Fantasy-Worlds. Ru - Сборник рассказов №2

Когда она выходила из уборной, какой-то олух оттоптал ей ногу, и она дала тому под зад, сочтя его достаточно нагруженным, чтобы сознавать происходящее. Однако тот довольно скоро протрезвел, вылил себе ушат воды на голову и…

На месте Анарки красовалась швабра, пара тряпок и дверной косяк.

Ее прошиб пот. Кошелек, который она пыталась срезать и уже почти срезала, просвечивался сквозь ее ладони, тогда как тело ее превратилось в еле уловимое дуновение ветерка. Она сунула кошелек за пазуху, но результат оказался тем же самым. Летящий по воздуху он без сомнения привлечет к себе внимание. Ее охватила паника. Решение пришло само собой. Тащить. Тащить по полу. Здесь, у стены, где свет был совсем рассеянным его, вряд ли заметят; в крайнем случае, примут за мышь или же крысу. Она принялась тащить. Медленно, оглядываясь на Вагу Брутто, лавируя между столами и табуретами, бранясь на официантов, которые намеривались оттоптать ей руки, вспоминая нехорошими словами торгаша, который всучил ей такое заклинание. Мадам Леви вильнула к столику Кастельбаджака, за которым писарь все еще был занят разговором.

«Только бы она не предложила ему… Только бы он не вспомнил о…»

На ее пути возник диван. Она заползла под стол, намериваясь переждать. И все только потому, что какой-то мебельщик — болван, каналья — мастерит диваны без зазоров.

Кому-то вздумалось пинать ее, пока она пережидала.

Внезапно что-то вздернуло ее за шиворот и резко бросило назад. Так, что она покатилась кубарем.

Он сел. Под аккомпанемент цимбал и неторопливого мотива закурил. Она принялась его рассматривать. Мучительно, собираясь с силами. Но все что она могла сделать — это лишь пошевелить пальцами и затаить дыхание, нащупать кошелек и ждать.

Ничего не происходило. Все оставалось на своих местах. Никто не кричал. Никто ее не заметил. Кроме него.

Большая широкополая шляпа, почти целиком закрывающая лицо, слегка дрогнула. Приглашая непонятно кого, рука указала на свободное у стола место.

Анарки думала. Напряженно. Судорожно. Вслушиваясь в глубокое бормотание публики, разрываемое время от времени огорченными ладами лютни, складывающимися в мелодию с большим нежеланием.

— Порванная мелодия, — проговорила Шляпа.

Голос был не то чтобы неприятным, а скорей вибрирующим, надломленным. Каким-то странным образом напоминающим истерику. Но вскоре стал меняться, и вот уже немного слабый, мягкий. И совершенно чужой.

— Садись, — на этот раз он был почти что женским. — Каково это быть вором?

Анарки не ответила.

— Кому придет в голову, что я разговариваю здесь с тобой? Но я видел твое лицо. А у меня хорошая память на лица. Так что, я думаю, тебе не имеет смысла спасаться бегством. К тому же ты, наверное, забыла, что у Басеньяна с этим домом договор, и его ребятам не понравится, если подозрение падет на них…

Голос говорил. Говорил тихо, говорил шепотом, растворялся в переливах дребезжащих струн, в разочарованных аккордах лютни, утопая в полутьме эркера занавешенного шелком, сквозь который брызгали кармином алые фонарики полночного мирка мадам Леви, всплывал в табачной пелене, играл натянутыми нервами, тушил ее эмоции. В нем не было намека на угрозы. Только факты и какая-то тоска — безбрежная, будто пустыня высохшего моря, настолько сильная, что ей вдруг захотелось утолить ее хоть чем-то, пусть даже собственным терпением.

Див затушил облегченный Gracia с фильтром, в медной плевательнице. Когда пришло время раскуривать наркотик, он поднял шляпу и пересел в эркер.

Некоторое время он бездумно покачивал в бокале вино, пока сквозь занавеску не проник едкий кислый запах дешевого зелья. Что нисколько не помешало его мыслям.

Только потому, что здесь была особая атмосфера спокойствия и полной индифферентности к собеседнику и ко всему вцелом, он приходил в Красную Нежность почти каждый вечер. С тем, чтобы остаться наедине с собой; а может и провести в компании неинтересующихся ни его персоной, ни его судьбой людей, просаживающих деньги лишь с той целью, чтобы забыться и притулиться на обочине жизни к теплым местам душевных ангелов дома мадам Леви.

Он пока не решил. Возможно ни то ни другое не было правильным суждением. По крайней мере догадки его сводились к тому что: «Возможно, он здесь, потому что решил устранить внутренние конфликты».

Див подтянул перчатки из тончайшей черной лайки и поднес свечу к Gracia. Она задымилась без единого звука — признак хорошего качества.

Добро и зло. Наверно он единственный кто задумывается об этом здесь и сейчас.

Лайка. Он рассматривал свои перчатки хорошего качества. И эта новая мода ему начинала нравиться. Он припомнил свои — из черной глянцевитой. Тогда в проходе из странного стекла, черной ночью, в замке Кармиллы.

«Эта мода. И в самом деле…»

Эти лайковые перчатки очень подходили к его шляпе из «дерюжьей» кожи. Как, в общем, и ко всему его костюму.

«Кто-то верит в деньги, кому-то наплевать на закон, кто-то уже преступил его и не ищет пути назад, кто-то творит кошмары — кошмары, мучавшие его в детстве во сне и наяву, кошмары, единственным действующим лицом где является он сам, а все остальные лишь средства к достижению удовольствия порожденного изощренной фантазией и извращенным видением.

А он…».

Он по-прежнему играет роль, отведенную ему рыцарскими романами, смысла которых он никогда не улавливал.

«Как все преходяще, бессмысленно и непостоянно. Как он устал.

Подобно хорошему мечнику все мышцы его расслабленны, а рефлексы погашены, словно для того чтобы сберечь энергию. Лишь с тем, чтобы разжать ее в одном стремительном натиске где-нибудь на улицах этой навозной кучи, имя которой Брэйврок».

Он уходил из Нежности шаркающей походкой, а залитые алкоголем глаза его молчаливых визави глядели вслед с бесприютной тоской.

«Завсегдатаи. Их легко отличить от иных посетителей».

Служба безопасности, состоявшая из двух порядком не молодых охранников отрастивших себе неприличного размера утробы наблюдала за происходящим с какой-то клинической отстраненностью.

Но вот кому-то захотелось передохнуть после выпитого под стойкой и его тут же вынесли вон.

— Мэтью?

Щетинистая мордочка похожего на хорька Мэтью покрылась трещинками изумления. Он протянул руку и Див подхватил его, оперев о стену.

— Барышня хотели вас видеть… тебя…, -заплетающимся языком проговорил он.

— Какая барышня?

Осведомитель напрягся, усилием воли подтянулся ближе. Дыхнул перегаром.

— Дружище… Див… Как тебе удалось пройти мимо меня, м-м-м?… Она давала мне много золота…, только чтобы я дождался тебя…