Александр Прозоров - Храм океанов
— Я пришлю тебе новых из своего гнездовья. Но пешком они будут добираться не меньше двадцати дней. Ты управишься так долго с оставшимися рабами?
— Переведу молодых смертных с расчистки ручья. Я помню, кто посажен с этой стороны. В дальнем шатре должна вылупиться твоя очередная предсказательница, учитель. В соседних зреют нуары. Выкармливать своих сородичей двуногим несложно, они справятся.
Глава третья
Нуар был могуч и красив: чисто бритый, без волос, бороды и усов, гладкостью кожи он был подобен богам, на голову превосходил ростом самого высокого из рабов и казался вдвое шире в плечах любого из смертных. Его куртка и штаны так плотно прилегали к телу, что повторяли каждый бугорок мышц, на поясе уверенно покачивались знаком недостижимого для смертных величия меч и поясная сумка.
— Ты! — указал он пальцем на молодого раба, торопливо работающего ложкой возле котла. — Иди за мной.
— Я? — с надеждой на ошибку переспросил Сахун, зачерпывая еще густого мясного варева. В котле оставалось не меньше трети еды, и отрываться от него рабу очень не хотелось.
Однако страж богов молча повернулся и зашагал от гнездовой расселины в сторону ручья. Едва не заскулив от обиды, Сахун спешно кинул в рот еще кусочек мяса и потрусил следом, перепрыгивая камни, ныряя под листья Родильного древа и переваливаясь через его стебли. Уже нагоняя нуара, он облизал ложку и запихнул ее за пазуху.
Да, именно так — у молодого раба уже была одежда! Пусть не такая красивая и удобная, как у нуара, но сапоги и тунику Сахун себе сшил. На первый раз получилось, конечно, немного коряво — но у большинства смертных главного гнездовья не имелось даже таких. Уже много лет назад Повелитель Драконов распорядился, чтобы забойщики отдавали шкуры всех пущенных на еду животных своим двуногим слугам — но людей под его властью обитало несчитанно, а мясо требовалось на кухне всего раз в день. Сахун частенько мечтал, как было бы здорово пройтись по берегу родного залива, вызывая зависть сверстников, недовольство взрослых и восхищение девушек. Но, увы, слуги, отправленные в дальние гнездовья, почти никогда не возвращались в главный дом Повелителя Драконов.
— Тебе повезло, раб, — остановившись у одного из ивовых шатров, сказал нуар. — Несколько прежних кормителей настолько привыкли жить в покое и безопасности, что ухитрились целой толпой попасть в брюхо к ящерам. Так что больше тебе не придется по пояс в ледяной воде черпать грязь и выковыривать камни из русла. Будешь работать вместо одного из зазевавшихся дураков.
— Мне дадут ассегай?! — встрепенулся Сахун.
— Ишь чего захотел! — презрительно хмыкнул страж богов. — Ассегаи и мечи Повелитель Драконов выращивает самолично на отрогах Пологих гор из столь прочного дерева, что его невозможно поцарапать даже камнем, и кому попало такую ценность не доверяют.
Только скотникам, дабы могли управиться с крупными ящерами, коли взбрыкнут, да нам, нуарам, для защиты богов от любой опасности. Тебе же острее деревянной миски ничего не потребуется…
Он раздвинул стебли полога, скользнул внутрь и двинулся вдоль стен, привычно оглядывая плотное переплетение лозы. В отдельных местах нуару что-то не нравилось, он останавливался, вскидывал ладони. Повинуясь его полубожественной воле, тут же начинали шевелиться ветви — смыкаясь, выпуская новые листья, вспучиваясь молодыми почками.
— Теперь ты обязан проводить здесь все свое время, — не отвлекаясь от работы, начал объяснять новичку его обязанности страж. — И днем, и ночью. Когда плод вылупится, будешь следить за ним, поить, кормить. Отогревать, коли мерзнуть начнет. Я велю варщику отдать тебе первые же шкуры и кожи, как появятся. Сошьешь из них покрывало на такой случай.
— Как отогревать? — не понял Сахун.
— Ты тупой совсем, раб? — удивился нуар. — Как всегда отогревают. Завернешься вместе с новорожденным и дышать внутрь будешь. Мы ведь все теплые, а ящеры холодные. Так что отогреешь легко, ничего сложного.
— Значит, там растет какой-то ящер? — с опаской посмотрел молодой слуга на огромный вытянутый плод длиной в полтора его роста и примерно в два обхвата толщиной. Его покрывала жесткая и шершавая желтая корка — почти такого же цвета, как песок, что толстым рыхлым слоем выстилал пол шатра.
— Здесь? — Нуар ненадолго задумался, почесал пальцем за ухом. — Нет, здесь не ящер, тут предсказательница. Повелитель Драконов у кого-то из богов такую увидел. Она для хозяина погоду умела предсказывать, неприятности всякие, ураганы, грозы. Вот он и захотел себе похожую изготовить. Не первый год старается. Уже восьмую растят, но пока все без толку.
— А где предыдущие?
— Съели, конечно же, — пожал плечами страж богов. — Отчего, думаешь, у нас в гнездовье кормежка всегда такая сытная и шкур вдосталь? Это потому, что, когда из плода уродец какой появляется или вовсе мертворожденный зверь, так его сразу на мясо и пускают. Иногда так выходит, что больше половины бутонов только на котел работают. Боги упорны и умеют добиваться своего. Могут по сто раз одно и то же делать, пока не получится. А все неудачные создания, само собою, нам с тобой в брюхо попадают.
— Чего же они в дереве-то зверей растят? — спросил Сахун. — Отчего обычным образом не рождают?
— Обычным образом необычные существа не появляются, — ответил нуар. — В бутонах боги могут с зародышами всякие разные штуки делать, которые иначе не сотворишь. Это уже потом, когда зверь получился, для него самца готовят, и дальше он обычным образом плодится. А первые только через Древо возникают. И вообще, не твоего ума это дело. Тебе полагается за шатром следить, дабы стена и крыша не прохудились, да новорожденного беречь. Коли дыра появится, меня ищи, я прореху заращу. Покрывало сшить не забудь! Вот об этом и думай.
— Если мне следить постоянно за плодом надо, когда же мне есть или за шкурами отлучаться?
— Коли плод не шевелится, то ненадолго можно, — дозволил нуар. — А вот коли потрескивать начнет, качаться и шевелиться, вот тогда — все! Даже не отворачивайся! И еще одно запомни. Коли из еды, что на корм зверю выдаваться будет, хоть ложку сожрешь, сам в тот же день в котел отправишься! Все понял? Тогда работай.
* * *Все началось с боли. С невыносимой боли, скрутившей тело судорогой, с жуткой, выворачивающей тошноты и неподъемной тяжести в груди. От всего этого, одновременно обрушившегося кошмара она закричала слабым сиплым клекотом, сделала глубокий вдох, впервые в жизни наполнив легкие воздухом, закричала снова, на этот раз по-настоящему, — и сама же содрогнулась от ударившего по ушам вопля, мотнула головой, пытаясь разобраться в неясных образах перед лицом, и услышала изумленный возглас:
