Геннадий Ищенко - Альда

— Как ты себя сегодня чувствуешь? — Альда присела на край кровати подруги и взяла ее за руку.

Рука была горячая. Уже третий день, как начавшая было заживать рана внезапно воспалилась, и состояние Галы заметно ухудшилось.

— А что, не видно? — раздраженно ответила девушка.

Она действительно имела очень нездоровый вид: помутневшие глаза, лоб весь в бисеринках пота, спутанные зажиревшие волосы.

— Мне это не нравится, — решительно сказала Альда. — Тебе день ото дня все хуже, и наши средства не помогают. А везти тебя в город на экипаже по такой грязи сейчас нельзя. Я немедленно иду к отцу. Пусть выделяет хоть всех стражников, но я должна ехать к отшельнику и привезти его сюда.

— Приедет ли? — с сомнением отозвалась Гала.

— Думаю, да. А откажется, придется тогда думать, как доставить к нему тебя.

Отцу ее просьба не понравилась, но и не признать правоту дочери он не мог.

— Возьми десяток стражников и попроси капитана подобрать и закрепить на тебе нагрудник. Если стрельнут из арбалета, от кольчуги толку мало.

Ехать, однако, никуда не пришлось, отшельник пришел сам.

— Господин барон, — просунулся в дверь бледный слуга. — Там к вам колдун пожаловал.

— И где же он? — спросил отец, потом перевел взгляд на Альду. — Встретишь?

— Он, извиняюсь, стоит во дворе. Как подошел к воротам, так стражники бросились ему открывать.

— Твоего колдуна надо вместо тарана использовать при взятии крепостей, — проворчал отец. — Ты хоть оденься.

Альда набросила на плечи куртку и вихрем слетела вниз, чуть не навернувшись с лестницы, забыв что она в платье и запутавшись в подоле.

На этот раз отшельник был одет в штаны и куртку из оленьей кожи, голова по-прежнему была непокрыта. Вид он имел удивительно чистый, лишь немного грязи было на подошвах сапог.

— Я шел не по дороге, а лесом, — пояснил он, заметив ее взгляд на свою обувь. — Показывай быстрее свою подругу, пока она не лишилась ноги.

— Пойдемте, я провожу.

— Обожди, сейчас почищу подошвы, — он несколько раз отер сапоги о лежащую для грязи деревянную решетку и пошел за ней по лестнице. — Могла бы и раньше позвать. Я только сегодня почувствовал, что близкий тебе человек может умереть. Да не спеши ты так. Мы успели вовремя, все будет хорошо.

Альда сначала на всякий случай заглянула к подруге сама, а потом распахнула дверь отшельнику.

— Я тот самый отшельник, которого ты так хотела увидеть, — улыбнулся Зар. — Вижу, что твоя болезнь зашла далеко, и тебе очень плохо. Потерпи совсем немного, сейчас я помогу.

Он подошел и убрал одеяло с больной ноги. Размотал чем-то смоченную перевязку и нахмурился при виде раны, от которой во все стороны пошла краснота.

— Немного придется потерпеть. Я, конечно, могу полностью снять боль, но тогда исцеление затянется.

— Я лучше потерплю, — сжав зубы, ответила Гала.

Он кивнул головой и, сосредоточившись, положил ладонь прямо на рану и слегка надавил.

Гала некоторое время терпела молча, потом не выдержала и сдавленно застонала.

— Ничего, ничего, сейчас все пройдет. При быстром исцелении всегда больно. Вот вроде и все.

Он отнял ладонь, и Альда неверяще уставилась на чистую розовую кожу ноги, на которой виднелась тонкая ниточка шрама.

— Рассосется со временем, — улыбнулся Зар. — Ну что лежишь? Еще не надоело за столько-то дней?

Гала недоверчиво пощупала ногу и, забыв что она только в ночной рубашке, откинула одеяло и села на кровати.

— Здорово, совсем не болит! И жара больше нет.

— К своему телу надо относиться более трепетно, — продолжая улыбаться, нравоучительно сказал Зар. — И не подставлять его под клинки всякого сброда. Я ведь могу и не успеть.

— Спасибо вам большое! Ой! — она внезапно поняла, что сидит почти голая перед мужчиной и поспешила завернуться в одеяло.

— Не смущайтесь, Гала. По возрасту я вам в прадеды гожусь. Сейчас мы с вашей подругой уйдем, а вы не спеша приводите себя в порядок.

— Тебе надо быть осторожнее, — сказал он Альде по пути в гостиную, куда его повела девушка. — Прошлый раз вы уцелели только чудом. Если бы не эти двое, у которых сохранились остатки совести, я бы с тобой сейчас не разговаривал.

— Так вы знаете?

— Я почувствовал, что тебе грозит опасность только в момент нападения. Я все-таки не бог и не могу предугадывать будущее. Всего, что было, я не видел, просто сумел кое-что уловить. Но что я тебе могу сказать совершенно точно, так это то, что ничего еще не кончилось, и тебе по-прежнему угрожает опасность. Я это чувствую совершенно отчетливо, но определить причину этой опасности пока не могу.

— А когда сможете?

— Боюсь, что это может быть, как в прошлый раз.

— Тогда мне это не поможет. Какой смысл в том, чтобы узнать об опасности за мгновение до удара, да еще, если об этом узнает другой?

— Не спеши с выводами. Тогда на дороге я мог бы подсказать, что делать, но не стал вмешиваться. Ты сама все делала правильно, и тебе на месте было видней. В следующий раз все может быть совсем по-другому.

— Лучше бы его не было этого следующего раза, — пробормотала Альда. — Надоело все время ждать удара неизвестно от кого. Разве это жизнь?

— Любая жизнь лучше ее отсутствия. Почти любая. Бывают моменты, когда жить невыносимо, но ты всегда должна помнить, что такие моменты пройдут, а жизнь останется. Плохо, когда человек совершенно один. У него нет якоря в жизни, и невзгоды легко могут его сломать, толкнув на необдуманные поступки. Многие правят своей жизнью, не принимая во внимание то, насколько они нужны другим людям. Вот можешь ли ты прервать свою жизнь, если это принесет горе и страдания твоему приемному сыну, отцу, друзьям?

— Это вы к чему? — подозрительно спросила Альда. — Я такими глупостями не занимаюсь. Пока наоборот приходится свою жизнь защищать всеми способами.

В гостиной их дожидался старший Буше.

— Ну как? — спросил он.

— Выздоровела, — коротко ответил Зар.

— Здорово, нам бы такого врача.

— Я не врач и не умею лечить, я исцеляю. И не так это просто, как вы думаете. В моем присутствии здесь нет необходимости, и я сейчас уйду. Хочу лишь сказать вам то же самое, что уже сказал вашей дочери. Будьте осторожны, ничто еще не закончилось, и вам по-прежнему грозит опасность.

— Ничего добавить не хотите? — спросил отец.

— Пока просто не могу.

— Может быть, вам дать лошадь?

— Зачем? Чтобы выпачкаться в грязи? Я уж лучше лесом, здесь идти-то всего ничего.

— Ты что, от любви совсем голову потерял? — выговаривал Джок Салану, который сидел с совершенно невозмутимым видом, словно это не ему устраивает разнос высокое начальство. — Ты хоть понимаешь, что за связь с дочерью графини можешь лишиться головы?