Екатерина Полянская (Фиалкина) - Божьи пляски

— Бэлка! — влетевшая в комнату Рози едва не задыхалась от бурливших внутри эмоций. — Как ты можешь сидеть взаперти, когда вокруг столько интересного?! В Граде так краси-и-иво! Представляешь, у них здесь есть косметические лавки! Там делают разные процедуры для красоты. И все такие милые! Мне за всю жизнь столько комплиментов не делали, как за это утро.

Воодушевленный щебет девушки прервал нарисовавшийся в дверном проеме Диан.

— Само собой, — с отвращением скривился принц, — ты ведь ааррита наследника. А официальной невесты пока нет, вот они и подлизываются. Но стоит мне назвать имя — все изменится…

Кажется, у кого-то день не задался с самого утра. Настроение у Двухцветного было ни к демону. Они еще немного попрепирались, после чего ангеленыш все же уволок довольную подружку за дверь. Хорошо хоть с этими няньчиться не надо!

Проглотив последний кусочек, я совершенно неожиданно решила тоже посетить лавку красоты. Не то, чтобы шатьей внешности требовалась шлифовка, просто любопытство проснулось. Да и делать все равно нечего.

Нужная вывеска отыскалась на удивление быстро. Правда, по пути я с десяток раз едва не навернулась на скользких лестницах, так дошла ведь — это главное. Дверь тихонько тренькнула колокольчиком. И…

Никто не бросился встречать очередную посетительницу. Облаченные в голубые сарафаны ангелицы замерли в живописной композиции, не то изумленно, не то возмущенно сверкая на меня глазами. Подумаешь! Помнится, мужики в харчевне еще и не так глазели. Эх, давно это было…

Памятуя, как здесь относятся к аарритам, я упрямо притворила за собой дверь и замерла в ожидании. Не уйду, могут даже не надеяться. Да, я не подружка их драгоценного наследкика, но тоже ведь кое-что из себя представляю. Так что извольте если не любить, то хотя бы жаловать.

— Чего встали? — разбил неловкую тишину прохладный голосок. Я с благодарностью глянула на завернутую в полотенца даму. — Вы заставляете посетительницу ждать.

Девушки отмерли. Меня мгновенно закружил голубоватый вихрь.

Одежда испарилась в мгновение ока. Волосы с трудом собрали и закололи на затылте. А потом началось блаженство, мур-р-р… Тело намазали чем-то маслянистым, нежно пахнущим цветами и долго мяли. Поначалу было даже немного больно, зато спустя всего какой-то час блондинки тихонько хихикали над моим мурчанием и забавно выглядывающими из кончиков пальцев коготками. Потом мне вымыли голову и несколько раз наносили на волосы, а потом смывали разные пахушие смеси. Слишком сильные запахи заставляли морщиться и поминутно чихать. Позже настал черед масок для лица, и ногтей. Даже о когтях позаботились — отпалировали до блеска.

В процессе наведения красоты крылатые красотки подзабыли, что я им не ровня, и без всякого стеснения вслух восхищались девушкой рэй’тхи. Я довольно мурлыкала, блаженно щурилась и была полностью довольна жизнью.

Если бы еще не пристальный взгляд давешней дамы, было бы совсем хорошо. От ее странного внимания тело начинало зудеть, а на щеки наползал стыдливый румянец. И чего уставилась, спрашивается? Не завидует, точно, потому как сама очень даже ничего. Стройная, с красивыми формами и роскошным покрывалом белоснежных волос. Ох… В этом месте сделалось особенно грустно.

В общем, ангелица, несмотря на далеко не юный возраст, сохранилась прекрасно. К тому же, наверняка являлась аристократкой. Вон как перед ней все бегают. Так чего неймется, а?

В конце концов, я не выдержала и озвучила сей животрепещущий вопрос. На что получила чуть задумчивый ответ:

— Давно хотелось узнать, какая из себя а… хм, девушка моего сына.

Что тут скажешь? Хорошее настроение испарилось без следа.

— Не девушка — ааррита и Хранительница. Давайте назовем все своими именами.

От одной мысли, что всего в нескольких шагах от меня сидит мать Габриэля, женщина, которая отказалась от собственного сына и обрекла его на тьму, меня меленько затрясло. А с виду вполне приличная особа. Так бы и вцепилась когтями в холеную мордашку!

— Как скажешь, — миролюбиво кивнула виновница душевного раздрая и протянула мне изящную ладошку. — Хея.

Ситуация просто бесила. Как, ну как она может быть так спокойна?! Оставив дружественный жест без внимания, я выскользнула из цепких рук косметичек и принялась торопливо одеваться. Хотелось немедленно испариться из лавки. Чтобы не чувствовать на себе умоляющего взгляда…

— Гэбриэл избегает меня, — руку она все же убрала. — Несколько раз пыталась подловить его и все без толку.

— Вас это удивляет? — я чуть приподняла бровь. Внутри клокотало возмущение, сдержаться стоило огромных усилий.

Чтобы справиться с нервами, Хея стала теребить край большого полотенца.

— Понимаю его злость, но я не могла иначе. Мы не могли. И, знаешь, я даже рада, что у Гэбриэла есть ты… Поговори с ним, ладно?

Рада она! Будто сын котенка в дом принес, а добренькая мамаша, так и быть, разрешает его оставить. Будто кто-нибудь спрашивал ее позволения! Трясущимися руками я справилась с последней пуговкой и со всех ног рванула к выходу.

Еще это «Гэбриэл». Жутко звучит.

Открывая дверь, едва не пришибла девочку лет десяти. Белокурое чудо в первый миг испуганно отшатнулось, но почти сразу же в голубых глазах отразилось узнавание. Худенькое личико просияло улыбкой. Вот упырь! Рискуя свернуть себе шею, я, точно ужаленная, понеслась во дворец.

— Ты что-то задумала, — с полной уверенностью изрек крылатый. Я проводила взглядом ворох нарядов, брошенных на кровать, и глубоко вздохнула. Постепенно мы начинаем чувствовать друг друга. Это хорошо. — И я, кажется, даже знаю, что именно.

Я предпочла промолчать. Еще бы он не знал.

— Только, пожалуйста, — мужчина проникновенно заглянул мне в глаза, — повремени с осуществлением своих планов хотя бы до помолвки.

Та-ак, кажется, не у одной меня зреют коварные замыслы…

— Ладно, — я невинно взмахнула ресницами и принялась рыться в принесенных из Ардрады нарядах. Предстояло определить, что надеть на мероприятие. Торжество у ангелов. Это покруче божьего бала будет!

Сконцентрироваться на приятном мешали сомнения. Сказать — не сказать? Или все-таки сказать? Между нами не должно быть тайн, разве что общие.

— Я видела твою мать, — выпалила на одном дыхании и испытующе посмотрела на чернокрылого.

К этому времени он уже успел стянуть с себя почти всю одежду и завалиться на кровать, рядом с разложенным на ней добром. Смуглая кожа являла потрясающий контраст с белоснежными шелками, настраивая отнюдь не на разговоры по душам. Золотистые блики заходящего солнца делали его образ не таким мрачным. Габриэль вообще заметно расслабился после смерти Лилиты…