Ярость огня - Розария Мунда

– Ли приходил. Несколько дней назад. Он сказал, что знает что-то о драхтаназии. Я сказал ему, что ты не хочешь его видеть.

Я поставила пустую миску на пол, ощущая, как сердце едва не выпрыгивает из груди.

– Зачем ты это сделал?

Пауэр провел ладонью по слегка отросшим волосам.

– Потому что в последнее время он относится к тебе как полный кретин!

Я знала, что он говорил абсолютную правду, но мой гнев от этого меньше не стал. За несколько кратких мгновений я пережила отчаяние, ярость, а теперь меня охватило нечто совершенно неясное. Впервые за несколько дней я увидела свет на горизонте. Почувствовала, что смогу очиститься от чего-то мерзостного.

Я поднялась на ноги:

– Это не тебе было решать.

Пауэр повысил голос:

– Да ладно, но ведь я говорю об этом сейчас, не так ли?

Я издала жуткий смешок. Он желал получить одобрение за то, что он – раскаявшийся лжец?

При звуке моего смеха лицо Пауэра исказилось:

– Энни, неужели ты не видишь? Ты можешь быть сильной и без него.

Я поняла, к чему он клонит.

– С твоей помощью?

Пауэр сжал кулаки:

– Ну иногда мне действительно кажется, что тебе нужно об этом напоминать!

Когда мы только начинали вместе тренироваться, Пауэр заставлял меня совершать перелив эмоций, ликуя от того, как моя ярость становилась яростью Аэлы. Моя необузданность и сила всегда казались ему прекрасными, да и в моей жизни и правда был период, когда я нуждалась в его поддержке.

Но сейчас мне этого не требовалось. Вот что я осознала с внезапной ясностью, пока его самонадеянные и оскорбительные слова звучали в моих ушах.

Мне не нужна был поддержка Пауэра, чтобы быть сильной. Я не нуждалась ни в чьей поддержке, чтобы быть сильной. Дело не в силе. Проблема в том, как ее использовать.

Мне не нужен был Пауэр, чтобы подбадривать меня. Или Ли, чтобы сдерживать.

Но если выбирать из них двоих, я точно знала, какую движущую силу предпочту, чтобы сбалансировать свою собственную.

– К чему привели дурацкие идеалы Ли, – продолжил Пауэр, – кроме как подорвали твой авторитет? Вся эта ложь в газете…

– Ли этого не одобрял.

Я поняла это, стоило Пауэру рассказать о его приходе. Теперь я была в этом абсолютно уверена.

Потому что я знала Ли.

Ли, который взял самоотвод и назначил меня своей преемницей, потому что верил в меня. Ли, который обнял меня после похорон Дака и сказал, что я отлично справляюсь с работой. Ли, который тренировался со мной, несмотря на огневой шок, – настолько он был полон решимости помочь мне выиграть эту войну.

Некоторые вещи не требовали доказательств. Некоторые вещи ты просто знаешь.

Ли верил в мою доброту, как я верила в его.

Пауэр лишь усмехнулся, словно перед ним влюбленная школьница.

– Ты не можешь знать, одобрил он или нет…

Но с меня хватит. Хватит сомневаться, хватит продираться сквозь грязь, хватит того, что меня тащат постоянно вниз и подстрекают. Союз с Пауэром приносил свои плоды. Он помогал мне справиться с одиночеством, пока я стыдливо опускала глаза, чтобы не потерять самообладания при виде собственных запятнанных кровью рук.

Но теперь хватит. Я была готова посмотреть вверх, посмотреть на звезды, и я готова была сделать это с Ли.

– Я знаю только то, – сказала я Пауэру, – что ты солгал.

– Ради тебя! – закричал он, и его голос сорвался. – Потому что ты мне небезразлична!

Он тоже вскочил на ноги и, подняв руку, взмахнул ею:

– Мне бы хотелось, чтобы ты… раскрыла свои глаза. Я был рядом, когда ты встречалась с питианцем, стоял с тобой плечом к плечу на баррикадах, противостоя бунтовщикам; я сжигал присланные тебе письма ненависти, когда Отверженные очерняли твое имя. Да, может, я и не хороший человек, неблагороден, но я прикрываю твою спину и прикрывал ее все это чертово время!

Его грудь вздымалась, и я поняла, что эти слова стоили ему огромных усилий. Исчез привычный сарказм, а без него его голос звучал напряженно и нервно. Даже если его слова казались мне не слишком убедительными, Пауэр говорил правду. И вне зависимости от его дрянного характера, Пауэр изо всех сил старался быть хорошим для меня.

Он понуро опустил плечи, посмотрев на меня:

– Но ты все равно возвращаешься к нему.

Ярость утихла, сменившись отчаянием.

– Это не выбор между тобой и им, Пауэр…

Его лицо исказилось от боли.

– Может, так и есть. Для меня, – прищурившись, ответил он.

И наконец-то я все осознала.

О, Пауэр! У него все-таки было сердце, которое он решил открыть для меня, а я его разбиваю.

– Но… не для тебя, – заключил он.

Я покачала головой, ощутив ком в горле:

– Нет.

Даже если искренность в его голосе заставила меня захотеть на краткий миг, чтобы все было именно так.

В комнате внезапно стало так тихо, что я услышала, как сквозь стекло доносятся жалобные крики чаек. Увидела, как пылинки клубятся над пустыми мисками с остатками испорченной каши.

Затем Пауэр презрительно усмехнулся:

– Отлично. Беги к своему господину, как послушная маленькая крепостная, которой ты так и осталась.

Когда его голос приобрел привычные саркастичные нотки, чувство вины, на мгновение обрушившееся на меня, исчезло. Я сделала глубокий вдох и высказалась, подводя итог:

– Ты – высокомерный, наглый ублюдок, который считает, что может манипулировать другими людьми.

Пауэр искривил губы, будто ждал подобного ответа, и низко поклонился, передразнивая правила вежливости, принятые при старом режиме.

– Миледи.

Я резко хлопнула дверью, выходя из мужского общежития.

Оказавшись в коридоре, я застыла на месте, сжимая кулаки и тяжело дыша. Меня переполняли безумные и неконтролируемые эмоции, половина чувств которых, как я догадалась, принадлежала не мне.

Аэла.

Ее переполнял восторг, столь всепоглощающий, что он долетал ко мне из ее гнезда под землей.

В воздухе витал запах Пэллора.

ЛИ

Мы едва успели приземлиться в Орлином Гнезде, как они нас обнаружили. Энни стремительно вылетела из Обители на арену и поднялась по лестнице на площадку, а Аэла с восторженным визгом вырвалась из логова. Мы с Криссой сюр Федра соскользнули с драконов, и от Энни с Аэлой нас отделяло небольшое пространство припорошенной снегом каменной площадки. На мгновение мы с Энни остановились, глядя друг на друга. Наступили сумерки, и солнце пробивалось сквозь низкую дымку на горизонте, заливая золотым светом заснеженную арену и лицо Энни.

Пэллор и Аэла не разделяли нашего терпения. Они преодолели расстояние несколькими радостными прыжками,