Благословенны ночи Нергала - Влада Ольховская
Колдунья все так же улыбалась, но взгляд ее стал холодным, злым, как у голодного джесина. Она снова заговорила, но смотрела она в этот момент не на пленного солдата, а на Глашатаев.
– Что я вам говорила? Эти безмозглые создания не в состоянии сохранить свою жизнь, когда это так просто. Величайший дар они швыряют в грязь! Но не всех великая Брерис одарила благоразумием. Кто из вас готов преподать нашему гостю последний урок? Быть может, Глашатай Погребения согласен поделиться своей мудростью?
Отвечать ей никто не стал, но это оказалось и не нужно. На площадь из джунглей скользнул унгах – огромная дикая тварь, которая, приподнявшись на хвосте, легко возвышалась над несчастным солдатом. Служители поспешили отступить, однако и теперь они не были напуганы. Перед ними предстал один из страшнейших монстров Нергала – а они не боялись! Их вера в своих покровителей была слепой и абсолютной.
Унгах их действительно не тронул, они были ему не нужны – не за ними послал его хозяин. Прежде, чем солдат успел сообразить, что происходит, на нем сомкнулись две когтистые лапы. Унгах не просто убил его, убивали эти твари совсем не так. Здесь чудовище хотело развлечь колдунью, и оно несколькими твердыми, быстрыми движениями искалечило жертву, оторвав обреченному сначала руки, а потом ноги.
Такого крика Лорена не слышала еще никогда. Человеческий голос попросту исчез, остался лишь вой страдающего животного. Тот, кто еще недавно был гордым воином, извивался в багряном озере собственной крови. Он готов был принять смерть – но не такую смерть! В Обретенных горах даже пленным позволяли сохранить достоинство. Никто и никогда не превращал их в туловище, беспомощно дергающееся на земле, как жалкое насекомое.
Солдат прожил недолго, несколько минут, пока из ран еще била тугими струями горячая кровь. Но и эти минуты показались Лорене вечностью. Она, напряженная, приникла к деревянным кольям, зная, что ничего не сможет изменить, и все равно надеясь на чудо. Хотя какое тут могло быть чудо? Откуда? Хотелось отвернуться, как отвернулись другие пленники, уже рыдающие от ужаса. Но Лорена заставила себя смотреть, потому что она тоже чувствовала себя виноватой в гибели этого человека.
Наблюдала за агонией и колдунья. Однако ее ужас мужчины, превратившегося в животное, лишь забавлял, она продолжала улыбаться. Она даже вытянула ноги вперед, чтобы часть крови умирающего попала на ее кожу.
Лишь когда солдат затих, навеки изогнутый последним спазмом, унгах подхватил кровавые останки и утащил с площади. Солдат был лишен даже погребения, его пристанищем должны были стать желудки гигантских рептилий.
– После такого я могла бы проклясть весь род горных воров, – заметила колдунья. – Но я милосердна, как сама Брерис. У вас остается все тот же шанс покаяться и получить право на искупление.
Они соглашались. Они, еще недавно державшиеся хоть за какую-то гордость, увидели слишком много. Пленники, стараясь не смотреть друг на друга, выполняли ее условие – которое теперь стало куда хуже. Каждого из них выводили из клетки и заставляли босиком пройти по кровавому болоту, которое образовалось на месте смерти солдата. После этого они, окончательно сломленные, покорно опускались на четвереньки перед дикаркой, прижимались губами к ее грязным ногам, плакали, молили… Даже второй солдат пошел на такое. Стоило ли ожидать большего от обычных сборщиков?
Лорена с удивлением и нарастающим омерзением обнаружила, что и ей хочется подчиниться. Сквозь все ее ценности, убеждения и принципы пробивался тонкий жалобный голос зверя, который не хотел умирать в грязи, захлебываясь собственным криком. Разум, в котором все еще звучал вой солдата, искал оправдания. Это будет не поражение, нет, она просто подыграет дикарям, выиграет время, а уж потом, потом… Она обязательно… Они еще пожалеют…
Но Лорена вынуждена была признать, что это ловушка трусости. Ничего она уже не сможет, время тут ни при чем. Она получила возможность испытать свои силы – и проиграла так быстро, так позорно… Она не станет сильнее в плену, только потеряет себя. А если так, нужно вынести все до конца, чтобы Невио смог ею гордиться. Да и потом, в какой-то момент обратного пути не будет, даже если она пожалеет о своем решении.
Ее вытащили из клетки последней, уже после того, как рыдающих пленников увели с площади. Лорене тоже пришлось пройти по крови, успевшей остыть, потом – остановиться перед колдуньей. Желание преклонить колени мелькнуло – и пропало. Лорена не могла подавить нервную дрожь, волнами проходившую по телу, а вот остаться на ногах могла. В последнем усилии воли она смотрела на колдунью так, как и надлежало смотреть на безумное чудовище.
Колдунья, явно позабавившаяся с другими пленниками, снова нахмурилась.
– Надо же… Ты тоже будешь гордым куском мяса?
Хотелось ответить ей, сказать все, что она думает об этом дикарском племени. Но Лорена молчала, она слишком хорошо понимала: ее голос предательски задрожит, наполнится слезами, и любые правильные слова потеряют свой истинный смысл. Поэтому пленница только и сделала, что плюнула на ноги своей мучительнице.
От плевка колдунья дернулась, как от удара, да и толпа испуганно зароптала. Но судьбу Лорены это наверняка лишь ухудшило. Взгляд колдуньи, обращенный на нее, полыхал теперь живым пламенем гнева.
– Надо же, какие мы смелые… Как думаешь, сколько ты проживешь, наблюдая, как из тебя вытягивают внутренности? Или, может, ты с большим удовольствием посмотришь на собственные кости? Из них я закажу себе новую корону.
До Лорены только теперь дошло, из чего были сделаны украшения колдуньи. Из костей – наверняка человеческих, разломленных на части и покрытых сияющей краской. Костей тех, кто не преклонил колени.
Но даже это открытие не заставило Лорену передумать. Она лишь сильнее сжала кулаки, ожидая, когда все закончится.
В миг, когда колдунья наверняка собиралась отдать приказ кому-то из Глашатаев, вдруг заговорил юноша, стоявший за деревянным креслом.
– Мама, мне кажется, не стоит спешить.
Мама?.. Все-таки мать – колдунья сама должна была родить ребенком, чтобы сейчас рядом с ней стоял такой сын. Впрочем, для Лорены это не имело никакого значения.
– Только не говори, что тебе жаль, – поморщилась колдунья. – Потому что девица, что ли?
– Нет. Потому что офицер. И мне не жаль, я просто хотел напомнить, что мы редко ловим офицеров, а именно их горные воры охотней всего обменивают.
Это было правдой, пусть и известной немногим. Представители Обретенных гор очень редко соглашались на переговоры с дикарями и уж тем более на обмен. Но из-за офицеров такое иногда случалось, они были слишком ценны. А уж офицер уровня Лорены, умеющий обращаться со всеми типами доспехов, наверняка привлечет внимание…
Однако это был как раз
