Алекс Орлов - Меч, дорога и удача
В одно из окон гостиной ударил огромный булыжник. Он срикошетил от решетки и разбил витраж в открытой деревянной раме. Посыпалось стекло.
– Генриетта, осторожнее! – предупредил Каспар.
На крыше дома заскрипели вращающиеся бревна. Кто-то попался в расставленную ловушку. Бедняги хватило ненадолго. Он завопил от боли и стал рваться на свободу, пытаясь высвободить ноги из защемивших их бревен.
Наконец ему это удалось. Перевалившись через край крыши, он сорвался вниз и, ударившись о мостовую, затих.
– Не гуляй ночью по крышам, – наставительным тоном произнес Каспар и, подняв лук, стал выцеливать человека, спрятавшегося за трубой дома напротив.
Наконец тот имел неосторожность чуть-чуть подвинуться, и Каспар всадил ему стрелу точно в предплечье. Раненый застонал и, роняя черепицу, стал спускаться с другой стороны крыши.
– Вот это уже кое-что, – улыбнулся довольный Каспар. – Генриетта, ты как?
– Я пока ничего не вижу.
Не успела она это сказать, как на улице щелкнул арбалет, и Генриетта, вскрикнув, упала на пол.
Перепуганный Каспар помчался к ней в гостиную, однако, когда он подскочил к своей служанке, та уже поднималась с пола, а на ее красивой шее темнел порез.
– Кажется, ничего серьезного, – с облегчением вздохнул Каспар. – Давай-ка ты лучше держись подальше и не вступай в дело без особой на то необходимости. Договорились?
– Как прикажете, ваша милость.
Каспар вернулся на свою позицию и попытался зажечь очередной осветительный мешок. Однако едва он чиркнул кресалом, страшный удар потряс весь дом, отчего заскрипели стропила и несущие деревянные балки.
Генриетта закричала от страха.
С улицы послышался восторженный смех нескольких человек.
Каспар все же сумел зажечь второй мешок и выбросил его на улицу. Состав еще не успел разгореться, когда раздался следующий, еще более мощный удар. Словно гигантский таран бил прямо в передний угол дома.
От сильного сотрясения со стен в гостиной сорвалось несколько картин, а в спальне с цветочного столика упала ваза.
Каспар осторожно выглянул в окно и в свете разгоревшегося мешочка увидел стоявшего прямо посередине улицы человека в черном балахоне. Каспар сразу понял, с чем имеет дело, однако решил не сдаваться.
– Что это такое, ваша милость? – жалобно пролепетала Генриетта.
– Пока не знаю. Сейчас выясним, – сказал Каспар и, подхватив самый мощный арбалет «Громобой», поставил его на окно.
Щелкнул отпускной замок, тяжелый болт унесся к цели. Каспар мог поклясться чем угодно, что попал. Выстрел из «Громобоя» должен был не то что ранить, а просто снести человека напрочь, однако тот стоял не шелохнувшись, как будто ничего не произошло.
В отчаянии Фрай сбегал за своим луком и, мгновение подумав, интуитивно решил прихватить черную эльфийскую стрелу.
Она была несколько длиннее стрел с медными наконечниками, к которым он привык, однако это было уже не важно.
Привычно растянув лук, Каспар отпустил тетиву, та с треском выбросила эльфийскую стрелу. Как ни странно, это сработало. Нет, маг не упал, но он покачнулся и, казалось, вышел из оцепенения.
Вот он сложил ладони вместе – и с них соскочила и понеслась прямо в лицо Каспару бешено вращающаяся огненная секира.
Фрай едва успел пригнуться, огненный вихрь пронесся совсем рядом. Сверкнула яркая вспышка, и старинный буфет из вишневого дерева разлетелся в щепки, а гостиная наполнилась сизым дымом.
Между тем в спальню швырнули разогнанный пращей камень. Он разнес еще один витраж и врезался в стену.
Каспар в отчаянии метался от окна к окну, но сизый дым ел глаза и не давал рассмотреть, что же происходит снаружи.
Несколько раз в дверь ударили топором, видимо проверяя ее крепость, однако за дверь Каспар был абсолютно спокоен: помимо внешней дубовой у него была еще и железная. Она использовалась только в редких случаях и укреплялась пятью стальными засовами.
А лезть на крышу охотников больше на находилось.
Последовал еще один удар, который сотряс весь дом, однако он был уже не такой силы.
Неожиданно прямо в углу гостиной вспыхнули два зеленоватых глаза. Каспар, отступив к Генриетте, заслонил ее собой.
– Возьмите, ваша милость, – пропищала она, подавая ему его кривой кинжал.
– А меча нет? – тихо спросил Каспар.
– Что? – не расслышала Генриетта.
– Я спрашиваю – меча здесь нет?
