Патрик Ротфусс - Страх Мудреца

Но горшок, который видела Нина был гораздо старее.

Я знал мою историю.

Амир были осуждены и расформированы церквью перед тем, как империя пала.

Но я знал, Чандрианы все еще боятся их сегодня.

Кажется, история все-таки не полна.

Глава 36

Все эти знания

Прошли дни и я пригласил Вила с Симом отпраздновать за рекой нашу успешную компанию против Амброуза

Кроме саунтена, меня алкоголь не интересует, но Вил и Сим были настроены продемонстрировать лучшие стороны искусства выпить.

Мы прошлись по разным тавернам,просто ради разнообразия,но в конце концов вернулись в Еолиан

Я предпочитад его из-за музыки, Симмон - из-за женщин, а Вилем изз-за того, что там подавали скаттен.

Я уже был немного поддатый, когда меня позвали на сцену, но требуется больше, чем один маленький стакан, чтобы сделать мои пальцы неуклюжими.

Чтобы доказать, что я не пьян, я исполнил песню “Whither With He With the Withee", которую сложно играть и трезвым, как стеклышко.

Слушателям понравилось, и они продемонстрировали свою признательность соответствующим способом.

И так как я пил не саунтен тем вечером, многие воспоминания утеряны из моей памяти.

Мы втроем возвращались пешком из Эолиана.

В воздухе уже угадывалось дыхание зимы, но мы были молоды и согреты изнутри многочисленной выпивкой.

Порыв ветра разметал полы моего плаща, и я сделал глубокий, счастливый вдох.

Внезапно меня пронзила паника.

- Где моя лютня?, - спросил я громче, чем намеревался.

- Ты оставил ее Станчиону в Эолиане, - ответил Вилем.

- Он переживал, что ты споткнешься о нее и сломаешь себе шею.

Симмон остановился посреди дороги.

Я врезался в него, потерял равновесие и плюхнулся на землю.

На что он не обратил внимания.

- Чтож, - сказал он серьезно.

"Сейчас я не в состоянии о чем-либо переживать."

Впереди возвышался Стоунбридж: двести футов от начала до конца, арка высотой в пять этажей над рекой.

Он был частью Великой Каменной дороги, прямой, как гвоздь, ровной, как стол, и старшей, чем Бог.

Я знал, что он весом с гору.

Я знал, что с обеих сторон идет парапет в три фута.

не смотря на это, я чувствовал дискомфорт от мысли перейти его.

Я, шатаясь, поднялся на ноги.

Пока мы стояли и смотрели мост, Вилем начал кренится набок.

Я потянулся, чтобы поддержать его, в то же время Симмон схватил меня за руку, то ли чтобы помочь мне, то ли чтобы не упасть самому, я не был уверен.

- Я определенно не настроен на это сейчас. - Повторил Симмон.

- Тут можно присесть, - сказал Вилем.

- Келла треле турен навок ка.

Симмон и я сдержали смешки, и Вилем повел нас сквозь деревья к небольшой просеке не больше пятидесяти футов от моста.

К моему удивлению, посередине нее стоял высокий серовик, указывающий в небо.

Вил спокойно вышел на просеку.

Я - медленней, с любопытством оглядываясь.

Серовики особенные для бродячих артистов, и его вид вызывал смешанные чувства.

Симмон шлепнулся прямо на густую траву, в то время как Вилем оперся о ствол пониклой березы.

Я подошел к серовику и потрогал его кончиками пальцев.

Он был теплым и родным.

- Не трогай его, - сказол нервно Симмон.

- Ты его перевернешь.

Я рассмеялся.

- Этот камень стоит тут тысячи лет, Сим.

- Не думаю, что от моего дыхания ему что-нибудь сделается.

- Просто отойди от него.

Они нехорошие.

- Это серовик, - ответил я, слегка хлопнув по нему.

- Они обозначают старые дороги.

Здесь, как нигде, безопасно.

Серовики указывают безопасные места.

Все это знают.

Сим упрямо мотнул головой.

- Это пережитки язычества.

- Йота утверждает, я прав, - подначил я.

- Ха! - Лежа на спине, Сим поднял руку вверх.

Я подошел и ударил по ней, узаконивая наше пари.

- Мы можем пойти в Архивы и проверить завтра, - сказал Сим.

Я присел рядом с серовиком и только начал расслабляться, когда меня внезапно пронзил приступ паники.

- Тело господне! - Сказал я.

- Моя лютня! - Я попробовал вскочить на ноги и упал, умудрившись стукнуться головой о серовик в процессе.

Симмон намеревался сесть и успокоить меня, но резкие движения были чересчур для него, и он повалился назад, заливаясь беспомощным смехом.

- Не смешно! - Закричал я.

- Она в Эолиане, - сказал Вилием.

- Ты спрашиваешь уже в четвертый раз с тех пор, как мы ушли.

- Нет, не спрашивал, - сказал я с большей верой, чем чувствовал.

Я ощупал голову в том месте, где я стукнулся о серовик.

- Нет причин стесняться, - Вилем взмахнул рукой.

- Это в натуре человека: зацикливаться на том, что ему дорого.

- Я слышал, как Килвин набрался в "Пробках" пару месяцев назад и все рассказывал о своих холодных серных лампах, - сказал Симмон.

Вил фыркнул.

- Лорен бурчит о том, как вести себя с книгами.

Брать за корешок.

- Брать за корешок. - Сказал он ворчливо и сделал хватательное движение руками.

- Если я услышу это от него еще раз, то возьму его за корешок.

Вспышка воспоминания озарила меня.

- Милостивый Тэйлу, - сказал я, ошеломленный.

"Я пел "Тинкер Таннер" в Еолиане сегодня ночью?"

- Пел, - сказал Симмон.

- Я не знал, что в ней так много куплетов.

Я наморщил лоб, отчаянно пытаясь вспомнить.

- Я пел куплет о Тейлинском монахе и овце? - Это были неподходящие строки для приличного общества.

- Неа, - ответил Вил.

- Слава богу, - сказал я.

- Это был козел, - Вилему удалось сказать это серьезно, прежде чем он разразился смехом.

....

в тейлинской рясе! - Пропел Сим, потом засмеялся вместе с Вилемом.

"Нет, нет" сказал я жалобно и положил голову на свои руки.

Моя мама заставляла папу спать под повозкой когда он пел эту песню на публике.

Станчион изобьет меня палкой и снимет с меня трубочки в следующий раз, когда я его вижу.

- Им она нравится, - успокоил меня Симмон.

- Я видел, как Станчион подпевает, - добавил Вилем.

- Его нос к тому времени уже слегка покраснел.

Повисла уютная тишина.

- Квоут? - спросил Симмон.

- Да?

- Ты действительно Эдема Руэ?

Вопрос застал меня врасплох.

Обычно это напрягало меня, но в данный момент я не знал, как я себя чувствую по этому поводу.

- А это важно?

- Нет. Мне было просто интересно.

- О. - Я продолжил разглядывать звезды.

- Интересно, что?

- Ничего особенного, - сказал он.

- Амброуз назвал тебя Рух пару раз, но он и прежде называл тебя другими оскорбительными вещами.