Сигизмунд: Вечный крестоносец - Джон Френч
— Если найдёшь дверь и войдёшь до того, как отключат свет, то поешь, — прокричал гулкий голос из парившей мешанины сенсорных линз и вокс-передатчиков. Сигизмунд поднял голову, но плававшая штука уже поднималась в воздух. Затем некоторые из остальных побежали вперёд, в узкие проходы. Секунду спустя Сигизмунд услышал поблизости звериный вой и тоже бросился бежать.
Он не успел добраться до двери вовремя. Он выжил, но не поел. Потом всё началось снова. Он понял, что те, кто побежал, как только вокс-голос замолчал, были теми, кто совершал пробежки раньше. В следующий раз он был одним из них. Он так и не добрался вовремя до двери на другом конце лабиринта. Он начал задаваться вопросом, удавалось ли это вообще хоть кому-нибудь. Он продолжал пытаться, даже когда голод и усталость тянули его всё ниже и ниже в такое место, где он не был уверен, жив ли ещё или это просто последние секунды жизни, разыгрывавшиеся в его голове.
В конце концов это просто прекратилось. Потом его накормили серыми кусочками пасты с химическим привкусом. Они позволили ему отдохнуть.
Затем они снова начали пытаться убить его. Они пытались до изнеможения загонять его через промежутки между грудами обломков и каменными шпилями, он постоянно бежал, преследуемый какофонией криков и воя. Снова и снова без цели или обещания отдыха, и только шоковые дубинки фигур с визорами. Другие сломались, упали, не в силах идти дальше. Некоторые повернули и побежали обратно тем же путём, которым пришли. Сигизмунд не видел, что с ними случилось.
Ночи и дни исчезли. Он просыпался в камере, слишком маленькой, чтобы лечь, затем в гулком зале, наполненном таким ярким светом, что он не мог открыть глаза, не ослепнув. Цифры гудели на него из решёток динамиков. Он доходил до конца погони, и кто-то выкрикивал ему несколько слов. Первые два раза он не ответил. Холодная вода, лёд, голод и снова темнота, слепящий свет и гудящие голоса. В третий раз что-то щёлкнуло в затуманенных глубинах его разума, и он ответил на выкрикнутые слова последовательностью цифр. Циклы света, тьмы и истощения закончились. Они снова подключили его к аппаратам. Жидкость закачали в его кровь, пока он висел на металлической раме. Они позволили ему поспать. Он начал задаваться вопросом, вернётся ли в мир живых или попадёт в страну мёртвых.
Наконец он проснулся и обнаружил, что Смерть вернулся за ним. Гигант снял железное лицо. У него были зелёные глаза и черты лица, которые выглядели почти человеческими. Его бронированная кожа была серой с белыми пятнами на плечах. Мужчина в синей униформе стоял рядом с гигантом, его пальцы двигались по светившемуся инфопланшету.
— Физические и когнитивные оценки находятся на высоком уровне, — сказал мужчина, не отрываясь от прокручивавшихся данных. — Имеется устойчивость к психотропным вливаниям, но в терпимых пределах. Никаких индикаторов психического потенциала. Оценка подтвердила, что он подходит для перехода к начальной имплантации.
— Подтверждение типа?
— Большинство измерений и оценок подтверждают первоначальную классификацию к седьмому типу, — ответил мужчина.
— А измерения, которые не соответствуют? — спросил Смерть, не сводя глаз с Сигизмунда.
— Психологические и физические признаки двенадцатой и шестнадцатой категорий и одинокий признак девятнадцатого типа, — сказал мужчина. — Всё в пределах допустимой совместимости.
Смерть подошёл ближе. От него пахло маслом и чем-то ещё, что напомнило Сигизмунду о пряностях, горевших на зимних кострах в кочующих лагерях. Он почувствовал, как кожу покалывает, а инстинкт попытаться убежать скручивается в его кишках.
— Приемлемо, — сказал Смерть после долгого молчания.
Они дали ему новое сердце на Луне. Только позже он понял, что впервые покинул Терру. Было просто ещё одно путешествие, сначала вверх и вниз по лабиринту залов и коридоров к посадочной платформе на склоне горы под звёздным ночным небом. На платформе стояла летающая машина размером с самое большое здание, которое он когда-либо видел. Они дали ему костюм из прорезиненной ткани со спиральными символами и цифровыми кодами, которые он не мог прочитать. Было ещё больше таких, как он, группы подростков, двигавшихся вперёд к открытым дверям в боку машины.
Ещё больше гигантов стояло рядом с ней и в открытых дверях. Сигизмунд заметил, что у каждого из них на броне были белые полосы, но не было двух одинаковых. Серый цвет их доспехов отличался, как будто цвет соответствовал какому-то принципу, но не точности. Правая рука одного была красной от плеча до пальцев, другого покрывали шрамы тёмно-серого и белого цветов. Они наблюдали за подростками горящими глазами.
Сигизмунд почувствовал, как ледяной воздух ударил ему в лицо, и посмотрел на уходившие к горизонту зубчатые скалы и снег. Он задумался, как далеко отсюда до кочующих лагерей, до Йель и остальных. Он ждал и терпел, ожидая шанса вырваться на свободу, и вот она, свобода, лежавшая на этом чёрном горизонте.
Он двинулся к краю платформы, высматривая возможность спрыгнуть на заснеженный склон. Тогда один из гигантов переместился, встав между ним и краем. Это существо не смотрело прямо на него, но Сигизмунд почувствовал, что оно знает, что он задумал, а затем, прежде чем появился шанс поискать другой путь, они двинулись к машине. Они пристегнулись ремнями безопасности, когда она начала реветь и дрожать. Двери закрылись. Машина накренилась, и он ощутил вибрацию полёта, но затем наступила внезапная тишина, и тяжесть исчезла из тела.
Когда они приземлились снова, двери машины открылись в пещеру из гладкого тёмного камня с изогнутыми стенами и потолком, закрытым большой круглой перегородкой из металлических листьев. Первый шаг, который он сделал, заставил его подпрыгнуть через пространство, и когда он приземлился, ему показалось, что земля может отпустить его в любой момент.
Они отвели его в комнату, похожую на внутренность яйца. Стены были зеркально гладкими. На полу виднелись круглые лужи воды. Очень высокие фигуры в текучих чёрных комбинезонах и серых мантиях скользнули вперёд и обдали его тонким туманом, пахнущим химией. Туман холодил кожу. Они метнулись прочь, и он заметил, что они передвигаются на пружинистых чёрных ходулях.
Две женщины остались, одна молочно-бледная, в серой мантии, с хромированными волосами. У второй было серебряное лицо, и трубки вились по гладкой поверхности её комбинезона. Кусочки
