Разбегающиеся миры, или Вселенская толкотня локтями - Олег Владимирович Фурашов
И влиятельный пациент принялся изливать желчь, излагая подозрения в отношении любовницы и безуспешные ухищрения по части того, чтобы взять её с поличным. Прошло ещё с четверть часа, прежде чем он замолчал. Олби, изучивший нрав олигарха, специально его не перебивал, давая выход психическим метастазам. Апробированная практика. Зато теперь больной разложился перед ним, что труп в заключительной фазе вскрытия.
– …Третьи сутки не сплю, – из гневной интонации внезапно впал в жалостливую рассказчик. – Места себе не нахожу. Западло, что через неё, стерву, и меня имеют…Мало того, эдак ведь она и секреты за жеребячий аргумент Коданского продаст. Кинет меня…Не знаю, что и делать. Вот, снова нервный тик пробрал, – и он в подтверждение гнилозубо оскалился.
– Почему вы решили, что она выдаст тайны? – вступил доктор в диалог.
– Почему, почему…, – скривился промышленник. – Да потому, что я в своём кабинете случайно муху заметил…
– Муху?!
– Муху. Ма-а-аленькую такую мушку. Никогда мух не было, а тут появилась…
– И что?
– Так ведь сроду не бывало…Смекаешь?
– И-извините, н-нет.
– Сроду мух в офисе не бывало, а тут появилась…Ну, я сделал втык секретарше. Она хотела муху хлопнуть газеткой, но хорошо, что Лизку за руку Кир ухватил. Он-то сразу прочухал, что муха – шпион. Кир полез за ней к вентиляционной решётке, а та дала задний ход – и в дырку! Ты, Артур, когда-нибудь видал, чтобы букашка задницей вперёд ползала?
– З-задницей вперёд?…Хым…
– То-то же! Кроме моей цыпы такую подставу никто не мог удеять…
– Так-так-так…А вы её по-прежнему любите? – осторожно сменил тематику Артур Артурович, оценив глубину психических изменений в сознании пациента.
– Люблю, козу драную, – признался именитый гость.
– В вашей ситуации расставание с ней…даже на время, конечно же, исключено? – скорее утвердительно, нежели вопросительно
сказал доктор.
– Абсолютно! – замахал руками промышленник. – Если её,
паразитку, отпускать на все четыре стороны, то только в расчленённом виде.
– Ясненько. Свободу передвижения вы ей, само собой, ограничили?
– Ещё бы. Пока я не определюсь, как с ней быть, она Коню Дамскому и полсиськи не выкажет.
– Разумно. В темницу вы её, естественно, сажать не станете?
– Ни-ни. В прошлый раз я убедился, Артур Артурович, в твоей правоте, что окружённый должен иметь наихудший для себя, но выход. Я её как-то запер на даче, так она мне рожу изгваздала, двух охранников изувечила и сама чуть не вздёрнулась…Шут с ней, нехай учится, рассекает по автострадам, делает шопинг по Москве, но под контролем.
– Отличненько. Не сомневаюсь, что и фейсконтроль налажен.
– А как же. Хоть и гадско, а для полного спокойствия я шлюшке этой электронный маячок вшил. Теперь ей и в катакомбах Одессы от меня не скрыться.
– Лихо, Лев Максимович.
– Лихо-то лихо, так ведь жаба душу всё одно гложет. Бабскую слабость на передок, как и дерьмо от слона, никаким сомбреро не накроешь.
– А вот тут, Лев Максимович, вот что я вам скажу. Не мучьте себя домыслами: было-не было. Простили – баста! Главное, осознание того, что вы чисты перед ней. Поверьте, для совести это очень даже хорошо, что перед вами, быть может, не чист тот, кому вы одно добро дарили. У меня у самого, Лев Максимович, нутро подпачкано, однако есть уголок стерильности, что я блюду до последнего. Есть человек, перед кем я свят. И эта святость меня оправдывает в других…кхе-кхе…затеях. А уж, не приведи господь, она вам вдругорядь явную свинью подложит, тогда вы с неё и взыщете с наценкой…
Долго ещё эскулап душонок человеческих ублажал столичного набоба. Он достоверно знал, что если не снимет внутреннего напряжения с больного, то бесполезным окажется любое лекарство, а полость рта психически прокажённого стянет так, что она воистину превратится в волчью глотку.
