Грегори Арчер - Король воров
Кальвия была не из таких. Ну, по крайней мере, никто не смог уличить ее ни в чем таком позорящем семью. А те, кто мог, почему-то исчезали без следа. С недавних пор.
Отец девочек-близнецов, патриций Хогист Грасс, не терял надежды обзавестись наследником. Ему исполнилось всего сорок семь, пять лет назад прокатившаяся по городу эпидемия унесла жизнь его жены, матери девочек, но он собирался жениться во второй раз. Год назад, удачно выдав замуж одну из дочерей за сенатора Моравиуса, он уже было подыскал партию и себе, как вдруг в одночасье рухнуло древо рода Грассов.
Хогист и пятеро сопровождавших его слуг не вернулись с загородной верховой прогулки. Высланный на утро следующего дня отряд городской стражи возвратился ни с чем. Целую неделю старательно прочесывали окрестности Конверума поисковые отряды, Безрезультатно. Ничего, никаких намеков на то, где именно и что именно произошло с Хогистом и его слугами. Решили, что, по всей вероятности, они стали жертвами нападения шайки разбойников, которая тщательно замела все следы преступления. Оставалась надежда, что, может быть, патриция взяли в плен и будут требовать выкуп. Прошел год – о Хогисте никаких известий. И уже никто в городе не сомневался, что его нет в живых. Одна лишь Кальвия знала, что с ним сталось. Знала – но молчала.
Отчим домом и состоянием теперь распоряжалась Рохана, а Кальвия помогала ей. И семейное достояние сестры расходовали весьма своеобразно.
Прихоть родилась в курчавой головке Роханы и со временем для обеих женщин превратилась во всеподчиняющую страсть. Покупать мужчин, властелинов мира, самодовольных, переполненных сознанием собственной значимости, врущих друг другу о своих подвигах и успехах,- было пьяняще, увлекающе, засасывающе прекрасно. Эти петушащиеся создания не хуже распоследних шлюх, за звонкую монету выполняли все сумасбродные капризы молодых патрицианок. У каждого мужчины, конечно, была своя цена, но цена была у каждого. Продавались все. Даже богатые и знатные, которые убеждали себя, что сами от скуки нашли это приключение, брали, в конце концов, щедрую плату.
Поисками новых «игрушек» занималась Рохана, которая, в отличие от сестры, все свое время тратила по собственному усмотрению. Обрядившись в простое платье, незамужняя патрицианка выходила в город «на охоту». За ней, держась чуть поодаль, неотступно следовали два телохранителя, верные слуги, которых Кальвия подарила сестре на последний день рождения. Выбрав очередного самца, Рохана находила случай поговорить наедине. Представлялась служанкой одинокой знатной дамы, покупающей удовольствия, и начинала торг. Обычно – быстро договаривались. После уславливались о свидании. В назначенное время «покупку» встречали те самые слуги и тайно препровождали, обставляя все так, чтоб избранник госпожи никогда не нашел бы дорогу в тот дом, не смог бы даже определить район города, где тот дом стоит. В спальных покоях с глаз приведенного мужчины снимали непроницаемую повязку, и первым, что он видел перед собой после довольно продолжительной тьмы, были черные шелка простынь на необъятных размерах кровати. Незамедлительно появлялась таинственная заказчица; оберегая таинственность, лицо ее закрывала матерчатая маска. Одежда, облегающая соблазнительные формы, каждый раз была различной и зависела от женского настроения в этот день: от полного отсутствия на теле покровов и украшений до платьев самых модных фасонов и парада драгоценностей от шеи до щиколоток.
Кто первой выходит к гостю – заведенного порядка не было. Перед глазами доставленного мужчины возникала одна из стройнотелых сестер, а другая в этот момент устраивалась у смотрового глазка в стене, чтобы из соседней комнаты наблюдать за происходящим. Позже вторая сестра присоединялась к первой в спальне, или они менялись местами… или все заканчивалось довольно быстро. Течение вечера в доме Грассов находилось в руках близняшек и направлялось их капризами. Если же мужская особь вдруг выказывала строптивость, или же, чего доброго, в распаленном страстью самце пробуждалось звериная злоба и он пытался обойтись со своей покупательницей жестоко, то за дверьми спальни дежурили, готовые ворваться внутрь по первому зову, два дюжих вооруженных телохранителя. Да, иногда сестрам приходилось прибегать к их помощи, и тогда зарвавшимся «приобретениям» было уже не до огорчения по поводу неполученной платы, а оставалось лишь радоваться, что сохранили жизнь и не все кости переломаны. Ну а те, кто осмеливался сорвать маску (находились и такие), – те отправлялись прямиком на Серые Равнины.
На черных шелковых простынях отпечатывались очертания мускулистой плоти зрелых мужчин; черный шелк ощущал прикосновения незаматеревших мальчишеских тел, когда сестры вводили еще одно юное создание в мир сладострастных наслаждений; на черных простынях исполняли свою победную песнь старики, берущие если не пылом, то опытом и желанием угодить. Конечно, чаще прочих взбивали черные простыни на широченной кровати неутомимые юноши, которые порой не отказались бы от участия в забавах и третьей столь же прелестной телом чаровницы, буде такая нашлась бы неподалеку.
Обеим сестрам нравились эти ночные забавы. Незамужняя Рохана, предложившая эту игру, находила в ней новые острые ощущения и способ времяпрепровождения, а Кальвия… трудно сказать, зачем рисковала замужняя Кальвия. Ведь были у нее и другие, не менее рискованные и опасные дела! Однако, когда появлялся очередной самец, она забывала обо всех своих проблемах и, не заботясь о репутации, хотя и соблюдая осторожность, с головой бросалась в омут прелюбодеяния. Она же и предложила сестре изредка (когда того требовали от нее обстоятельства) меняться местами – Рохана одевалась в платье Кальвин и играла и подчистую, вплоть до постели, вживалась в роль жены Моравиуса, а Кальвия отправлялась в отчий дом и изображала из себя одинокую патрицианку Рохану… Что характерно, сам сенатор ни разу и не заметил подмены.
Рохана была в восторге от этой затеи. Кальвия тоже радовалась – в качестве верной жены Моравиуса ей было весьма затруднительно заправлять прочими делами.
* * *Совершая обычную «охотничью» прогулку, Рохана заглянула в заведение, куда не то что патрицианка, а просто порядочная женщина побоялась бы зайти. Однако следом за небогато одетой девушкой, из украшений имеющей лишь дешевый медный браслет да блеклое костяное ожерелье, в трактир ввалились двое хмурых мускулистых молодца. На скособоченной вывеске над входом значилось: «Червивая груша». Обыкновенно в своих поисках мужчин патрицианка старалась избегать слишком уж богатых кварталов – ведь, невзирая на то что она изменяла прическу, накидывала на голову капюшон, а лицо прикрывала полой плаща, ее мог узнать какой-нибудь излишне внимательный представитель местной знати, и тогда все пошло бы прахом…
