Юрий Никитин - Семеро Тайных
— А что, мудрому Россохе было видение?
Россоха в нерешительности развел руками. Вид был сконфуженный. Все насторожились, мудрец что-то скрывает, а при его умении прятать концы в воду проще было бы носить воду решетом.
— Видение... — проговорил Россоха невесело. — Сегодня я зрел его изможденного и в цепях, прикованного к стене... зрел бредущего под знойным солнцем в рубище, голодного и всеми гонимого...
Ковакко жадно прервал:
— А мы? Что с нами?
Россоха развел руками:
— Не понимаю. Совет Тайных... вроде бы есть... даже правит миром!.. Всем миром, представляете? Но этого... который трясет нашу крепость, в том Совете нет.
В долгом молчании они смотрели на молодого и здорового парня, что все еще лежит на траве. Мировые ручьи магии изогнули воздух и пространство, пытаются влиться в его тело, но он от усталости не видит их, не слышит и не открывает им поры, перед ним всего лишь жалкая снедь простых королей, он пока что беззащитен...
И все же оставалось ощущение, что он трогает незримой ладонью скорлупу, ибо над головами шелестело, словно мириады муравьев Хакамы грызли стены.
Глава 48
— А зачем ему мы теперь? — поинтересовался Беркут. Он говорил вызывающе, насмешливо, но в голосе прозвучала неуверенность и скрытая мольба, чтобы возразили. — Мы наконец-то вместе, как он и хотел. Объединились даже. Общность интересов, цели... Вот теперь нас и... разом.
— И все-таки у него больше шансов, — сказал Ковакко невпопад. — Мы заперты, он — на свободе. Сколько мы здесь продержимся? Пусть даже всю жизнь. А если учесть, что странные видения Россохи сбываются...
Короед возразил сварливо:
— Это мы не знаем. Он чаще всего зрит нелепости, которые ни подтвердить, ни опровергнуть никто не может. Как и он сам. Но я согласен с Россохой, надо вступить с ним в переговоры.
Россоха удивился:
— Разве я такое предлагал? Впрочем, я тоже за переговоры.
На миг настала звенящая тишина. Слышно было, как за их спинами вздохнул Автанбор:
— Это могут быть не переговоры, а истребление! Но мы с Сладоцветом тоже готовы рискнуть.
Ковакко и Боровик тоже кивнули, только Хакама кривилась. На безукоризненно чистом лобике проступила легкая морщинка. Глаза потемнели.
— Я против. Тем более я здесь хозяйка... Но если мы в самом деле хотим держаться против этого варвара вместе, я... соглашаюсь. Только вот переговоры через скорлупу невозможны. Но если снимем...
По комнате снова пронесся холодный ветер. Под сводами зашумело, посыпались колючие снежинки, на лету сцеплялись, широкими хлопьями опускались на головы и плечи, быстро таяли, оставляя блестящие следы.
Беркут быстро взглянул на Хакаму:
— Давайте поверим мудрому Россохе. Он говорит, что видит! Мы сами виноваты, что не всегда понимаем. Я снимаю свои запоры.
Короед сказал тут же:
— Я тоже. И пребудет с нами удача.
— Да, на успех рассчитывать трудно, — согласился Боровик. — Только на удачу. Я снимаю.
— Я снимаю, — сказал Ковакко.
Автанбор только кивнул. Хакама не промолвила слова, однако блестящая скорлупа начала быстро истаивать, как тончайшая льдинка на жарком солнце, взвился пар, и она исчезла. На земле вокруг башни возникло еще одно выжженное кольцо в ладонь толщиной, словно там дремала толстая змея, заглотившая хвост.
Олег успел увидеть, как высокая башня снова возникла во всей прекрасной и устрашающей красе, тут же перед ним появился полупрозрачный старик в длинной одежде с развевающимися по ветру белыми волосами и с такой же серебряной бородой, хотя ветра здесь нет и вряд ли сильно дует там, в башне.
— Благородный воин и великий маг! — вскричал старец. — Пощади, мы сдаемся на твою милость, твое великодушие!.. Покорно просим пожаловать в эту башню... что теперь твоя.
Олег едва удержался от ликующего вопля, но лицо оставил все так же мрачным, а голос сохранил преж-ним:
— Что там еще приготовили эти... мудрые?
— Они ждут твоего победного появления, — заверил старец. Голос его посвежел, а согнутая спина чуть вы-прямилась, словно начинал верить в свое спасение. — Они в восторге... гм... да-да, в диком восторге от твоей мощи. Наконец-то на белом свете появился чародей, который способен трясти горами, который может... и готов стать властелином всех земель!
Башня мрачно маячила за его спиной. Теперь она казалась не такой высокой. Может быть, потому, что уже не была овеяна духом победы. Олег чувствовал, как по нему ползают колючие взгляды, а сам, ощетинившись, готов был выплеснуть в ее сторону всю мощь, если только хоть пикнут с той стороны, хоть косой взгляд, не говоря уже об оскаленных зубах. Правда, во всем теле пока что чувствовал только злую немощь, даже встать на ноги не решился, чтобы колдун не увидел, как дрожат его ноги.
— Ладно, — сказал он. — Только ты прими свой вид.
— А что, — спросил старик встревоженно, — что-то не так?
— Да что-то смазывается...
Старик развел руками:
— Если бы я помнил свой вид!
— Ну тогда, — сказал Олег, сердце его бешено колотилось, — хотя бы тот, в каком я тебя зрел последний раз. Что-то мне сдается, мы уже виделись. И общались!
Старик развел руками, на миг вокруг него образовалось облачко, а когда ветер смахнул как паутину, перед Олегом стоял Россоха.
Олег не успел раскрыть рот, как Россоха опередил:
— Эх, молодость... Как вы обращаете внимание на личины! А для мудрого разве это значимо?
Голос его был полон укоризны. Олег нахмурился, у него начинают перехватывать инициативу, вскочил, а Россоха невольно отметил, с какой легкостью измученный варвар из сидячего положения перешел в почти боевую стойку. Если с такой же быстротой перехватывает брошенные в его сторону заклятия...
— Пойдем, — сказал Олег тяжелым голосом. — Пора с этим заканчивать.
— Если позволишь...
— Не позволю, — отрезал Олег. — Я сам. Ножками, ножками!
Полупрозрачный Россоха засеменил следом, что-то бормотал, но теперь двигался рывками, ноги порой не касаются земли, а то по щиколотку уходят в нее, словно тот, кто его ведет и кто разговаривал, сейчас в башне отвлекся, готовит что-то еще...
Чертовы искусники, мелькнуло завистливое. Наверняка на такое идет совсем капля магии, но призраки — дело тонкое, это не горами трясти. А еще Россоха намеревался, судя по его тону, как-то передвинуть его в башню, прямо к колдунам, не задев за стены, пройдя через решетку на окнах, не промахнувшись, не врезавшись лбом в каменные глыбы...
Башня вырастала, закрыла полнеба, раздвинулась в стороны. Огромные врата уже зияли чернотой, словно внутри была непроглядная ночь. Было непривычно видеть черную землю вокруг башни, все муравьи попрятались как во время грозы. Он сжал кулаки, захотелось метнуть в каменную стену скрученную молнию, сразу все озарится, а что огонь и дым, так до-просились, знают же...