И Олби добился-таки нужного эффекта – от его увещеваний состоятельный клиент постепенно оттаял. Скрытая натуга отпустила его. Зато внутренний зуд от него заразой перекинулся на доктора, и тот сознавал, что вечером ему придётся изгонять из себя подцепленную бациллу душевной заразы, вешая её на другого человека.
– Так что, Лев Максимович? Может, не надо крайностей? – вопросительно завершил психотерапевтический монолог врач, видя, что душевное равновесие клиента восстановлено.
– …Нет, надо, – поразмыслив, уже хладнокровно и взвешенно сказал олигарх. – Мочи нет терпеть. Я из-за неё с женой развёлся?
– Развелись, – кивнул врач.
– С детьми в разрыве?
– В разрыве, – склонил голову Олби.
– Её прихоти выполнял?
– Выполняли, – согласился с толстосумом собеседник.
– Вот и сделай ей промывание мозгов, Артур, как в прошлый раз условились, – жёстко завершил тираду промышленник.
– Ещё раз вынужден предупредить, что нанохирургия её мозга может обусловить…
– Да не забыл я, не забыл, – вскипая, перебил медика важный посетитель. – Помню, что она может утратить…как это… личностную самобытность, незаурядность…Нехай! Сыт я её неповторимостью по горло! Не я для неё, а она – для меня! Весь мир отстой, а я – король! Усвоил?
– Что ж, – понимающе проронил Олби, – воля ваша. Тогда, Лев Максимович, нужно доставить её завтра к десяти часам. Мы её подготовим, а послезавтра осуществим щадящее оперативное вмешательство…
– О`кей! – просиял богатей, вставая из кресла. – Завтра в десять.
– Да, Лев Максимович, – подтвердил Олби, собираясь проводить олигарха до крыльца.
– Не надо, Артур, – остановил его тот. – Я сам. Завтра в десять! Завтра в десять…
На крыльце шефа встретил начальник службы безопасности
Кир Отстрелов. Физиономия у него была бледнее бледной поганки. Босс вознамерился, было, распорядиться насчёт незамедлительного доставления любовницы на старую дачу, на Николину гору, но начальник охраны опередил его:
– Лев Максимович, Диана пропала, – подсевшим баском доложил он.
– Как?! – сил на разнос у всемогущего олигарха Лонского просто не осталось. – Я же велел стеречь!
– Трое стерегли, – поник плечами Кир. – Буквально перед вами Данила вышел на связь: Диана с каким-то хмырём сбежала от здания МГУ. На болиде. Проморгали…
– Проморгали? Ну и хорошо, – напряжение внезапно оставило Лонского. – Тех трёх игрушечных педиков-моргунов превратить в настоящих. Шлюху же подзаборную с хмырём выловить. Я их самолично зажарю! Живо! А не то я уже к тебе, Кирюха, применю нелюбимую поговорку сапёров. Слыхал такую?
– Н-нет.
– Одна нога здесь, другая – там!
– П-понял, Лев Максимович! – ссутулился Отстрелов.
Лонской сделал ему санкционирующую отмашку, а сам подумал: «Неужели Коданский мне подгадил? А? Да не, сам-то он щас за границей, а кому другому такую гадость Конь Дамский не перепоручит».
3
Конечно же, Рокотов бравировал и лихачил, взмыв на аэроболиде возле знаменитой «высотки». Над центральными районами Москвы полеты были запрещены. В том числе и для летательных аппаратов класса аэроболидов. Так ведь если требуют личные интересы, совпадающие с интересами медиа-империи, то можно.
Набрав
