейты оторвались от земли, она невольно ахнула. Оборотень держался за стену только одной рукой. Хотя теперь она мало походила на руку – скорее, на огромную волчью лапу. Острые когти впивались в щербины и щели между камнями.
– Мы… мы сорвемся, – вырвалось у Хейты.
– Пока ты лазила по деревьям, я покорял такие вот стены. Никогда не пользовался крюками или веревкой, только собственной силой, – невозмутимо отозвался тот.
Хейта сдвинула брови. Неизжитая обида подзуживала задеть его, отплатить.
– Когда занимался разбоем? – бросила девушка сквозь зубы.
И хотя Брон был и так сосредоточен, а мышцы его по жесткости походили на корни деревьев, Хейта ощутила, как он напрягся.
– Да, когда занимался разбоем, – без всякого выражения ответил он. – У меня не было ни семьи, ни крыши над головой. Мне надо было как-то выживать.
– Не обязательно грабить других, чтобы выжить, – ответила Хейта.
– Я ненавидел себя тогда ничуть не меньше, чем сейчас, – спокойно проговорил Брон. – И не думал, что достоин иной судьбы.
Хейта хотела возразить ему, но, к своему собственному удивлению, не смогла. В словах Брона крылась злая, уродливая правда.
Камень выкатился из-под сапога оборотня, Хейта невольно дернулась в его руках. Нога Брона соскользнула, но он не сорвался. Только прижался вместе с Хейтой к стене, удерживая равновесие.
Хейта невольно затаила дыхание, чувствуя при этом, как сердце ее заколотилось точно бешеное. Она знала, что не должна испытывать волнение подле Брона. Не должна чувствовать к нему того, что было между ними прежде. Но сердце всегда неохотно поддается доводам разума. И ее сердце тоже слушаться не желало.
– Ты очень напряжена, – прошептал Брон, вызвав на ее коже очередную волну мурашек. – Такое чувство, что я держу не человека, а дрожащий от натуги лук. Не тревожься, я тебя не уроню. Ты легкая, как юное деревце.
Хейта, с привычным ей упрямством, хотела возразить, но не нашлась что сказать, а потому, к удивлению оборотня и самой себя, послушалась. Она перестала судорожно цепляться за камни, позволила телу стать мягким и гибким и слегка откинулась назад, прислонившись к груди оборотня.
