Мы остаёмся жить - Извас Фрай
А ведьма будто всё ещё была в этой комнате. И даже за её пределами – она, казалось, была не когда-то, а находилась прямо сейчас. Просто нам не хватает сил её увидеть. А значит, и бить нам – некуда. И некого. Остаётся только ходить вокруг дома или города, и чувствовать себя последним дураком на этом свете.
Те же чувства, видимо, испытывали не только мы одни. Оставались ещё и жители этого городка. Единственная разница состояла в том, что причиной облака безумия, как чума нависшего над городом, они считали вовсе не воображаемую ведьму, а чужаков, задержавшихся здесь слишком долго. У меня уже не оставалось золота для того, чтобы умилостивить их пыл. Остаётся лишь надеяться на их терпение.
Так могло продолжаться ещё долго, пока конфликт, грозивший стать бурей, медленно закипал между горожанами и дураками. Могло бы – если только в один из долгих, потраченных впустую дней в городе не появился бы ещё один незнакомец…
О, да. Наконец, настала моя очередь пролить свет на эту запутанную историю. Я давно уже сбился со счёта, какой год на свете живу. Но про время, в котором живу, я знал, что во всей Центральной Европе, по крайне мере, от Дуная до Рейна, ведьмы исчезли – или же, их просто перестали искать. Я бы ни за что не додумался искать тебя на Рейне, но мир тесен и даже до Варшавы дошли слухи о корабле дураков, стоящем в одном из портов этой неспокойной реки, капитан которого вместе с одним рыцарем ищет прислужницу дьявола, просто отсиживаясь на месте. Я бы не обратил на эти легенды, ходившие вокруг тебя, ровным счётом никакого внимания, если бы не одна из них, гласившая, что ты продал душу дьяволу, а взамен получил вечную жизнь, но стал узником плавающей темницы для всех безумцев Европы. Я бросил все дела, связывающие меня с Польским королевством, и отправился в путь. На это пришлось потратить целый месяц – моё положение в обществе не давало мне возможности передвигаться так же быстро, как странствующим монахам. Но, к моему счастью, ты никуда не торопился.
Голова-Тыква сообщил, что чужак из богатого и знатного общества, хоть и не богаче и не знатнее доброй трети моего экипажа. В этих краях гости показываются не так часто и никогда просто так. Даже дурак поймёт, почему после его прибытия народ стал беспокоиться ещё больше. Но люди приходят и уходят – в былые времена я бы не обратил на этого незнакомца никакого значения. Но моя одержимость ведьмой, кажется, превратила меня в параноика и я стал во всём видеть тайный промысел этой слуги ада. На всякий случай, я приказал Голове-Тыкве проследить за ним, но не выдавать нас. Слишком поздно я догадался, что этот дурак, как всегда, всё испортит.
Солнце, будто, навсегда забыло об этих краях. Теперь, я нахожусь в настоящем захолустье, пусть и европейском. А мне-то казалось, что я уже видел всё. Города – они как люди, появляются и исчезают, и у каждого из них своё взгляд на мир. Этот же – напоминал больного младенца, только появившегося на свет, а уже мечтающего вернуться обратно.
Быть человеком со звонкой монетой в кармане здесь было труднее и опаснее, чем нищим или бродягой. Завести полезные знакомства или просто избежать косых взглядов – мне было бы практически невозможно, продолжай я сохранять свой привычный вид. Мне уже приходилось бывать в местах, где люди привыкли считать, что их прокляла ведьма или изводит богач, и оттого они такие несчастные. Но на самом деле, чаще всего, единственной причиной всех их проблем было отсутствие хорошего чувства юмора и ума. Для пыльной и гнилой деревенской Европы – это вообще чуть ли не самое страшное бедствие – даже всем войнам и чуме с ней не сравниться. Потому дураки выделяются из общей массы слишком ярко и постоянно находятся в опасности.
Не успел я даже завести свою лошадь в конюшню и поговорить с хозяином постоялого двора, как сразу поймал одного из местных дураков. Он делал вид, будто следил за мной, но на самом деле просто гулял – так он объяснил мне, что делал в кустах. Иметь дело с ним было противнее, чем с литовскими боярами. Вместо головы у него на плечах была тыква с дырками. Когда я попытался её снять, он нечеловеческим голосом заревел так, что мне невольно пришлось отшатнуться.
– Ну ты и дурак пустоголовый! – сказал я, – я бы отрубил тебе голову, да нечего! Я уважаемый человек и не позволю так себя унижать.
Убийство – далеко не лучшее, с чего следует начинать, прибыв в незнакомые места. Но с этим народцем – чем больше угроз, тем лучше результат.
– Пощади господин, – неожиданно заговорил он по-польски, видимо, уловив мой акцент, – я всего лишь выполняю приказы.
Я посмотрел по сторонам, не услышал ли кто нас и сказал ему:
– Говори со мной по-немецки – не хочу, чтобы меня признали за иностранца. Откуда ты знаешь польский? Кто ты такой и кто тебя послал?
– Мой капитан называет меня Голова-Тыква – он же и послал меня сюда.
– Что ж, так веди меня к своему капитану.
– Он разозлится.
– Не гостеприимно начинать слежку за тем, с кем ещё даже не знаком. Впрочем, я могу его понять. Как сам считаешь, Голова-Тыква, он убьёт меня сразу как увидит, или даст мне найти с ним общий язык?
– Общий вы точно найдёте – он тоже знает польский.
Я не удивился.
– Неужели, я попал в маленькую Польшу так далеко от дома?
– Нет, просто мой капитан – говорит на всех человеческих языках и сам знаем всё на свете. Не знает только, как поймать проклятую ведьму, лишившую его и меня сна. А когда мы засыпаем, то видим одни лишь кошмары и от снов устаём ещё больше, чем от бодрости.
Отлично. Значит, нужно всего лишь поймать ведьму и ты у меня на крючке. Тогда, я был ещё недостаточно зрелым и не знал точно, что мне с тобой сделать. Но в тот миг я подумал: бессмертный выходит на охоту за бессмертным. А затем, мы оба будем ловить ведьм.
– Мой господин! – ворвался в мою каюту Голова-Тыква, – позвольте представить вам: таинственный незнакомец.
– Моё имя Римиш, – представился я капитану, – сам я из Варшавы, но приехал сюда с тем, чтобы помочь вам. Прошу любить и жаловать. Вы ведь тот самый знаменитый капитан дураков, охотящийся на ведьму?
