КАБАМОРСО́В – укротитель орлов - Сергей Химаныч

Сила дарована скромным,

Наглых постигнет печаль,

Тяжесть гордыни холодной

Не удержать на плечах

Глава 1. Лунатик на голове

У мамы совёнка всегда был чуткий и беспокойный сон. Так повелось с самого его рождения. От любых всхлипов и шорохов она бежала к нему в комнату, чтобы успокоить, потому что безмерно любила и волновалась за его здоровье. И хотя сын уже давно повзрослел, привычка беспокоиться осталась. Вот и в эту ночь она неожиданно проснулась от резких шипящих звуков, раздающихся из его комнаты. На часах было полшестого, сон не давал разлепить глаза, но внутреннее беспокойство убедило подняться и проверить, всё ли в порядке. Она осторожно подкралась к двери, чтобы не шуметь и… застыла в ужасе. Совёнок стоял на голове, сложив скрещенные лапы над собой словно прутья. Сначала она решила, что у сына развился лунатизм: это когда дети во сне ходят по квартире. Она читала где-то, что такое встречается у детей младшего возраста. Считается, что ребёнок в таком состоянии не осознает, что делает, и лучше его не трогать. Поэтому мама молча наблюдала, боясь, как бы не навредить. Кабаморсов сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, перевернулся обратно, сел на скрещенные лапы и замер, вытянув прямую спину. Глаза его были закрыты, казалось, он действительно заснул. Мама осторожно вошла в комнату, надеясь положить сына в кровать, но тот опередил ее:

– Доброе утро, мам.

Мама шарахнулась в сторону и чуть было не упала от испуга.

– С…сынок, ты не спишь?

– Нет, мам, я медитирую.

Несколько секунд мама раздумывала, что всё это значит, но, решив, что сын бредит во сне, аккуратно уточнила:

– С тобой всё в порядке? Почему не спишь?

– Я уже выспался, сейчас закончу разминку и пойду готовить завтрак.

– Сынок, ты не наедаешься? Пойдём, я тебе разогрею котлеты?

– Мам, ты только не пугайся и не переживай, но мясо я не ем. Я приготовлю себе кашу, если ты не возражаешь.

Мама вернулась в спальню и стала будить отца.

– С нашим сыном что-то случилось в этом лагере, кажется, расстройство психики, его нужно срочно вести к доктору.

– Что за бред, – ворчал невыспавшийся отец.

– Поговори с ним, сам увидишь.

– Утром поговорим, как проснётся.

– Он уже на кухне, готовит завтрак.

– В такую рань? Ладно, встаю, сейчас разберёмся, что тут у вас происходит.

Отец кряхтя поднялся и зашагал в сторону кухни.

– Сын, что случилось? Ты почему не спишь?

– Привет, пап. Ничего не случилось, я готовлю завтрак. Будешь со мной овсяную кашу?

– Это что ещё за гадость, где ты это раздобыл?

– Овёс растет тут недалеко на лужайке, я добавил голубику, получилось очень вкусно, попробуешь?

– В холодильнике есть нормальная еда, мама для тебя готовила, будешь есть?

– Спасибо, пап, но мясо я не ем. А я ещё не говорил, что меня теперь зовут Кабаморсо́в?

– Каба что? – выпучил отец от удивления глаза, – Это что за ругательство?!

– Никакое это не ругательство. Это сокращённо кабачок, морковь и совёнок. Символ того, что с этих пор я не ем мышей и других живых существ, а вместо этого полностью перехожу на растительное питание.

Отец долго стоял в дверях, не зная, что на это ответить, в голове он сумбурно перебирал адреса всех знакомых врачей. Как бы ни было больно это осознавать, но диагноз мамы подтвердился: сын сошёл с ума.

Глава 2. Принудительное лечение

Молча они сидели в очереди на длинном бревне перед старым дубом, в котором располагалась приёмная доктора. Перед ними сидело ещё много других больных, каждый со своими проблемами. Кто-то переел жирных мышей и теперь, держась за живот, ждал пока ему выпишут лекарство. Другой ободрал крылья о куст шиповника во время охоты и теперь сидел с охапкой своих перьев в надежде, что доктор сможет приклеить их обратно. А один совёнок сидел, съёжившись, и почти не шевелился. Оказалось, он провалился в улей с мёдом, чудом удрал от пчёл, но крылья прилипли к туловищу, и теперь он не мог летать. Время текло мучительно медленно. Ждать своей очереди было невыносимо тяжко. Кабаморсов изредка поглядывал по сторонам, надеясь вырваться на свободу, но суровый взгляд отца крепко держал его на месте. Наконец доктор вышел из кабинета и, приподняв громоздкие очки, окинул взором собравшихся. День выдался тяжёлым и скучным, что ни посетитель, сплошные царапины да ушибы, ничего интересного.

– Кхе-кхе, – кашлянул доктор, – К сожалению, сегодня всех принять не смогу. Есть кто-нибудь с редким и необычным случаем?

– Есть необычный случай! – вскочил с места отец Кабаморсова, – Сын на грани вымирания, отказывается есть мясо, говорит, что будет питаться одними растениями.

Все с интересом обернулись в сторону неловко улыбающегося совёнка.

– Пап, зря ты так переживаешь, это не болезнь, на растительной пище тоже можно жить.

– Интересно, – вымолвил доктор, изучая совёнка прищуренным взглядом, – Действительно нестандартный случай, пожалуй, вас приму, остальные приходите завтра.

– Так-с, значит ты утверждаешь, что совам нет нужды в поедании мяса как единственно подходящей для них пищи?

– Я ничего не утверждаю. Это мой личный выбор. Мне кажется несправедливым поедать других живых существ, когда вокруг и так полно еды. Сама природа позаботилась о том, чтобы мы не умирали с голоду. Убивать для этого никого не нужно.

Мама прервала речь сына, решив доктору всё объяснить, дабы развеять все недоразумения.

– Понимаете, доктор. Он рос самым обычным совёнком и всегда питался очень хорошо. А потом съездил в детский лагерь, будь он неладен, и вот, начались эти истории. Имя себе придумал не пойми какое. Но ладно бы только это. Он ещё стал по ночам вытворять страшные безобразия. То на голову встанет, то ноги скрутит узлом и сидит так по несколько часов неподвижно. Что с нашим мальчиком, доктор, вы с таким когда-нибудь сталкивались, это излечимо?

– И давно это у тебя? – повернулся доктор к совёнку.

– Полгода примерно, – улыбнулся Кабаморсов, – Нас отправили на охоту. Но когда я повстречал мышонка Чипа и его сестрёнку Белли, я понял, что ни за что не соглашусь их есть. Тогда я и осознал, что еда – это не обязательно мясо.

Доктор подошёл поближе и посмотрел совёнку в клюв, попросив вытащить язык. Затем поднял левое крыло и поднес стетоскоп к груди, чтобы послушать, как бьется сердце. Никаких нарушений он не обнаружил. Сердце билось чуть медленнее, чем обычно, но в пределах нормы, язык был кристально розовым, всё было в полном порядке, даже слишком. В недоумении он сел за рабочий стол и стал что-то искать в толстой медицинской книге. Спустя десять минут он вскочил из-за стола и радостно закричал:

– Нашёл! Острое психическое заболевание недостаточно развитой личности на почве психологической травмы, полученной в результате неудачного жизненного опыта. Не переживайте, случай не критический, всё образуется. Но не стоило отправлять совёнка со слабой психикой одного в лагерь. Я вам сейчас пропишу