Олений завет - Анастасия Смышляева

Анастасия Смышляева

Олений завет

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Смышляева А., 2024

© Оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2024

* * *

Пролог. Легенда о Мяндаше

Основано на саамских сказаниях

Давным-давно, когда Небо было свободным и чистым, Воды – зеркальными и мирными, а Земля не раздавлена тяжестью уставших гор, появился на свет олененок. Имя ему было Мяндаш. Одни говорили, что он сын колдуньи Коддь-акки и дикого зверя. Другие – мол, творенье Солнца и Земли.

Время шло, наполняя белоснежное тело олененка силой, и его рога покрылись сияющим золотом. Да настолько ярким, будто и вправду само Солнце благословило его.

Когда олененок убегал от матери в тайгу, из-под его копыт раздавался гром, отражаясь вспышками в промозглом небе. Потопчет, бывало, олененок пушистый ягель, напьется из холодных ручьев и вернется в свою вежу[1], стукнет копытом о порог хижины – да человеком обернется.

Однажды поскакал Мяндаш к широкому озеру, окруженному со всех сторон камнями-истуканами, и увидел там трех девушек. Спрятался за валуном и стал наблюдать. Да так приглянулась ему одна, что судьбой своей молодую красавицу нарек. Сосватался он к девице и обратил ее в важенку[2]. Любовь эта была Природою отмечена, Небесами воспета и Солнцем освещена.

Родила важенка Мяндашу сыновей. Да все они имели облик человеческий. От отца дети взяли силу и выносливость, от матери – милосердие и любовь ко всему живому. Когда сыновья стали чуть старше, сказал им Мяндаш: «Эта тундра теперь ваша. От вас пойдет род саамов». Так и пустил свои корни оленный народ на каменном Севере.

Долго ли, коротко ли, выросли дети Мяндаша. Покинул золоторогий отец дом свой, ушел с собратьями в дальнюю тундру. Сыновья его за ним вслед собрались. Сказала им мать: «Будьте сильными, как отец ваш, добрыми, как мать ваша, и неуловимыми, как Солнце и Ветер. Не дайте жестокому сердцу вас погубить». Обернулись сыновья оленями и пустились бороздить свои владения.

Спустя время настигла род саамов беда: холод сковал их тела, голод овладел их мыслями. Тогда племенные шаманы стали просить у Неба помощи. Раз – поднимутся на сопку к сейду[3] могучему. Два – раскинут руки. Три – затянут молитвенную песню. А в жертву приносить-то и нечего.

День и ночь молился один из шаманов Небесам, пока не увидел белого оленя с золотыми рогами. Подошел олень и говорит: «Даю вам стадо рогатое. Заботьтесь о нем, без нужды тяжкой зверя не убивайте. А коли убьете ради забавы или украшений – не быть роду саамов на земле тундровой». Так благословил Мяндаш людей на охоту, дабы спасти их от голодной смерти.

Были в тундре и те, кто хотел, чтобы Мяндаш им одним служил. Да только сами боялись праотца золоторогого в сети залавливать. Шли они к чужакам челом бить да изобилие на весь остаток жизни обещать. Однажды поймала белого оленя чудь, притащила его к возгордившимся саамам. Тогда сказал Мяндаш жадному народу: «Не прожить вам долго на земле оленной. Придут к вам тоска и голод. Не охомутать вам силы небесные».

Прознали другие саамы, что их кормильца в сети спутали, пришли ночью на сияние солнечных рогов и освободили Мяндаша. Мяндаш поклонился спасителям своим и унесся в тундру дальнюю. А предатели сгинули среди могучих валунов, и больше никто о них не слышал. Да и могильника их никто не нашел.

С тех пор ни один саам без надобности оленя-брата не трогал. А если убивал ради пропитания или подношения, то предавал Земле-матери с особым почтением.

Все помнили завет Мяндаша. Из поколения в поколение, из уст в уста передавали этот наказ. И жил народ саамов на земле каменной, силой Тундры, ловкостью Ветра, теплотой Солнца и мудростью Земли наполнялся.

Глава 1. Маршрутка

Еще вчера светило робкое северное солнце, а уже сегодня все дороги в городе залило. Коля, недавний выпускник Санкт-Петербургского экономического университета, стоял под холодным дождем в малолюдном закуточке автовокзала и ждал, пока водитель автобуса номер 234, идущего по маршруту «Мурманск – Ловозеро», докурит свою привычную сигарету. Колин рюкзак был практически пустым. Весьма недальновидно для такой поездки.

Коля прокручивал в голове родительские слова: «Найди работу», «Не сиди без дела», «Попробуйся в банк» и далее по тексту. Да, Северная столица не распахнула перед ним дверей, но, вероятно, стоило еще чуть-чуть подождать… Он хотя бы не сидел на шее у предков, сам зарабатывал себе на жизнь, честно трудясь в забегаловке, до тех пор пока… Пока – что?

Питер раздавил его своей обыденностью. Он приехал туда, ухватившись за счастливый шанс, и, очарованный громким названием с большой буквы П, ожидал влиться в городской авангард, а в итоге получил только шероховатую синюю корочку диплома и вечно стоящий перед носом запах пригоревшей картошки фри.

Если в свои восемнадцать лет Коля точно знал, где он должен быть, то в двадцать два оказался абсолютно потерян. Должно же быть наоборот. Еще каких-то четыре года назад все жизненные вершины казались ему не выше Хибин, а теперь он снова стоит на пороге родительского дома: «Привет, мам, пап». Какой банк? Экономический факультет был всего лишь временным решением. И большой ошибкой.

Тогда это было модно, тогда это было необходимо – покинуть Мурманск. «Уехать, нельзя остаться». Коля поставил для себя запятую именно так. А как иначе? Море? Армия? На самом деле родители тоже ожидали от него немного большего. Совсем чуть-чуть.

Какая теперь разница? С ощущением кризиса четверти жизни он вдыхал на остановке дым чужой сигареты, совсем не желая почти три часа трястись в автобусе до Ловозера. Но все же он считал, что небольшая смена обстановки и побег от постоянно нудящих родителей пойдут на пользу. К тому же он давно не видел дедушку, живущего в этой, как часто выражалась мать, «оленьей глуши». И хоть в этом Коля был с ней согласен.

Вдруг он дернулся от неожиданного сигнального гудка маршрутки: «Пацан, ты едешь или нет?!» Настроение еще больше испортилось, когда Коля понял, что профукал одиночное место у окна. Теперь придется втиснуться рядом с тучной женщиной преклонного