– Он остался в вашей спальне.
– Понятно, – сказал Каспар. Против того, что надвигалось на него из угла, оставалось действовать только кинжалом.
Это нечто издавало утробное рычание и распространяло вокруг зловоние и жуткий холод. Каспар чувствовал, как стынут его ноги, будто он босой стоял на зимней мостовой.
Наконец чудовище сделало еще один шаг, и Каспар понял, что перед ним демон с какого-нибудь второго или третьего нижнего мира. Он в этом не очень хорошо разбирался, но понимал, что жить ему и Генриетте остались считанные мгновения.
– Что тебе надо? – спросил Фрай первое, что пришло ему в голову.
– Тебя, – прямо ответил демон. – Ведь это ты Каспар Фрай по прозвищу Проныра?
– Я.
– Ну тогда все.
Демон уже подумывал распахнуть пасть, но вдруг на его страшной физиономии отразилось непонятное беспокойство.
Он развернулся на месте, царапая когтями паркет, посмотрел в одну сторону, потом в другую и, указав пальцем с загнутым когтем куда-то на потолок, сказал:
– Запрещающий знак-к-к. Откуда он у тебя? Ты разве маг?
Каспар не успел ничего ответить.
Демон потряс головой, как будто собирался чихнуть, а затем с громким хлопком, от которого заложило уши, исчез.
В воздухе сильно запахло серой.
«Наверное, закинули в окно горящую душегубку», – предположил Каспар и на ощупь стал пробираться в спальню, полагая, что именно там находится горящая сера.
Но серы не было.
Каспар выглянул из окна, однако и на улице не происходило ничего интересного. Луна давала мало света, а осветительный мешочек уже прогорел. Каспар зажег следующий и швырнул его на мостовую.
Он простоял с вложенной в лук стрелой, пока не прогорел осветительный состав, но так и не заметил никакого движения. И больше не увидел того страшного человека в черной накидке.
«Кажется, отбились», – пронеслось у него в голове.
– Эй, Генриетта, кажется, мы успешно отбились, – произнес он вслух, однако служанка не отзывалась.
Каспар забеспокоился и побежал в гостиную. Генриетта лежала на полу. Он склонился над девушкой и тронул ее лицо.
Генриетта открыла глаза.
– Со мной все хорошо, ваша милость, – заверила она. – Просто… я была без чувств… А это чудовище – оно было
наяву?
– Нет, это тебе пригрезилось из-за дыма.
14
Утром следующего дня Каспару пришлось держать ответ перед своим соседом – старшиной стражников Виршмундом.
– Послушай, Проныра, – сказал тот, поглаживая свой огромный, откормленный взятками живот. – Кто убил мою собаку?
– Откуда же я знаю, господин старшина? – пожал плечами Каспар.
– А кто залил кровью мою крышу и всю черепицу поколол?
– Но ведь это ваша крыша, господин старшина. Я не могу знать, что там на ней происходит.
– Это так, – кивнул Виршмунд. – Однако на ней мой работник нашел стрелу, которая прилетела из окна твоего дома.
– Из чего же видно, господин старшина, что стрела вылетела именно из моего окна?
– Из того, что другого дома там нет. Там только твой дом, Проныра, – Старшина погрозил Каспару пальцем.
– Ладно, так и быть, скажу, – согласился тот. – Просто мне вчера показалось, что в ваш дом хотят забраться воры, вот я и решил подстрелить одного из них, но, наверно, промахнулся.
– Да нет – не промахнулся. Он кровищей весь двор залил. Только вот зачем они убили мою собаку? – Старшина вздохнул. – А еще мои молодцы рано утром подобрали прямо возле стены труп. И еще один нашли под твоей оградой на мостовой. Должно быть, свалился с твоей душегубской крыши. Переломал себе все ноги, а потом расшибся о мостовую.
– Не повезло бедняге, – кивнул Каспар. – Но эти самокатные бревна втаскивал на крышу не я. Это еще до меня было.
– Да знаю я, знаю, – отмахнулся старшина. – Был бы ты простым горожанином, я бы тебя посадил в «холодную» на пару месяцев. А так тебя даже дубиной не огреешь – сразу придется держать ответ перед герцогом. Я слышал, он тебя очень ценит.
Высказав беспокойному соседу все, что накипело, старшина развернулся и, тяжело переваливаясь, отправился по своим служебным делам.
Каспар проводил его взглядом, а затем стал внимательно осматривать угол своего дома, который предыдущей ночью сильно пострадал. На камнях появились сколы. Почернело несколько изразцов, которые составляли повторяющийся рисунок мозаики. Этой мозаикой, словно лентой, дом был украшен по всему периметру.
Чаще других изображений в орнаменте повторялся золотой единорог. Именно пара единорогов почернела так, будто их жгли огнем.
