Андре Олдмен - Древо миров

— Да это же Бу! — раздался сзади голос дядюшки Гнуба, подошедшего с новой порцией браги. — Плохо выглядишь, мелкота, крылышки твои совсем обгорели, да и хвостик изрядно почернел. Шутил свои дурацкие шутки в дымоходе?

— Этот дух сопровождал вашего Конна в Лучезарном Мире, — сказал Мидгар. — Он знает, где искать короля. Ну, побратим Дак, вступаешь в нашу дружину?

Глава четвертая

Город

Все позволенное противно, и вялые, заблудшие души стремятся к необычному.

Сначала Железная Рука решил, что видит Огнедышащие Горы. Темная гряда вздымалась впереди, теряясь в низких облаках, словно наполненных жидким огнем, — равнина, лежавшая перед обозом, была ярко освещена. Но зарево это было не багровым, а желтоватым, похожим на солнечный свет.

— Город, — указал вперед Мидгар. — Свет — из окон, проделанных в крыше.

— Ругорумы делают окна в крышах своих домов? — удивленно переспросил рыцарь.

— В Городе нет домов, а крыша одна на всех.

Лисий Хвост коротко рассмеялся.

Они все шли и шли по равнине, а стена Города как будто не приближалась. Скрипели колеса, фыркали волы, чавкала под ногами грязь. Люди молчали.

Потом они вышли на дорогу. Мощенная каменными плитами, она вынырнула из-под снега, словно водяная змея из озера. Поземка гуляла между щелей и выбоин — видно было, что этой дорогой давно никто не ходит.

Вблизи стена Города оказалась похожей на откос какого — то гигантского плато. Сложенная из огромных желтоватых блоков, подогнанных столь плотно, что стыки едва виднелись, она была чуть скошена внутрь огороженного пространства, но казалось, что стена нависает над головами всей своей чудовищной массой, готовой в любой момент рухнуть и раздавить путников, как ничтожных насекомых, Дагеклан задрал голову, выискивая бойницы, но не увидел ни единого отверстия.

Мидгар остановил обоз возле огромного портала и велел распрягать волов.

К воротам вели три широкие ступени, больше похожие на террасы: они были столь высоки, что доходили Дагеклану до пояса. Рыцарь вспомнил, что Город строили ямбаллахи, и смог по достоинству оценить немалый рост небожителей. Для удобства простых смертных поверх ступеней кинуто было несколько досок с црибитыми поперечными брусками — по этим сходням Железная Рука, дядюшка Гнуб и оба брата поднялись к порталу.

Полуколонны, похожие на стволы гигантских секвой, выступали из стены, поддерживая высокий полукруглый фронтон, более сходный с бастионом крепости, нежели с надвратным украшением. Нижняя часть стены у входа была покрыта плитами разноцветного мрамора, желтого, розового, голубого. Над плитами, отделенные белой полосой, виднелись остатки фресок, столь испорченные непогодой, что изображения давно превратились в смутные тени и пятна.

Створки огромных ворот выложены были цветными рельефными изразцами, когда-то, несомненно, прекрасными и радующими глаз игрой красок, а ныне почерневшими, частью сбитыми, частью выскобленными: на темном фоне отчетливо виднелись многочисленные надписи.

— Сей портал исполнен был некогда великими мастерами, — заметил рыцарь, несколько удивленный запущенностью ворот. — Но, кажется, ругорумы не слиш — ком — то ухаживают за фасадом Города. Не видно и стражи… Или она внутри?

— Стража? — переспросил Мидгар, внимательно рассматривая выцарапанные надписи. — Зачем отступникам стража… И ты ошибаешься, если думаешь, что мы войдем в Город через эту дверь.

— Парадные врата не открывали со времен ямбал — лахов, — пояснил Ярл. — Ругорумы пользуются небольшой калиткой в сотне шагов отсюда.

— Могли хотя бы подместй, — проворчал гном, — мусору — то мусору!

И правда: огромные ступени были завалены кучами всевозможного хлама — осколками посуды, обломками мебели, обрывками материи и пергамента, а шагах в пяти от ворот сиротливо примостилась отбитая голова какой-то статуи с белыми слепыми глазами.

— Фаянс, фарфор, глазурь, — бормотал гном, присев на корточки и перебирая черепки, — и все побито, все выброшено… А это что? Клянусь бородавками Подземного Короля, алебастровая шкатулка, почти новая! Что-то в ней есть… Ух ты, красота — то какая!

Он извлек маленький изящный кинжал с позолоченной рукояткой, похожий на те, что аквилонские дамы носят за корсажем, и покрутил им, любуясь. Вещица и впрямь была симпатичная.

— Хозяева называется, — проворчал дядюшка Гнуб, засовывая кинжальчик за голенище. — Такую вещь выкинули! На ларце трещинка с ноготь, а они взяли и выкинули… Ладно, им ни к чему, а нам сгодится.

— Город набит всевозможными бесполезными вещицами, как чучело соломой, — презрительно бросил Ярл. — Ругорумы говорят, что все это стоит кружков золота, а золота у них так много, что они не знают, куда его девать. Подлинным ругам ни золото, ни безделушки не нужны.

— Однако я видел много ценностей в коробах, оставленных в склепе вашего отца, — заметил рыцарь.

— Великий вождь должен владеть красивыми вещами, — пожал плечами Ярл, — мы обмениваем их у отступников на соль. Украшения носят и наши женщины, таковыми уж сотворили их боги.

— А что значат надписи, кои столь внимательно изучает твой брат?

— Я не умею читать, но думаю, они столь же бессмысленны, как и знаки на обелиске, который мы недавно видели.

— Пишут что ни попадя, — сердито сказал Мидгар. — Летом вылезают на крыльцо, как бледные вши, и царапают ножами разное. Вот, например: «По случаю покупки собственной опочивальни сдается зала с фонтаном. Помпаус Триктий». Или: «Алий Трамиус устраивает распродажу излишних вещей». «Пускаю кровь, излечиваю седалищные недомогания»… Ругательства, еще ругательства… «Припомни ложе и уста и руку протяни»… Гром в облаках! Это для меня: вот знак ЛХ, Лисий Хвост.

— Ты станешь такое говорить? — скривил губы его брат, словно набрал полный рот кислых ягод.

— Плевать, — буркнул Мидгар, — что бы там эти дурни не придумали. Надо поскорее попасть в Город и осуществить замысленное.

Они спустились по деревянным сходням и прошли вдоль стены сотню шагов. Как и говорил Ярл, здесь оказалась небольшая калитка, затворенная медными створками. Мидгар взялся за кольцо и ударил так, что гул пошел.

Некоторое время было тихо, потом загремел изнутри засов, калитка открылась и на пороге возник кудлатый розовощекий молодец в длинной белой рубахе. Был он дороден, бос и весьма пьян.

— Ну, — сказал юноша не слишком любезно, — что надо?

— Кажется, ты должен произнести иные слова, — буркнул Мидгар.