Украденный наследник - Холли Блэк

В первый раз за очень-очень долгое время мечтаю принять душ. Представляю, как почувствовала бы себя, если бы вычесала из волос колтуны и если бы кожа головы больше не зудела от присохшей к ней грязи.

Оук подходит ко мне. Я сижу, отведя плечи назад из-за того, что руки связаны за спиной.

– Леди Рэн, – говорит он, открыто встречаясь со мной взглядом янтарно-лисьих глаз, – если избавлю вас от пут, могу ли я рассчитывать на то, что за время нашего пребывания в этом доме вы не попытаетесь ни сбежать, ни напасть на нас?

Я коротко киваю.

Его губы на мгновение растягиваются в заговорщической улыбке. Мое собственное лицо предает меня, и я улыбаюсь ему в ответ. Внезапно вспоминаю, каким очаровательным ребенком он был. И задаюсь вопросом: неужели возможно такое, что я неправильно поняла ситуацию и мы все-таки на одной стороне?

Оук достает нож из щитка для запястья, скрытого под рукавом белой льняной рубашки, и тянется к веревке за моей спиной.

– Не перерезайте ее, – предупреждает рыцарь. – Иначе придется искать новую. Не исключено, что нам придется связать королеву еще раз.

Я напрягаюсь, ожидая, что указания разозлят Оука. Он – представитель королевской семьи, а значит, те, чей статус ниже, не имеют права говорить ему, что делать. Однако принц только качает головой.

– Не беспокойся. Я применяю острие клинка, только чтобы распутать твои чересчур хитроумные узлы.

Я изучаю Тирнана в тусклом свете камина и свеч. Возраст фейри трудно определить наугад, но он выглядит лишь немногим старше Оука. Его волосы цвета ежевики взъерошены, заостренное ухо проколото – в нем виднеется серебряное колечко.

Кладу руки на колени и принимаюсь растирать следы, оставленные на них веревкой. Не будь я связана так крепко, они не оказались бы и вполовину такими глубокими.

Оук откладывает нож в сторону и чрезвычайно торжественно заявляет:

– Миледи, Эльфхейм просит вас о содействии.

Тирнан отрывает взгляд от камина, но ничего не говорит.

Я не знаю, что ответить. Я не привыкла к чужому вниманию и смущаюсь из-за того, что его интерес направлен на меня.

– Я уже принесла клятву верности вашей сестре, – удается прохрипеть мне. Если бы я этого не сделала, то меня бы не было в живых. – Я подчинюсь любому ее приказанию.

Оук хмурится.

– Позвольте, я поясню. За несколько месяцев до Змеиной битвы леди Ноури устроила под замком взрыв.

Я бросаю взгляд на бывшего сокола, пытаясь понять, не принимал ли он в этом деле участия. Возможно, я должна его помнить. Некоторые мои воспоминания, касающиеся того времени, кошмарно детальны, а другие, напротив, словно залиты чернильными кляксами.

– Тогда все решили, что целью нападения были шпионы Эльфхейма, а место захоронения королевы Мэб оказалось потревожено случайно. – Оук делает паузу и смотрит на меня, словно пытаясь понять, успеваю ли я за ходом его мысли. – Когда фейри умирают, их тела обычно распадаются на корни и цветы, но с Мэб такого не произошло. Ее останки, от ребер до фаланг пальцев, были пропитаны силой, благодаря которой остались невредимы, – силой, дарящей жизнь. Вот что украла леди Ноури. Это источник ее новых способностей.

Он жестом указывает на солдата в уздечке.

– Леди Ноури пытается переманить на свою сторону как можно больше фейри. Тем, кого обратили в соколов, она предлагает следующее: если они прилетят в ее Цитадель, она будет собственноручно кормить их в течение года и одного дня, пока им запрещено охотиться. А когда они вернут свою первоначальную форму, то должны будут присягнуть ей. К тому же в ее распоряжении фейри, сохранившие ей верность, и чудовища, которых она создает. Похоже, ее план отомстить Эльфхейму претворяется в реальность очень быстрыми темпами.

Я перевожу взгляд на пленника. Верховная королева даровала помилование всем солдатам, которые раскаялись в содеянном и принесли ей клятву верности. Она проявила милосердие к каждому, кто покаялся в преступлении. Но этот мужчина отказался.

Я вспоминаю, как сама стояла перед Верховной королевой в ту ночь, когда Оук вступился за меня. «Помнишь, ты сказала, что мы не можем ничем помочь ей? А теперь-то можем, правда?» В его голосе звучала жалость.

Надеясь быть полезной, я хвасталась перед Верховной королевой, что знаю все тайны леди Ноури и лорда Джарела. Мне казалось, что раз они без опаски ведут при мне разговоры, считая меня не маленькой девочкой, а тупым зверьком, значит, ничего не утаивают. Но об этом они не говорили ни разу.

– Не могу вспомнить, чтобы они упоминали кости Мэб.

Оук внимательно наблюдает за мной.

– Вы жили в Цитадели Ледяной Иглы больше года, поэтому должны хорошо там ориентироваться, да и к тому же можете повелевать леди Ноури. Вы – ее главная уязвимость. Какие бы планы она ни строила, у нее есть серьезные основания желать вам смерти.

Услышав его слова, я вздрагиваю, потому что должна была до этого додуматься. Вспоминаю длинные ногти Богданы и панику, которую испытывала, когда она гналась за мной по улицам города смертных.

– Нам нужно, чтобы вы ее остановили, – продолжает Оук. – А вам нужна наша помощь, чтобы отражать нападения тех, кого она отправит за вашей головой.

Как бы меня это ни злило, он прав.

– Может быть, ты заставила леди Ноури что-нибудь тебе пообещать, прежде чем она покинула Эльфхейм? – с надеждой спрашивает Тирнан.

Я отрицательно качаю головой, пристыженно глядя в пол. Леди Ноури ускользнула прочь, как только выдалась возможность. Я не успела ничего ей сказать. А когда поняла, что она сбежала, едва ли почувствовала хоть что-то, кроме облегчения.

Я вспоминаю слова, которые она произнесла перед Верховной королевой, когда Джуд потребовала, чтобы она принесла мне клятву: «Я, леди Ноури из Двора Зубов, клянусь следовать за Сурен и подчиняться любому ее приказу». К сожалению, ни единого слова о том, что она не ударит меня ножом в спину. Или что не отправит за мной Грозовую ведьму.

Тирнан хмурится, как будто то, что я не дала леди Ноури никаких приказаний, убедило его в моей ненадежности. Он поворачивается к Оуку.

– Вы знаете, что леди Ноури затаила злобу на Мадока, и неважно, заслуженно это или нет. Кто знает, какие обиды помнит эта девчонка?

– Давай не будем сейчас обсуждать моего отца, – отвечает ему Оук.

Мадок – предатель, пытавшийся завоевать Эльфхейм вместе с Двором Зубов. До этого он был Главным генералом, который нес ответственность за убийство большей части королевской семьи.