Наталия Андреева - Когда падают листья...

Что надо делать в таких ситуациях — девушка не знала, и любое упоминание о "первой ночи любви", как называли ее жрецы Сонны Светоносной, вызывало лишь очередную волну смущения, хотя умом-то Велимира понимала, что смущаться-то, собственно, и нечего. Сбросить руку и вскочить? Так ведь проснется же… Лежать так и ждать, пока сам пробудится? Тоже не выход, потому как долго Веля в таком напряжении не протянет, пошевелится. Вот напасть! И не смущалась ведь никого из трех, пока один их них рядом не лег… А если бы здесь был Ждан?

Веля задумалась, стараясь отвлечься от назойливых мыслей, подозрительное сосредоточение которых находилось сейчас в области спины и живота.

Вот если бы рядом лежал Ждан или Яромир… Да врыхи лысой она стеснялась бы! Получается, что она как-то по-другому относится к самому Дарену? Или дело в том, как он сам к ней относится?

Окончательно запутавшись, Велимира припомнила их совместный поход из глубин Даренова подсознания, в которых уже летала Моарта-Чернокрылая, затмевая свет выхода из бесконечных лабиринтов Здронна. Нет, ну право же, не может же причина ее трепета относиться исключительно к тому, что он — ее суженный? Ей-то какая разница, кого Осень назначила?.. Или та была настолько мудрой, чтобы просчитать все, до последней дорожки-судьбы, до последнего узелочка на их совместной Нити?..

Последнюю мысль девушка додумать не успела: Дарен вдруг фыркнул во сне, сбился с храпа и перевернулся на спину, убрав руку с неположенного места.

Веля выдохнула и отодвинулась к краю кровати. И с какой-то сладкой обреченностью поняла, что она толком и разобраться не может, чего было больше в ее чувствах — облегчения или сожаления.

Солнечные лучи золотой россыпью проникали в маленькую комнату, прыгая бисером по деревянным, наскоро обструганным доскам. Сейчас они казались вымазанными медом. Где-то под окном тихо переговаривались две женщины на горловом незнакомом языке. А еще в ногах обнаружилась рыжая кошка.

— Ты как сюда пробралась? — спросила Веля шепотом, протягивая руку к мурлыке.

Кошка лениво приоткрыла зеленые глаза, и девушке показалось, что она увидела на звериной морде какое-то подобие ехидной ухмылки. А, может, так оно и было?.. Рыжая вытянула лапы и юная чаровница тихо ахнула: подушечки на лапах были изодраны в кровь.

— Бедненькая, — Веля вздохнула, — как же ты это так?

Около окна заворочался Яромир, волосы которого уже давно подметали пол.

— Ты с кем? — раздался его сонный голос.

Велимира глянула мельком на него, отодвинулась подальше от Дарена и честно призналась:

— С кошкой.

— Ага… — шатренец перевернулся на другой бок и снова, кажется, заснул.

Ждан спал поверх одеяла в одних подштанниках, зажав подушку в руках и открыв рот. Вид парня была до того смешным, что Веля не удержалась и широко улыбнулась.

"Пусть спят, — решила она, — и да не нарушит Осень их тревожного сна".

Она аккуратно взяла рыжую кошку на руки и понесла вниз, чтобы промыть ранки на лапах.

Бывшая чаровница?

Вполне может быть…

Конечно, кошка истошно вопила, пока длилась эта со всех сторон не приятная процедура, и конечно, сердобольные яцирские дамочки уже успели обругать ее, Велю, так, что та, даже не понимая языка, все равно жутко краснела. Но миссии по спасению кошки, которая, к слову, расцарапала ей все руки в кровь, не прекращала.

В конце концов, на вопли рыжей и на ругань собирающейся на заднем дворе гостильни толпы прибежали Яромир с Дареном — в одних штанах и с совершенно звериным выражением лица и оружием в руках.

— Что здесь происходит? — начал Дарен, но, увидев, что вроде никого не убивают, меч опустил.

Велимира смешно подняла бровки домиком и пожаловалась:

— Они мне мешают!

— А сама-то ты что делаешь? — громко поинтересовался шатренец, аккуратно пробираясь через толпу, — о, боги…

Его взгляду предстало жалкое зрелище:

Мокрая и растрепанная девушка держала в исцарапанных до крови руках такую же мокрую и взъерошенную кошку, которая уже, по видимому, сорвала голос на реве, и теперь лишь злобно зыркала на всех своими зеленющими глазами с тоненькой ниточкой зрачков.

— Боги, Веля, откуда ты ее взяла?

Девушка поудобней перехватила кошку и жалобно сказала:

— Она ко мне ночью пришла. У нее все лапы были содраны…

— И что ты собираешься с ней делать теперь? — поинтересовался Ждан, позевывающий в стороне за чьей-то широкой спиной.

— С собой возьму…

Дарен скривился:

— Вот только кошки нам с собой для полного счастья и не хватало! — он подошел ближе и протянул руки, — давай ее сюда, я пристрою ее куда-нибудь.

— Нет! — Веля бойко отскочила в сторону, — не надо!

— Ты чего? — удивился Яр, приподнимая брови, — нам действительно будет неудобно с ней. Тем более, что она убежит на первой же остановке.

Велимира прижала рыжую к груди и твердо сказала:

— Не убежит.

— Почему?

— Она бывшая чаровница.

Дарен подошел ближе — и кошка, рванувшись от Вели, перебралась к нему на руки. Войник с несколько пылинок смотрел в зеленые глаза, а потом неожиданно смутился и пробормотал:

— Простите, сестра.

— Что?! — Ждан аж подпрыгнул, — как ты сказал?

Войник вздохнул и ответил:

— Помнишь сестру Йену, Ждан?

Парень пару мгновений смотрел широко открытыми глазами на рыжую шерсть, уши и лапы, а потом потрясенно пробормотал:

— О, боги…

— Как ты узнал? — уже спокойно спросила девушка, подходя ближе и забирая Йену.

Дарен пожал плечами и непроизвольно потер висок, на котором чернел черный знак.

— Так, — вставил Яромир, пристально наблюдая за всем этим, — мы сегодня же едем в этот храм.

— В какой? — вклинился Ждан.

— В котором могут помнить про Третью Школу Чародейства.

Поиски храма в портовом городе-столице из-за языкового барьера затянулись до самого вечера, и солнце уже не так яростно атаковало не привыкшую к таким извращениям кожу друзей. Кошка постаралась спрятаться к Веле под рубашку, отчего девушке было еще жарче, но она мужественно терпела, не желая жаловаться. В отличие от Ждана, который ныл и плелся позади, пока совсем не остановился.

Если бы не Веля, сидевшая сегодня на Яровой кобылке и окликнувшая войника, он, наверное, так и остался бы стоять.

— Что еще случилось? — Дарен обернулся на отставшего Ждана.

— Я чувствую себя ничтожеством, — недовольный собственным признанием, проворчал юноша, — червяком, прилипшим к сапогу.

— Это еще почему? — удивленно спросила Велимира. — Глупости какие!