Ловцы кошмаров - Джастин Брайер
Шажки на мгновение прекратились, вероятно, Тодвур заметил, что он в зале не один, а после снова продолжились. Эррудун так и не обернулся, но понял, что Тодвур прошёл ближе к трону.
В этот момент с шелестом и едва заметной тёмно-фиолетовой вспышкой от телепортации в зале появился Изугар. Почти ничто в его виде уже не выдавало той измождённости, что он испытывал сразу после ритуала. Спина была прямой, плечи — расправленными, что особенно подчёркивало превосходство в росте и положении над остальными. Тодвур тут же засеменил к Изугару.
— Повелитель! У вас получилось? Ритуал удался? — расслышал Эррудун его сиплый голос.
— Да.
— Значит, теперь можно готовить вторжение в Фэранфад, как вы того и хотели?
Эррудун напрягся от услышанного. Он старался внимательно следить за всем, что происходит в чёрной крепости, но о вторжении в Фэранфад слышал впервые. Даже нескольких секунд размышлений хватило, чтобы у Эррудуна чуть ниже рёбер появилось неприятное тянущее ощущение внутри.
— Эррудун, вот и ты, наконец-то, — Изугар заметил, что в зале они не одни. — Я посылал за тобой ещё утром.
— Я здесь с утра, повелитель, — ответил Эррудун, подходя ближе и поправляя и без того идеально сидящий дублет.
Изугар не обратил нисколько внимания на ответ Эррудуна. Он сел на трон, опёрся локтями на подлокотники, сплетя при этом длинные пальцы рук перед лицом, наделённым острыми, даже немного резкими чертами, и сказал:
— Ты отправляешься в Диффрин Исмуг и в Оранкал нанимать для меня войска. Тодвур снабдит тебя всем необходимым.
Ладони Эррудуна вмиг стали холодными и мокрыми от пота. Он перевёл взгляд на Тодвура — коротышка с залысиной на полголовы и жабьими щеками премерзко улыбался. Нечего было и пытаться спрашивать, что задумал Изугар, при нём.
— Как прикажете, повелитель, — ответил Эррудун и поклонился.
Глава 2
Гвелеста была в своих покоях. Она стояла, упёршись плечом в оконную раму, смотрела на вечерний город и поедала виноград. По телу распространялась странная нега, как если бы она прилегла отдохнуть после долгой ходьбы. Мирный пейзаж за окном успокаивал и расслаблял.
— Вы чёртова идиотка! — вдруг донеслось у неё из-за спины.
Гвелеста обернулась, удивлённая тем, что в её покоях есть кто-то ещё. Перед собой она увидела первого советника королевства — Ина Гадарна. Черты лица его были гротескно искажены гневом, из-за чего он стал непохож на самого себя.
— Что ты здесь делаешь?
— Обвиняю вас в том, что вы идиотка, моя королева! — выпалил Ин.
— Вот уж не думала, что однажды услышу подобное от тебя, — ответила Гвелеста. Возмущение, обида и непонимание боролись в ней за главенство над остальными эмоциями.
— А я не думал, что вы настолько глупы, чтобы развязать войну из-за чужого наложника.
— Войну? — удивилась королева. — Подожди-подожди, я не понимаю.
— Войну с империей Тиртеас! Вы во главе большого отряда воинов напали на караван императрицы Тиртеаса только для того, чтобы выкрасть у неё двух юнцов.
— Нет-нет, Ин, ты что-то путаешь. Это произошло лет сорок пять назад, и то был мой отец. Только он нападал на караван небольшого княжества, а не на имперский.
— В таком случае вы даже превзошли своего отца — поздравляю!
— Тебе, как никому другому, известно, сколь сильно я презираю его. И как мало меня интересуют наложники, — Гвелеста бросила гроздь винограда на тарелку. Несколько ягод от неаккуратного обращения разлетелось в стороны.
— Тогда кто это? — спросил Ин и, подойдя к королевскому ложу, отдёрнул полог.
На кровати сидело двое смуглокожих юношей. Из предметов одежды на них была только белоснежная простынь, которой они пытались прикрыть обнажённые тела. Разговор на повышенных тонах и присутствие в королевских покоях обозлённого мужчины явно напугало их.
— Что?.. — прошептала Гвелеста. Правительница сильно зажмурила глаза и потирала пальцами лоб. Она не хотела верить словам Ина. Но отрицать увиденное своими глазами крайне тяжело. Она что, и правда стала такой же, каким был её отец?
Пока Гвелеста была занята этой мыслью, в комнате появился фельдмаршал армии Фэранфада.
— Моя королева, вы очень опрометчиво поступили. Зачем вы приказали распустить все войска, если на нас движется враг?
— Моя королева, казна пуста, — из ниоткуда появился очередной советник с обвинениями. — Последние деньги ушли на закупку вина и отчисления борделям.
За спиной (а это как вообще возможно?) заговорил канцлер Алланол:
— Моя королева, я нахожу вопиющим невежеством приказ казнить дипломатических послов из других королевств. Мало того, вы ещё и додумались отослать головы правителям их стран.
— Такого себе не позволял даже ваш отец, — разочарованно подытожил Ин.
После всех сказанных слов, наконец, одна эмоция в душе Гвелесты затмила все остальные. И это был гнев.
— Довольно! Как вы все посмели ворваться в мои покои и обвинять меня в чём-либо?! Я королева! И я буду делать всё, что захочу! — выпалила она, брызжа слюной.
С этими словами Гвелеста подскочила к изножью кровати и схватила меч, лежавший там. Она обнажила лезвие и принялась рубить всех, кто находился в поле её зрения. Первым под удар попал канцлер, попытавшийся руками укрыть себя от летевшего к нему лезвия. Но, конечно, избежать смерти ему не удалось. От удара королевы он распался на пепел и дым. Лишь когда дым рассеялся, а пепел осел, на полу оказалось лежащим без чувств окровавленное тело.
Гвелесту почему-то нисколько не удивило такое сопровождение смерти. Следующий павший от её меча тоже разлетелся клубами дыма и пепла. Затем правительница бросилась к испуганным юношам и одним ударом заставила их исчезнуть в густом дыме. Последним стоявшим на ногах был Ин.
— Твою смерть я буду особенно смаковать! — выкрикнула королева, не сумев подавить безумный смех, уже долго зарождавшийся в её горле.
Гвелеста, хохоча, сделала шаг в сторону советника, замахнулась мечом и…
Она проснулась. Резко распахнула глаза и прервала этот кошмар. Правительница тяжело дышала и сильно вспотела. Простыни на её кровати были сбиты, а лёгкое одеяло и вовсе упало на пол.
— В мыслях есть, а в жизни — нет, — пробормотала королева, поднося висевший у неё на шее амулет к губам.
Вырвавшись из оков сна и осознав окружавшую реальность, она почувствовала, как её начинает бить озноб. Не вставая с кровати, она, как могла, расправила простыни, подняла одеяло и укрылась им, пытаясь согреться.
— В мыслях есть, а в жизни — нет, — продолжала повторять встревоженная владычица.
Уснуть в эту ночь она больше так и не смогла,
