Оксана Панкеева - Люди и призраки

– Не знаю, ваше величество, – вежливо отозвался Флавиус. – Мне кажется, что официальное мероприятие будет надежнее.

– Ты же знаешь, – поморщился король, – как я не люблю оправдываться и доказывать, что я не верблюд!

– Охотно верю, но в данном случае я хотел бы получить законные основания преследовать лиц, распространяющих подобные измышления. Абсолютно законные, если вы понимаете, о чем я.

Его величество понимающе вздохнул.

– Разумеется, Флавиус, как же не понять. А что, кто-то был замечен?

– Герцог Гирранди поднимал вопрос о том, чтобы проверить вас на подлинность по требованию дворянского собрания. Вопрос прозвучал пока только в неофициальном кругу, но он имеет все шансы на одобрение…

– Сброд дармоедов! – ругнулся король. – Поистине этим заевшимся господам нечем заняться! Будь моя воля, разогнал бы я к демонам это собрание! Никакой практической пользы, одни помехи в управлении государством! Только и мыслей, как бы урвать себе побольше привилегий и полномочий, а работать ни один бездельник не желает! Хорошо, Флавиус, я поговорю с мэтром Истраном и попрошу официально собрать всех придворных магов, чтобы они засвидетельствовали все, в чем так радостно сомневается дворянское собрание. Пусть инициатива исходит от меня, а не от Гирранди и Монкаров. Действительно, это будет авторитетное заключение за подписями самых уважаемых магов континента – Хирон, Морриган, и все прочие… И будет тебе законное основание преследовать за клевету всех, кого найдешь нужным, невзирая на титулы. Но не сейчас же, а недельки через две, когда все подготовим. И еще…

– Минуточку… – Флавиус вдруг встревожился и жестом остановил его величество. Затем быстро подхватился с места, бесшумно подбежал к двери и резко ее распахнул. За дверью никого не оказалось. – Странно, у меня было ощущение, что нас подслушивают. Показалось, наверное. Но до сих пор нюх меня не обманывал.

– Действительно, странно, – согласился король. – У меня тоже было такое ощущение. Может, мы просто устали?

– Да нет, – чуть улыбнулся глава департамента. – Скорее всего, у вас, наконец, прорезался нюх. Не могло же нам обоим показаться одно и то же одновременно.

Нюх всегда был больным вопросом для его величества. Не тот, который называют обонянием, нет, с этим у Шеллара III все было в порядке, а то особое свойство, которым наделяет своего обладателя Тень вора. Маги называли это «шестым чувством», умники-алхимики – интуицией, а сами воры – просто нюхом. И вот с этим у короля всегда были проблемы, приводившие в отчаяние бабушку Джессику. Его величество, со своей склонностью все на свете анализировать и доверять только холодной логике, нюхом пользоваться не умел. Иногда это у него получалось подсознательно, но крайне редко. Обычно, если ему что-то казалось, король тут же начинал размышлять – а почему ему так кажется, а какие для этого есть основания, а как это можно логически объяснить… и тут же его нюх терялся.

– Завтра я свяжусь с Элвисом, – пообещал он, подозрительно оглядываясь по сторонам. – И спрошу, не его ли ребята подслушивали наш разговор. Если нет, попрошу Александра усилить охрану. Не хватало, чтобы кто-то действительно подслушивал мои беседы с тобой…

– Я бы вам порекомендовал еще установить в здании сигнализацию на невидимость, – посоветовал Флавиус, продолжая оглядываться. – Я так никого и не увидел, а оконная рама пошевелилась. Даже если мне показалось, лучше перестраховаться.

– Обязательно, – пообещал король.

– Есть ли у вас еще какие-либо вопросы или указания?

– Нет, спасибо. Оставь мне все документы по Небесным Всадникам, и можешь быть свободен. И, Флавиус… не наказывай слишком строго своих агентов, которые проспали. Они не так уж виноваты.

– Как скажете, ваше величество. Могу я откланяться?

– Конечно. Сейчас я распоряжусь, чтобы тебя отправили домой.

– Спасибо, не стоит. Дежурный телепортист ждет меня на террасе. Спокойной ночи, ваше величество.

– Спокойной ночи, – улыбнулся король и мельком покосился на дверь, за которой несколько минут назад скрылась его королева. Когда же Флавиус удалился, его величество заглянул в опочивальню и убедился, что супруга крепко спит и, следовательно, не заметит, в котором часу он вернулся. Значит, можно спокойно сесть, набить трубочку, и заняться изучением документов, которые оставил Флавиус…

Глава 13

Где-то к следующему вечеру Кантор окончательно утвердился в мысли, что его рассудок здорово пострадал в последней переделке, в которую он попал. Как будто раздвоения личности ему было мало… Впрочем, в том состоянии полубреда, в котором он пребывал эти сутки, внутренний голос помалкивал и ничем о себе не напоминал. Зато с окружающей реальностью творилось что-то невообразимое. Временные провалы в Лабиринт были еще понятны и терпимы, хотя местечки ему попадались одно другого страшнее. Гораздо больше Кантора тревожили странные вещи, происходившие прямо в комнате, где он лежал. То ли Лабиринт принимал вид реального помещения, то ли проваливался он не до конца, но в комнате то и дело начинались какие-то ненормальные явления. Появлялись разные люди, живые и не совсем, ходили, что-то делали, иногда вовсе непонятное, разговаривали с Кантором, который отвечал, но так и не мог понять, с настоящими людьми он общается, или просто бредит. Также по комнате шлялись разнообразные животные, как то: говорящие цыплята, маленькие дракончики размером с плюта, большая рыжая кошка, стая разноцветных не то птиц, не то бабочек, и прочие, менее симпатичные твари. Помимо всего этого, в окне изредка появлялась подсвеченная красным физиономия советника Блая, неизменного персонажа кошмарных снов Кантора, а мебель постоянно меняла очертания – то изгибалась, словно была сделана из чего-то мягкого, то начинала таять и растекаться, как восковая свечка в жару, то становилась прозрачной, так что один раз Кантор даже четко разглядел мышь под кроватью. Впрочем, вполне возможно, что мышь была того же происхождения, что и дракончики с цыплятами, этого никто не мог сказать наверняка. Да это и не особо волновало Кантора. Гораздо больше его занимали люди, с которыми он общался и не мог понять, действительно ли эти люди присутствуют в комнате и разговаривают с ним, или это ему только кажется.

В первую ночь приходил придворный маг в обществе незнакомого Кантору господина в хинском костюме. Господа вели заумную медицинскую беседу, из которой Кантор ничего не понял, затем, увидев, что пациент не спит, тут же спросили, как он себя чувствует. Более идиотского вопроса они не могли придумать, понятное дело. Как можно себя чувствовать, когда обезболивающее заклинание заканчивается? Кантор не нахамил в ответ только оттого, что у него на это не было сил, и ограничился коротким стоном: