Ирина Сербжинская - Игры невидимок

— У тебя слишком богатое воображение, Луберт, — холодно проговорила «золотая» Бретта. — Чего ты хочешь?

Луберт усмехнулся — спокойствие сестры нисколько его не обманывало.

— Не стой у меня на дороге. И тогда, став правителем, я позабочусь о тебе.

— Позаботишься? И как же?

— Разумеется, устроив твой брак. Я знаю, как ты привязана к Доршате, поэтому намерен подыскать тебе супруга из нашей страны. Конечно же, я прослежу, чтобы он был достойным человеком… и принадлежал к той линии, по которой ты, дорогая моя, ни при каких обстоятельствах не могла бы претендовать на престол. Но будь осмотрительна. — Луберт усмехнулся, показав прекрасные ровные зубы. — Если второй супруг скончается так же внезапно, как первый, это покажется странным не только мне.

— Луберт, я не собираюсь выходить замуж! — прошипела Бретта, теряя самообладание.

О, разумеется, собираешься! И выйдешь — как только — позволят приличия и закончится срок вдовства. А если ты будешь собираться замуж без должного энтузиазма, — Луберт говорил, подчеркивая каждое слово, — начнет работать Комиссия по расследованию и я лично подпишу указ о лишении тебя титула.

— Ты не посмеешь! — прорычала Бретта.

— Посмею. Как только ты будешь лишена титула, тебя можно будет судить, моя дорогая сестрица. Подумай над этим.

Луберт стоял перед ней, спокойный, уверенный, не обращая никакого внимания на кипевшую от ярости сестру.

— Это все, что я хотел тебе сказать. Можешь идти. У нас много дел, после обеда в зале Совета будут зачитывать завещание.

Бретта обвела взглядом зал. Что ж, чтение завещания закончилось, и можно было покинуть зал Совета. Луберт, как это и ожидалось, объявлен правящим Наместником и приступит к своим обязанностям ровно через три недели.

Завещание, которое покоилось в большом белом конверте с силуэтом летящей птицы, запечатанном большой золотой печатью, не содержало никаких недомолвок. Было зачитано положение о наследовании, все присутствующие внимательно прослушали, каким образом трон переходит к наследникам Наместника: сначала к сыновьям, потом к дочерям, а при отсутствии прямых потомков — к братьям и так далее. Никто из собравшихся не ждал никаких неожиданностей — и их не последовало.

Слова о том, что право наследования переходит к Луберту, прозвучали в полной тишине.

— Готовы ли вы принять на себя обязанности?

— Готов, — ответил тот.

Брови «золотой» Бретты чуть шевельнулись. Можно подумать, кто-то отвечал на этот вопрос иначе!

Помощник Канцлера Дегер обменялся многозначительным взглядом с Лорингом.

— Ну что ж, — хладнокровно проговорил Лоринг, смахивая перчаткой несуществующую пылинку с золотого шитья мундира. — Пора заключать пари: кто из них умрет первым?

Сульг проснулся как от удара, проклиная себя за то, что заснул. У норлоков не существует той грани между сном и явью, которая бывает у людей, и переход к бодрствованию происходит мгновенно. Он стряхнул сон, однако не двигался и не открывал глаза, прислушиваясь к тому, что происходило рядом. Интуиция говорила, что вокруг что-то изменилось. Внезапно Сульг почувствовал, как сердце в груди подпрыгнуло, точно заяц: в хижине стоял тревожный, страшный запах свежей крови. По-прежнему не шевелясь, он приоткрыл глаза. На земляном полу возле его ног медленно натекала темная лужа. Кровь! Сульг вскочил было на ноги, но чья-то железная рука изо всех сил нажала на плечо, заставив вновь опуститься на табурет, а возле горла оказалось лезвие его же собственного меча с тремя алыми камнями в рукояти. Стараясь не двигаться, норлок осторожно огляделся — и увидел того, кого ожидал увидеть меньше всего. Он быстро опустил взгляд, пытаясь справиться с охватившей его яростью, потом посмотрел в сторону. Неподалеку спиной к нему стоял человек, вытирая испачканное лезвие. Волосы, налипшие на меч, да кучка окровавленного тряпья — вот и все, что осталось от овражника. Норлок скрипнул зубами.

— Вам не следовало его убивать, — заметил он.

— Ему не следовало бросаться на твою защиту. — Риферс, помощник Магистра, всегда такой незаметный и робкий, глядел на Сульга в упор. Обычно глаза Риферса выражали лишь почтение да усердие, но сейчас в них светилось торжество. Он тоже держал в руках меч. а возле его ног лежало искромсанное тело суона. Сульг взглянул на убитого и тотчас отвел глаза: видно, Риферсу нечасто доводилось браться за оружие. Сколько же ударов он нанес несчастному суону своей неумелой рукой, чтобы наконец прикончить его? Да, суон-чудовище, ты предвидел свою смерть, но догадывался ли, что она будет не из легких?

— Шевелитесь же! — послышался голос. — Вспарывайте брюхо!

Еще один старый знакомый — Режис. Сульг вспомнил о старом шагрите. Знает ли тот, какими делами занимается его сын? Он помедлил и снова глянул из-под ресниц, пытаясь определить, сколько же людей в хижине.

Два человека находились возле входа — их он никогда не встречал. И еще сколько-то, без сомнения, находилось за дверью: оттуда доносились приглушенные голоса. После этого Сульг взглянул на того, кто по-прежнему держал меч у его горла. Лицо показалось ему смутно знакомым, наверное, видел мельком в Белом Дворце. Выждав мгновение, норлок бросил взгляд в сторону: пока что никто из магов не обнаружил меча Фиренца. Они, без сомнения, почуяли бы чары дракона, не будь кругом магии суона и амулета. Сульг прикрыл глаза, молясь всем богам сразу, чтобы никто из людей случайно не зацепил ногой зачарованный клинок.

Режис заметил взгляд норлока и тоже быстро посмотрел в сторону, но не заметил ничего особенного. Он с досадой повел плечами и отвернулся. Суон, заколотый Риферсом, валялся со вспоротым животом, и один из Невидимых торопливо рылся во внутренностях.

— Быстрей, быстрей, — подгонял Риферс.

— Сейчас… Еще минуту… Вот он!

На измазанной кровью ладони лежал амулет. Увидев его, норлок дернулся, словно забыв, что к горлу его прижимается клинок. Режис усмехнулся:

— Да, это то, что нам нужно. Именно так его и описывали в летописях. Вытри его, Ясан, я не хочу пачкать руки.

Человек огляделся, обнаружил неподалеку берестяное ведро с водой, сполоснул хрустальный шар и протянул Режису.

— Отлично. — Он полюбовался языком пламени и убрал амулет в сумку. — Можно возвращаться.

Режис перевел взгляд на Сульга — глаза норлока горели яростью, но он по-прежнему сидел, не двигаясь. Режис скривил губы: когда вокруг тебя стоят несколько человек с обнаженными мечами, карауля каждое твое движение, поневоле станешь вести себя благоразумно! Кроме того, судя по всему, норлок прекрасно понимает, что его собственная жизнь оказалась ненамного длиннее жизни суона!