Людмила Астахова - Армия Судьбы

Ириен последовал ее примеру. Изящно крутанул в руках мечи и отправил их в заплечные ножны.

– Да, – ухмыльнулся он. – Если бы я хотел тебя уморить, то затрахал бы до смерти.

– Ты похабная сволочь.

– Ну что поделаешь, – легкомысленно пожал он плечами. – По-твоему, было бы лучше, чтоб ты ела себя поедом? Срывала свою злость на парнях? И так и не смогла бы в итоге доверять мне по-настоящему?

– Я тебе доверяю.

– Ну конечно! – развел эльф руками. – Чем же я отличаюсь от всех тех, кто тебя предал раньше?

Джасс задумалась.

– Практически ничем, – призналась она. – Они тоже говорили, что любят. Про свою мать не могу ничего сказать, я ее не помню, но кто-то же продал меня в Ятсоунскии храм? Жрицы сотворили из меня… неважно… они перепродали меня в Храггас. Хэйбор…

– Он тоже тебя предал?

– Нет, он рассказал мне, что я из себя представляю. Но если бы не его наука, – она кивнула на меч, – я бы не очутилась в Хатами.

– А где? На невольничьем рынке?

– Твой сарказм неуместен, Ириен Альс.

– Отчего же? Ты считаешь, что достойна лучшей участи?

– Моя участь… Забавно, что именно ты мне это говоришь, лангер. Может быть, мне нанять тебя, чтоб ты вернул мне мою судьбу? Для того ведь и существуют ланги! Как я не подумала раньше?

Право слово, было невероятно приятно видеть смутную тень растерянности в его светлых глазах, как тает его уверенность в собственной правоте.

«Ох и разочарую я тебя, лангер. Ох и разочарую!» Джасс подошла к эльфу вплотную, так что пришлось задрать голову, чтобы смотреть прямо в его ледяные зенки. Взяла его за руки и прижала их ладонями к своим щекам.

– Ты же Познаватель, любимый. Ты знаешь мое Истинное Имя. Произнеси его вслух, узнай меня еще лучше. Поверь, ты не будешь больше шутить.

– Ты сама не понимаешь…

– Нет, Ирье, это ты не понимаешь, – покачала она головой.

О чем ты просишь? Ты не знаешь, как это, когда живая тончайшая нить ложится в мою ладонь, пульсирующая в ритме твоего сердца… как это… невыносимо. Зачем ты просишь? Ты же знаешь, что есть просьбы и есть… Просьбы. Я не могу отказаться, я не могу не ответить. Я не могу. Я не хочу. Там нет слов, там нет дорог, там есть только ты. Такая, какой тебя видит, наверное, только сам Творец. Я ему не завидую, нашему всемогущему Создателю, если он обречен на эту вечную нескончаемую муку. Видеть нас всех ТАК ГРОМКО. И если он все же любит нас хоть чуть-чуть, то… тогда я ничего не понимаю. И не пойму никогда. Как никогда не смогу рассказать тебе, что я ЗНАЮ, когда мои мысли облекаются в плоть слов на Истинном языке, когда открываются врата Истинного и я вижу…

– Вставай, Джасс! Просыпайся!

Тихий, но твердый голос вырвал девочку из крепкого сна, как рыбак выхватывает рыбку из реки. От режущего света она зажмурила глаза и попыталась натянуть одеяло на голову.

– Перестань баловаться и вставай, – неумолимо приказали ей, и пришлось волей-неволей подчиниться. Чему-чему, а подчиняться ее научили лучше, чем всему остальному вместе взятому.

– Куда мы идем, леди Мора? – спросила шепотом девочка.

– Помолчи, там узнаешь, – шикнула на нее высокая худая женщина в темно-синем балахоне жрицы.

Они долго шли по узким коридорам, кое-где при тусклом свете свечных огарков, а иногда в кромешной тьме. И тогда девочка сильнее сжимала пальцы женщины, втягивая голову в плечи. Ладони ее взмокли от пота, а дыхание становилось частым и отрывистым. Она потеряла всякую ориентацию, но догадывалась, что они идут в запретную сакральную часть Ятсоунского храма, куда было позволено заходить далеко не каждой жрице. Во всяком случае, не малолетней послушнице, едва успевшей разучить десяток гимнов.

Наконец где-то вдалеке блеснул яркий огонек, который при приближении оказался ярко пылающим факелом в руке другой жрицы. Ее имени Джасс не знала, но по количеству надетых на ней священных знаков поняла, что перед ней сама Первая жрица бога-странника Оррвелла.

Жрица пристально посмотрела на Джасс пронзительными светлыми глазами и кивнула леди Море, как бы одобряя ее выбор.

– Все… по-прежнему, метресса? – осторожно спросила леди Мора, получив в ответ сдержанный вздох.

– Ее тоже зовут Джасс?

– Да. И возраст почти тот же. Только глаза другого цвета.

– Это не имеет значения. Веди ее.

Леди Мора крепко сжала ладошку Джасс и ввела в небольшой круглый зал. Девочка с любопытством осмотрелась. Она не боялась, потому что сочла происходящее обычной ночной мистерией, к которым послушниц постоянно готовили в храмовой школе.

Свод зала, не поддерживаемый колоннами, был облицован синей блестящей глазурью, уже местами потрескавшейся от времени. Он нависал над широким квадратным черным камнем в самом центре зала, на котором лежала другая девочка. Вокруг на полу были расставлены горящие красные свечки-«свидетели», образуя замысловатую фигуру. То ли древнюю руну, то ли знак силы. Это было красиво и немного жутко, но девочку всегда притягивала опасность, как бабочку огонь, и потому она почти не испугалась.

– Это же Джасс! – приглушенно воскликнула девочка. – Нам сказали, что она заболела.

– Верно. А ты должна помочь нам вылечить ее, – пояснила ласково леди Мора. – Ты ведь не хочешь, чтобы твоя тезка умерла?

– Нет, конечно. А что нужно делать?

– Ничего. Ты просто должна лечь рядом с ней, но не прикасаться, а мы с метрессой Чиколой совершим необходимый обряд, и она выздоровеет. Ты все поняла?

Девочка энергично закивала. Жрица подтолкнула Джасс к камню и помогла ей залезть и правильно лечь. От больной девочки шел жар, словно от печки. Она давно была в забытьи и очень тяжело дышала. Губы ссохлись и потрескались, а щеки пылали садовыми пионами. Джасс мало знала эту девочку, но все равно по-детски пожалела. Она и сама не любила болеть, а ее тезка, судя по всему, очень-очень больна.

– Лежи спокойно и ни о чем не спрашивай, даже если станет очень страшно. Помни, мы рядом и тебе ничто не угрожает, – наставительно сказала леди Мора.

Тем временем жрицы стали по обе стороны камня и подняли над девочками блестящую пустую чашу. Они говорили на лонгиире – Истинном языке Творения, и, конечно, Джасс не понимала ни единого слова. Слова звучали невероятно красиво, словно песня. Их непривычный для уха ритм завораживал и околдовывал, исподволь прокрадываясь в сознание. Глаза девочки стали потихоньку слипаться, и последнее, что она увидела, – это слепящее лазоревое пламя, взметнувшееся в чаше.

Она не услышала, как потом утомленная Первая жрица сказала своей бледной помощнице:

– Я даже не надеялась, что у нас получится. Теперь все пойдет так, как должно было случиться, и никто, слышишь, Мора, никто не посмеет нас обвинить в том, что мы преступили запретную черту.