Химеры среди нас - Ирина Фуллер
Он задумчиво потёр подбородок. Интересно, почему?
Сотрудники сделали вид, что очень увлечены работой, поэтому Давид прошёл к себе. Сел за стол, досадливо потёр поверхность. Ему казалось, что важная мысль пытается оформиться в голове, но постоянно ускользает, будто юркая змейка.
В очередной раз он вернулся к ней на следующий день.
Дело было перед обедом. Давид работал у себя, когда его взгляд упал на Софию. Он вспомнил вчерашнее обсуждение дистиллятора и решил сообщить лаборантке об оплошности. Сотрудники вели дружескую беседу о причёсках и не сразу заметили, что Давид вышел к ним в лабораторию, поэтому какое-то время продолжали болтать.
– Нет, я на короткие волосы никогда не решусь, – качала головой Марта. – Вот тебе идёт, ты вся такая хрупкая и, как подстриглась, стала похожа на какую-то француженку, – сообщила она, обращаясь к Софии.
Та, в свою очередь, не успела отреагировать, так как заметила Давида. Тут же опустила глаза, закусила губу и – Давид не мог бы упустить этот жест – начала нервно играть с кулоном. В памяти Давида тут же всплыла сцена с химерой Софи, а затем, будто киноплёнку наложили одну на другую, с Лотти в момент знакомства.
Тут же кусочки начали складываться в цельную картинку. София покидала лабораторию в то время, когда в экспериментальном центре начинались тесты. И Давид даже видел её там! Нечто кошачье, помесь пумы и львицы на беговой дорожке – если верить личному делу, это была Софи Шоху. Или София Михельсон? Какое имя было настоящим? Возможно, ни одно из них?
Три дня назад Софи пришла в обеденное время, когда София уже покинула лабораторию. У обеих были короткие тёмные волосы: вероятно, это менять во внешности она не могла. Зато трансформация черт лица для неё была чем-то вроде чистки зубов.
Обе были новенькими, и теперь Давид понял, что София появилась в лаборатории лишь пару недель спустя после того, как Софи стала новым жителем «Нейма». Лаборантку Михельсон определила к нему Карина Брасс. Пазл сложился.
В лаборатории София была тихой, неприметной, только большие круглые очки в чёрной оправе – нарочитый акцент – привлекали к себе всё внимание, отвлекая от лица. Белый халат позволял ещё лучше слиться с толпой коллег.
– Михельсон, – произнёс Давид, ощутив, что в горле пересохло, отчего слова получились похожи на хрип.
Она подняла на него взгляд и замерла.
– После рабочего дня зайдите ко мне, – велел он, стараясь не выдавать истинных чувств.
Он не хотел спугнуть её раньше времени. София кивнула. Давид тоже кивнул и молча развернулся на каблуках. Прошёл в кабинет. Сел. «Сохраняй невозмутимый вид, – говорил он себе, – будто ничего не произошло. Пока все не разбрелись, а она не пришла в твой кабинет, веди себя совершенно нормально».
Давид взял в руки очередные результаты анализов. Пальцы стиснули бумагу.
«А потом убьёшь сучку».
Видимо, что-то всё-таки выдало Давида. Может быть, то, что он разрешил всем уйти с работы вовремя, даже Фантэ, который не доделал отчёт. Вероятно, это настолько выбивалось из его образа, что, пока коллеги собирались домой, София заглянула к Давиду и, смущённо улыбаясь, произнесла:
– Простите, доктор Сезар, мы могли бы перенести разговор на завтра? Дело в том, что…
– Нет! – рявкнул он, делая из стопки бумаг идеальный прямоугольный параллелепипед, стуча по столу разными гранями.
София вздохнула и вышла, но через пару минут предприняла ещё одну попытку сбежать.
