Императрица Соли и Жребия - Нги Во
Императрица Инъё, умершая ровно за год до приближающегося затмения, вошла в число немногих монархов мира, жизненный путь которых был описан подробнейшим образом. Она положила конец изгнанию служителей Поющих Холмов, призвала их в Ань и лично пожаловала им роскошный птичник из слоновой кости и бронзы для гнездования следующего поколения нэйсиней. А потом засекретила все записи о себе, относящиеся к периоду до ее возвышения, как и все резиденции, где она прожила шесть лет после ее удаления от двора и до возвращения туда.
Служителям из Поющих Холмов никогда не нравилось оставлять пробелы в своих познаниях, но они смирились — в благодарность за полученные земли и восстановленное положение в Аньской империи. Рано или поздно, как было хорошо известно служителям-летописцам, истина выходит на свет — неважно, через пять лет, пятьдесят или сто.
С неиссякаемым терпением, выработанным в обители за семьсот лет составления летописей, Тии знали: если они не закончат свою работу здесь, она все равно будет когда-нибудь завершена.
Но я считаю, что с этим делом следует покончить сейчас же. Как можно скорее.
По качеству звездные карты различались: здесь были и простые базарные наброски на старой бумаге из ветоши, и прекрасные и изысканные свитки, во всех подробностях описывающие небеса и влияние, оказываемое ими на землю. Тии внимательнее просматривали свитки, относящиеся к Ложке — знаку, под которым родились они сами, и испытывали то насмешливое удивление, то досаду при виде меняющейся точности предсказаний. Они и вправду проделали долгий путь сюда от предгорий Васюй, но едва ли их характер можно было описать как скромный, застенчивый или уступчивый.
Пробежавшие по шее мурашки побудили Тии поднять голову, и они увидели в дверях Крольчиху, стоящую на коленях. Но не в позе преданной служанки, ждущей приказаний, а будто бы ноги отказались держать ее, и она, схватившись одной рукой за край двери, другую сжала в кулак, опираясь на колено.
— Бабушка! Вы упали?
Тии бросились на помощь старушке, но та оттолкнула их, поднялась, прошла в комнату и села рядом со звездными картами и записями, посвященными астрологическому жребию.
— Бабушка?..
— Вы уже видели секрет?
— Нет, еще нет. Я вижу великое множество уделов и судеб. Вижу здесь столько же звезд, сколько есть на небе, но секрета пока не вижу.
Они думали, что услышат от Крольчихи очередной рассказ, но та лишь вытянула из груды две звездные карты. Первую из них Тии узнали — эта карта из древнего и знаменитого трактата неизменно входила в арсенал каждого деревенского предсказателя. Крольчиха открыла ее на созвездии Кролика, потом развернула еще одну карту — ту, которую Тии уже отметили, — и при этом закрыла большим пальцем начертанный в углу символ «удачливый».
— А теперь сыграйте в «орлиный глаз» и присмотритесь.
Тии сделали, как велено, и через несколько мгновений, кажется, поняли, о чем речь.
— Они разные. На более новой карте звезд меньше, и даже те, которым положено быть здесь, видимо, смещены? Или перепутаны?
Крольчиха невесело усмехнулась.
— Да. Карты, помеченные вот так, неверны, а может, составлены глупцами или неопытными астрологами. Хитро придумано, верно? Кому придет в голову, что деревенский предсказатель черпал сведения из достоверных источников? Про них и без того ходит множество шуток — как они выдумывают расположение и движение звезд.
Тии внимательнее пригляделись к искаженным звездным картам, и постепенно им стало казаться, что они уловили некий порядок в кажущейся небрежности и хаосе.
— Это шифр, — продолжала Крольчиха. — Почти незаметный способ передать сведения, ведь каждый в Ань знает, что императрица помешана на оракулах и прорицателях. Известно, что она принимает всех — прославленных, равно как посредственных и откровенно никчемных. В столице шутили: императрица не встанет с постели, пока какой-нибудь прорицатель не заверит ее, что как раз наступил для этого благоприятный момент.
Старушка помолчала, качая головой.
— Справедливости ради, она ворочала большими делами прямо в постели, не успев переменить ночную одежду. Инъё часто говорила, что если уж заниматься таким трудом, то хотя бы с удобством.
Тии прикасались к измененной звездной карте, смотрели на смещенные звезды и отсутствующие планеты, на звездную дорогу, изогнувшуюся под непривычным для них углом. Увидев эту карту на базаре, Тии назвали бы ее на редкость скверным образцом астрологического искусства, в лучшем случае красивой картинкой, а в худшем — мусором. Но благодаря объяснению Крольчихи карта обрела совершенно иной смысл.
Их пальцы коснулись знака в углу карты, и Крольчиха чуть не вздрогнула.
— «Удачливый»?
— Увы, таковым он не был, — слова Крольчихи прозвучали отрывисто, как лязг портновских ножниц. Она указала на небольшой том, почти скрытый из виду на самой нижней полке. На него падала тень, и Тии не заметили бы его, пока не дошли до низа. — Это каталог. Можно пользоваться им вместо того, чтобы собственноручно описывать каждую карту. Во всяком случае, немного времени сбережете.
Тии открыли рот, чтобы поблагодарить ее, но Крольчиха торопливо прошаркала к двери, вышла и плотно закрыла ее за собой.
— «Удачливый», — повторили Тии и вздрогнули.
Неудачливость во времена правления прежнего императора и впрямь могла обернуться бедой.
Кадзу отправили обратно во Дворец Лучезарного Света, и я начала по ней скучать. От себя я такого не ожидала. Шумная и ленивая, Кадзу любому делу предпочитала потеху, зато скрашивала мои дни, а вечерами от нее уговорами можно было добиться непристойных историй, которых она наслушалась от мужланов на постоялых дворах. В компании Кадзу всегда было над чем посмеяться — порой над ее нахальством, порой над ее ленью, но чаще всего потому, что с ней было очень весело.
Кадзу, единственная из девчонок, расплакалась, когда Левый министр явился, чтобы увезти ее обратно во дворец. Когда она попросила оставить ее с нами, он нахмурился и его рот стал словно прорезь, оставленная острым ножом на скобленой шкуре.
— Безусловно, твоя любовь к императрице делает тебе честь. Возможно, ты сможешь вернуться через год-другой, когда без твоих услуг при дворе смогут обойтись.
При этих словах у меня в животе словно возник холодный тяжелый камень, но Кадзу заметно оживилась.
— Ну, год-другой — это еще куда ни шло. А потом я вернусь и привезу из столицы все игры, какие там только известны, — хорошо, Инъё? Привезти их вам, Крольчиха?
— Ох, глупая девчонка, как же ты надоела
