Клинок ведьм - А. К. Малфорд
Ренвик рассмеялся, и Хейл бросил карты на стол, ворча:
– Как ты это делаешь?
– Я бы сказал, это удача, – проговорил Ренвик с пьяной улыбкой, – но мы оба знаем, что это мастерство.
Король Высокой Горы раздобыл где-то в городе колоду карт – и Руа поняла зачем. Ренвик потерял сегодня близкого друга.
Реми наклонилась к Руа.
– Ты и этот клинок… вы великолепны вместе.
Баба Аиру была права: магия ведьм связана с Бессмертным клинком, и, если пользоваться им в гневе или страхе, он сделает ее жестокой и заставит совершать опрометчивые поступки. В такие моменты она была не лучше Валорна, но… Руа посмотрела на Ренвика, потом на Анерин, на Бри и Талхана. Сейчас она чувствовала, как что-то тихонько греет ее изнутри, а не охватывает безумным пламенем. Это что-то всегда было в ней, колодец, из которого она могла напиться. Там всегда было больше гнева, боли и страха, но Руа была уверена, что отныне там станет больше любви и тепла. Внутри нее была сила, которую она использовала, чтобы стать Мхениссой.
– Так же, как ты и твой амулет, – ответила Руа.
– Амулеты нашего народа. – Реми коснулась красного камня на шее. – Однако я полагаю, что Бессмертный клинок отныне принадлежит Северу.
– Не имеет значения, магия какого цвета его выковала.
Всю жизнь Руа мысленно разделяла ковены, но правда была в том, что все они были ведьмами. Интересно, пыталась ли хоть одна ведьма когда-нибудь использовать амулеты другого ковена для своих заклинаний? Ведьмы всегда с гордостью проводили черту между своим и чужим ковенами, так что, вероятно, даже не пробовали это сделать.
– Это магия ведьм – она всегда предназначалась для их защиты, в каком бы королевстве они не жили.
Реми лишь горько усмехнулась.
– Во мне течет кровь Высоких гор, и я все еще владею магией красных ведьм.
Руа повернулась к сестре.
– Неважно, где я живу. Я – твоя семья.
Карие глаза Реми встретились с ее, лицо смягчилось, и она обняла Руа.
– Я рада, что ты моя семья, Ру.
Услышав свое прозвище, Руа улыбнулась.
– Даже когда я хожу угрюмая и вечно ворчу?
Реми рассмеялась:
– Да, даже тогда.
Ренвик поднялся с лавки, разминая шею и плечи.
– Я отправляюсь спать, – сказал он тихо. – Спокойной ночи.
Руа собиралась пойти за ним, но Ренвик посмотрел на нее и, слабо улыбнувшись, проговорил:
– Побудь со своей семьей.
Руа наблюдала, как он вышел за дверь и направился к трактиру на соседней улице. Она чувствовала его боль так, словно та была живым существом. И она знала, что никакое веселье не сможет его отвлечь. Ренвик горевал о своем друге, и от этой мысли сердце Руа разрывалось: он привык уходить и страдать в одиночестве, как и она сама.
Реми проследила, как взгляд Руа уперся в темный дверной проем.
– Иди.
– Увидимся утром. – Руа оглядела остальных и остановилась на Анерин, спящей на плече Бри.
Реми фыркнула:
– Не беспокойся, я уложу твою подругу в постель.
– Всем спокойной ночи! – Руа обратилась к собравшимся за столом. Те уставились на нее осоловелыми, пьяными глазалами и помахали.
Руа двинулась по улицам, усыпанным белой снежной пудрой. Она вздрогнула, вспомнив о Ведьмином стекле, все еще висевшем на шее Огастуса Норвуда. На что еще был способен этот волшебный камень теперь, когда сурааш освободились от проклятия? Как он получил доступ к древней магии фиалковых ведьм? Руа думала, что смерть Валорна положит конец ее страданиям, но теперь она думала, что настоящие проблемы только начинаются. В голове у нее промелькнул образ Реми на склоне холма, окутанной туманом, с луком в руках. Теперь Руа была уверена: с чем бы она ни столкнулась, они с сестрой будут противостоять этому вместе.
Внезапно Руа подвернула лодыжку и чуть не споткнулась о пустую бутылку, брошенную посреди улицы. Она так погрузилась в мысли, что не заметила ее. На крыльце слева сидели два пьяных старика и передавали друг другу выпивку – единственные жители Валтена, не спавшие в этот час. Оба захихикали, глядя на клинок, висевший на бедре Руа – видимо, они не подозревали, кто она такая. Как странно, наверное, Руа выглядела в их глазах – и как мало они знали.
Опустив взгляд, Руа собиралась пройти мимо, но один из пьянчужек окликнул ее:
– Что, играешь в рыцаря, девчонка?
Руа готова была дать им отпор, внутри закипал гнев, но Бессмертный клинок почему-то молчал и тихо лежал в ножнах. Она взглянула на стариков, и оба разинули рты.
– И что?
Она ухмыльнулась, и ее улыбка напугала их гораздо больше, нежели меч. Глядя в округлившиеся от ужаса глаза, Руа звонко рассмеялась – и смех ее тут же превратился в ведьмин гогот. У Руа на примете была дюжина способов убийства этих двоих, но все, чего она хотела, – это смеяться над их глупостью. Она была девушкой, фейри, принцессой, воином… и ей незачем было что-то доказывать этим двоим.
Пьяницы быстро вскарабкались на крыльцо дома и протиснулись внутрь, а Руа, посмеиваясь, пошла дальше. Проходя мимо рядов темных лавок, она заметила горящий фонарь у трактира, и смеяться тут же расхотелось.
Ее суженый ушел, чтобы вдоволь погоревать. И она одновременно ощущала радость и печаль. И это было так странно – что оба эти такие разные чувства, настоящие, честные, живут в ней сейчас и освещают разные уголки ее души.
Она прокралась в темный подъезд и на цыпочках поднялась по лестнице, бесшумно пройдя по коридору к комнате Ренвика. Дверь была не заперта. Руа осторожно прошла в безмолвную темноту и обнаружила, что Ренвик, ссутулясь, сидит на краю большой кровати, положив голову на руки.
Руа медленно подошла и села рядом, прислушиваясь к его порывистому дыханию. Когда она коснулась своей теплой рукой его спины, он заплакал сильнее. Сердце Руа рвалось к нему и болело – сегодня Ренвик потерял еще одного брата.
– Прости, – прохрипел он, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Руа сжала его пальцы.
– Никогда не извиняйся за это, никогда, – прошептала она, моля довериться ей. – Я хочу тебя всего, Ренвик, каждый темный уголок твоей души.
Он смотрел на нее горящими глазами: ведь говорил ей то же самое совсем-совсем недавно.
– Мы продолжаем отчаянно швырять свои чувства в дыру в груди, зная, что ее никогда не заполнить, и потихоньку умираем в попытках все же сделать это. Так позволь