– Я понимаю, вы наверняка хотите обсудить что-то очень срочное, но, быть может, сделаем это по телефону? Мне действительно, на самом деле, очень-очень нужно уйти прямо сейчас…
Давид поднял на неё холодный взгляд. Несколько мгновений молчал. Затем спросил:
– Зачем?
Она досадливо закусила губу, отвела взгляд в сторону.
– Это личное…
– Тогда нет.
Другие сотрудники только-только покинули А-18, и Давид встал из-за стола. София сделала два шага назад, дверь за её спиной отъехала в сторону, позволив выйти в основное пространство лаборатории. Давид шёл ей навстречу, вынуждая продолжить отступление.
– Статья сто сорок шесть! – воскликнула София, огибая один из столов, чтобы тот разделял её и Давида.
– Что? – опешил он, остановившись.
Ещё до того, как она ответила, в его голове замелькали различные газеты, затем реестры статей расходов, кодексы. Уголовный кодекс. Триста восемьдесят статей, может включать и сто сорок шестую. Он мысленно пролистал список статей, дошёл до нужной и, наконец, хмыкнул. Его лицо разгладилось.
– Убийство, – выпалила она, глаза испуганно глядели на него из-за тонких стёкол. – От шести до пятнадцати лет.
Очки совершенно не искажали черты, а значит, либо у Софии не такое уж плохое зрение, либо это вообще были стёкла без диоптрий. Фальшивка!
– Я в состоянии аффекта, – Давид многозначительно поднял брови.
София примирительно подняла руки.
– Ладно, что я сделала? – спросила она, вызывая душащее бешенство. – Это по поводу дистиллятора?
Давид не мог поверить своим ушам: она действительно собиралась отпираться?
– А ты не знаешь, Лотти? – процедил он. – Или называть тебя Софи?
Она выглядела искренне растерянной.
– Чего?
– Лучше скажи правду сейчас, объясни, зачем так поступила, и, клянусь, не причиню тебе вреда. Физического.
– Доктор Сезар, – осторожно начала София, – вы что… вы… мне угрожаете? На… на рабочем месте? Знаете, я могу за себя постоять! – но её голос так заметно дрогнул, что последняя фраза прозвучала совершенно неубедительно.
Давид начал сомневаться в себе и своих суждениях. Девчонка говорила настолько искренне, настолько правдоподобно недоумевала из-за его слов, что можно было подумать, он ошибся…
Да нет! Слишком много совпадений! Он сложил руки на груди и принялся буравить её взглядом.
– Зачем подстриглись? – спросил он.
Она начала глубоко дышать. Щёки покрыл возмущённый румянец.
– Вас это не касается, доктор Сезар! – в её глазах заблестели слёзы. – Я, может быть, простая лаборантка, но имею право распоряжаться своим телом…
Подняв ладонь, он заставил её замолчать.
– Куда уходите после обеда?
Повисла пауза, в тишине которой Давид услышал, как завибрировал её телефон. София посмотрела на свои умные часы – туда, вероятно, приходили уведомления с мобильника. Широкие тёмные брови сошлись на переносице.
– Доктор Сезар, мне в самом деле нужно идти, – сдавленно произнесла она. – Если есть какая-то важная тема, которую в-вы хотели бы обсудить и которая касается работы, – подчеркнула она, – давайте… давайте назначим время. А если вы хотите побеседовать без свидетелей…
Она растерялась, очевидно, размышляя, как бы помягче сообщить, что встречаться с ним наедине не будет.
– Михельсон, – перебил её Давид, тон его выражал некоторую степень раскаяния, – кажется, я ошибся.
Её брови удивлённо взлетели.
– Прошу прощения. Я действовал на эмоциях, но сейчас понимаю, что, видимо, просчитался.
Он не считал, что ошибся. Но, поразмыслив, понял, что не сможет добиться от неё признания, не применяя особые методы допросов несговорчивых ведьм, и потому решил убедить, что опасности больше нет. Если София потеряет бдительность, то выдаст себя
