Предвестник - Василий Горъ
— В наш самолетик все желающие не поместятся. Ведь Тимур берет с собой трех сестричек, а Миша, Костя и Игорь — своих девушек. Поэтому эта компания прилетит в Улан-Удэ рейсовым самолетом тридцатого декабря. А мы сгоняем за ними на «Астон-Мартинах» огневой поддержки.
— Спасибо за ответ… — вежливо сказал парнишка, но я почувствовал, что он расстроился, допер до причины и мысленно усмехнулся:
— Эти «конверты» дожидаются нас на авиабазе, соответственно, на озеро и обратно ты будешь лететь на одном из них. Вопросы?
Вопросы, конечно были. Как и желания типа «А можно будет им порулить?» Но задавать их он постеснялся — отрицательно помотал головой, следом за мной ломанулся к трапу, поднялся на борт, снял пуховку, прошел в первый салон, огляделся по сторонам и потерял дар речи.
— Сын, про подписку о неразглашении помнишь? — лязгнул сталью его отец, обнаружившийся на диване с бокалом коньяка в руке.
— Конечно, пап! — торопливо кивнул Егор, оторвав взгляд от аппаратуры спецсвязи, и вежливо поздоровался с Кнопкой, Афиной и Зимой, которые заканчивали накрывать на стол.
Я представил ему эту троицу, заставив себя озвучить настоящие имя и отчество Богини Войны, к которым пока не привык, затем жестом показал Зиме, что можно взлетать, дал ей пройти мимо себя и отправился во второй салон. Проверять, как там Мадонна. Тусовавшихся с нею Голикову, Рыжову и Ростовцеву отправил к гостям, попросил Люду встать и с интересом оглядел с ног до головы.
Кроссовки, надетые на время перелета, конечно же, проигнорировал — полюбовался тренированными ножками, затянутыми в спортивные тайтсы, и той частью чертовски аппетитной задницы, которую было видно с моего места, затем перевел взгляд на плоский живот, прячущийся под обтягивающей водолазкой с высоким воротом, восхитился бюсту, который в правильно подобранном лифчике мог свести с ума любого половозрелого представителя сильного пола, оценил короткую, но стильную прическу от Ольги и закончил взгляд на маске а-ля театральная.
Эта часть наряда, подобранная все той же Кнопкой, естественно, привлекала к себе внимание и цветом под водолазку, и рисованными глазами, и узенькой щелью на месте рта, зато скрывала от посторонних взглядов сильно сгладившиеся рубцы и тоненькие полосочки здоровой кожи, появившиеся между ними. Вот я и выдал вердикт, подкрепленный абсолютной уверенностью в эмофоне:
— Выглядишь на твердую пятерку. А крошечный минус компенсируется запредельной сексуальностью фигуры.
— Можешь не успокаивать… — спокойно усмехнулась она. — Я готова к первому выходу в свет и не запаникую.
— Умничка! — похвалил ее я, подал руку и повел знакомиться с Еремеевыми…
…Пятичасовой перелет до авиабазы Белая прошел, как говорится, в теплой и дружественной атмосфере. Светлана Николаевна, оказавшаяся на редкость толковой и компанейской особой, с легкостью вписалась в компанию и уже через четверть часа после взлета ухохатывалась над байками Татьяны, Леры и Афины. Егор, фанатевший с Ростовцевой куда больше, чем с меня, довольно быстро оклемался от шока, вызванного знакомством с Людой, и вскоре обсуждал с ней какие-то тонкости техники киокушин-карате. Ну, а сам Виктор Викторович то общался со мной, то уходил во второй салон, чтобы ответить на звонки по работе. В результате спать мы так и не легли, но в момент приземления пребывали в прекраснейшем настроении. Поэтому, выглянув в иллюминаторы и полюбовавшись на здоровенные сугробы, мимо которых несся «Гольфстрим», потребовали продолжения той истории, которую рассказывала Голикова. Не торопились и после того, как самолет остановился: дослушали рассказ, посмеялись, спокойно встали со своих мест и принялись утепляться — Закат, обратившийся к нам в момент начала снижения, сообщил, что в Усолье-Сибирском минус двадцать один градус по Цельсию, влажность воздуха восемьдесят один процент, а ветра практически нет.
На трап, опущенный Завьяловой, я вышел самым первым, недоуменно оглядел слишком большой ангар и развернулся на месте, чтобы вломиться в пилотскую кабину и выяснить, с какого перепугу Берестов загнал самолет не туда. Однако наткнулся взглядом на улыбающегося Еремеева, прочитал его эмофон и вздохнул:
— Ваши шуточки?
— Не шуточки, а один из сюрпризов! — довольно ухмыльнулся он, «помог» мне спуститься на бетонное покрытие и повел рукой в сторону российского малого десантно-штурмового конвертоплана «Вихрь», стоящего метрах в тридцати: — А вот второй: машинка, без которой возить гостей на Фролиху и обратно будет затруднительно.
ТТХ этой «машинки» я никогда не видел, так что оценил размеры ее фюзеляжа и пришел к выводу, что в нее, при большом желании, можно будет впихнуть человек двадцать пять-тридцать. Такое количество гостей я к себе таскать не планировал, но за подарок поблагодарил от всей души. Ведь этот конвертоплан снимал действительно серьезную проблему с мотаниями туда и обратно: скажем, в этот приезд я рассчитывал перевезти нашу компанию и закупленные продукты за два с половиной рейса.
— Кстати, машина тоже в эксклюзивной комплектации! — дослушав мой спич, заявил Виктор Викторович. — И должна понравиться Анне Аркадьевне не меньше ее любимого «Гнева».
— Что мне должно понравиться не меньше «Гнева»? — донеслось из первого салона, и через считанные мгновения на трапе нарисовалась Росянка.
— Во-он тот «конверт»! — хором сказали мы.
— «Вихрь»? Серьезная машина! — признала она, поймала ключ-карту, брошенную пресс-секретарем президента, и застыла, услышав его следующую фразу:
— Это вам. В качестве благодарности за спасение жизни.
Анька задумчиво подергала себя за кончик носа, оценила внутренний настрой Еремеева и коротко кивнула:
— Спасибо. Пойду разбираться с управлением и прогревать движки.
А я огляделся по сторонам в поисках «Астонов», приобретенных для особняка на Фролихе, обнаружил их с другой стороны «Гольфстрима», а затем оценил и размеры жилого блока, «ютящегося» в левом дальнем углу ангара. В голову сразу полезли мысли о стоимости аренды всего этого великолепия, но я волевым решением задвинул их куда подальше, подхватил спортивные сумки с одеждой и ломанулся к «Вихрю»: на улице был не май месяц, а нам с Закатом предстояло перетащить из самолета в «конверт» больше двух тонн груза.
Пока шел, с интересом разглядывал обводы грозной боевой машины, способной в одно рыло сравнять с землей небольшой городской квартал или превратить в лунный пейзаж приличный кусок линии фронта. Само собой, обратил внимание на тридцатимиллиметровую скорострельную пушку в носовой части фюзеляжа, два счетверенных крупнокалиберных пулемета, вынесенные на оружейные пилоны, и на восемь разнокалиберных ракет на внешней подвеске, но задавать дурацкие вопросы даже не подумал. Просто мысленно отметил, что презент, судя по всему, совсем не потерял в зубастости. Когда добрался до трапа и поднялся в десантный отсек, с большим трудом удержал на месте отваливающуюся челюсть: эта часть военной машины отличалась от второго салона нашего «Гольфстрима» разве что цветом использованной обивки. А все остальное, включая кресла с морем всяких регулировок, было того же класса!
