Крылья - Мария Валентиновна Герус
Фамка дернула плечом, чтоб отвязался. Четвертую порцию она есть не стала, хотя очень хотелось. И так, наверное, тошнить будет.
– Что ж ты мне не сказала, – не унимался Варка, – или матери? Ты же знаешь мою мать. Разве она для тебя куска пожалела бы?
– Отлипни от меня, – зевнула Фамка. Подумала и, чтоб он точно отвязался, добавила пару выражений, принятых в избранных кругах Рынка-на-Болоте.
Варка растерялся. Такого девушки ему еще не говорили. Пока он раздумывал, что бы ответить, Фамка прислонилась к стене и заснула.
– А у вас в Гнездах разве не голодают? – спросила пристроившаяся рядом Жданка. Варка помотал головой. Конечно, мать уже тыщу лет не пекла столь любимые Варкой пирожки с яйцами. Исчезла рыба. В последние дни, кажется, не было масла. Так что Варка частенько вставал из-за стола недовольный. Но не голодный. Еды-то в общем хватало. Сейчас, оставшись без обеда и ужина, он был, конечно, голоден, но не до такой степени, чтобы, как Фамка и Жданка, набрасываться на подозрительно пахнущие помои.
Тем временем Фамка сползла на пол и свернулась под стеной жалким комочком.
– Надо бы ее уложить как следует, – деловито заметила Жданка.
– Тебя тоже надо куда-нибудь уложить. Детям давно спать пора. – Варка подхватил Фамку и понес в облюбованный ею угол гардеробной, удивляясь по дороге, какая она тощая и легкая.
Ланка, даже до крайности расстроенная и напуганная, заметила Варкино галантное поведение и решила, что надо срочно вмешаться. Убогая Фамка, конечно, не соперница, но все-таки…
– Ивар, – позвала она жалобно, – иди к нам. Нам страшно.
– Чего ж тут страшного, – вздохнул Варка. – Небось, нас охраняют. Вон прямо за дверью солдат с пищалью и собака.
– Они тоже на ручки хотят, – злобно бросил из соседней комнаты Илка.
– Ты им пеленочки смени… – подхватили его дружки, – сказочку расскажи… колыбельную спой…
– И правда, спой, – обрадовалась Ланка. Илкина ревность доставляла ей огромное удовольствие.
– Да, – заныли оживившиеся курицы. – Спой, Варка… Ну что тебе, жалко, что ли.
Илка чуть не плюнул от злости. Это была еще одна вопиющая несправедливость. Он знал: можно похудеть, вывести прыщи, привести в порядок волосы. Все можно, кроме одного. Петь как Варка… Утешало Илку только одно – скоро голос у них у всех начнет ломаться, и хоть этому безобразию придет конец.
– Чего спеть-то? – насмешливо протянул Варка. – Правда, колыбельную?
– Да ну тебя, – обиделась Ланка.
Но Варка уже уселся на пороге спальни, оперся спиной о притолоку.
Баю-баю-баинъки,
Спи, галчонок маленький…
Петь для него было так же легко, как дышать. В детстве он искренне изумлялся, почему взрослые просто разговаривают. Ведь петь гораздо удобнее. Он пел, глядя на темнеющее вечернее небо за разбитым окном гостиной. Оно казалось расчерченным на квадраты. Те, где уцелели стекла, – плоские и темные, те, что без стекол, – светлее и глубже. В королевских покоях было уже совсем темно, но ни ламп, ни свечей сюда приносить, как видно, никто не собирался.
Баю-баю-баюшки,
Спи, мой белый заюшка…
Варка всегда был беспокойным ребенком. Мать, бывало, по часу сидела, пытаясь его унять. Он пел и думал: вечер, над столом зажгли лампу, сели ужинать. Белые миски на гладкой желтой столешнице, свежие булочки горкой. Пар из чайника. Мать волнуется, что Варки нет. Отец тоже волнуется, но не подает виду.
Баю-баю-баюшки,
Не ложись на краюшке…
Незаметно подползла Жданка, пристроилась под боком и подхватила мелодию. Жданке жилось сытнее прочих подмостных жителей именно из-за песен. Слух у нее был точный, а голос хрустальной чистоты. Варка улыбнулся, глядя на проступившие за окном первые звезды. Вдвоем у них со Жданкой получалось красиво. Такое только под звездами и петь.
Внезапно звезды исчезли. Громадная черная тень закрыла окно. Тень распростертых трепещущих крыльев. Варке даже показалось, что он видит смутное бледное пятно, лицо человека, стоящего на перилах террасы и пытающегося разглядеть, что происходит за разбитыми стеклами.
Варка забыл вдохнуть и поперхнулся. Жданка удивленно взглянула на него, потом на окно, но звезды уже мирно сияли на своих местах.
* * *
Прошло три дня. Фамка просыпалась, только чтобы поесть, и была совершенно счастлива. С нее не требовали работы, не нужно было подниматься в несусветную рань, никто не спрашивал ее про всякие анафоры или триангуляционные построения, да при этом еще и кормили.
Илка, которому перед пленением не пришлось голодать, счастливым себя не чувствовал. Все это время он настойчиво искал выход. Слово «заложники» продолжало жечь его как огонь. Раз они взяты как заложники, выкупить их не позволят. Прошло уже три дня, а ничего об этом не слышно. Наверняка отец пытался что-то сделать, но у него ничего не получилось. Заложников берут, чтобы убить, если что-то пойдет не так. Сама мысль, что его будут убивать, у Илки в голове не укладывалась. Следовало бежать. Одному или всем вместе, Илка пока не решил.
Пока он искал выход. Сначала – вторую дверь. Но покои Безумной Анны с самого начала строились как тюрьма. Лестница в башню была одна, и дверь, соответственно, тоже одна. Та самая, где солдат с пищалью и собакой, которая на самом деле, оказывается, вовсе не собака, а мантикора.
Потом он принялся простукивать стены в надежде обнаружить потайной ход, прижимался щекой ко всем щелям, стараясь ощутить легкое дуновение. Он очень живо представлял себе это – узкий, темный и пыльный колодец в толще стены, такой узкий, что еле-еле можно протиснуться. В колодце винтовая лестница, крутая и неудобная, а в конце – замаскированный выход в Сады и свобода. Но через три дня поисков эта надежда сильно полиняла. Тогда он понял: придется все-таки договариваться с Варкой.
Варка обнаружился на балконе. Надо сказать, он все время там торчал, смотрел на город, на дотлевающие развалины Толстухи Берты, на Сады, на крышу своего дома. Боялся увидеть дым. Но все было тихо, солнце по-прежнему заливало зеленую крышу мягким осенним светом. Варка немного успокоился, прибрался на террасе, собрал все разбитые стекла и с удовольствием покидал их вниз. Правда, в этом деле у него нашлось много добровольных помощников. Стекла замечательно грохались о крутой каменистый склон и расшибались в мелкие дребезги.
Сейчас он сидел на полу, прислонившись спиной к парапету, и, задрав голову, смотрел в небо. Над крышей замка медленно, но неотвратимо поднимались огромные клубы дыма. На этот раз дым несло откуда-то с севера. Несло давно, еще с ночи. Но что
