Ник Перумов - Гибель богов (Книга Хагена)

Солнце внезапно стало очень горячим; войско угрюмо брело куда-то к горизонту. Хаген лишь старался не сбиться на марш по кругу.

Однако так продолжалось недолго. Что-то дрогнуло у самого края земли, покатилось навстречу войску, Хаген поспешил скомандовать боевое перестроение — и вовремя.

Полчища муравьев, со всех сторон, стремительно работавшие ноги, готовые рвать челюсти… Армия Мерлина, и неясно уже, реальная или только кажущаяся.

Щитоносцы сдвигались плотнее, копейщики выставляли вперёд длинные пики, арбалетчики натягивали тетивы, лучники доставали первые стрелы… Хаген бросил на лицо поднятое до этого забрало и обнажил Голубой Меч.

Окружённое со всех сторон войско Хединсея спешило сомкнуться в сплошное кольцо — и успело, благодаря предусмотрительности Хагена, вовремя скомандовавшего маневр. Нападающих тварей встретила железная стена, со стороны казавшаяся непробиваемой.

Густым роем ушли первые стрелы, арбалетные болты, пращные ядра, закувыркались на чёрном песке первые поражённые муравьи, моментально исчезая под набегающими сзади новыми шеренгами; ударили копья, насквозь пробивая коричневые тела; поднялись и опустились в мерной и кровавой работе своей секиры, топоры, мечи и кинжалы; острый и кислый запах растёкся в воздухе.

Голубой Меч сразил уже трёх тварей; Хаген рубил с холодным сердцем, как всегда; его глаза успевали следить за происходящим вокруг. И он тотчас понял, с самых первых мгновений схватки, что битва проиграна. Сплошной шелестящий ковёр бесчисленных насекомых упрямо лез прямо на смертельное сверкание тысяч и тысяч людских и гоблинских клинков, на зазубренные копейные наконечники, на колючие рои стрел; было что-то завораживающее в этой живой волне, в том, насколько стоически её шестиногие составляющие расставались с жизнями — они не ведали страха смерти.

Строй дружинников Хагена шаг за шагом отступал — сдержать этот напор не смогли бы и Титаны Ракота в пору Великой Войны; и впервые в жизни Ученик Хедина вдруг с острым отчаянием и обессиливающей горечью осознал, что не знает, какие отдавать приказы. Все, кто только мог, не отрывали от него полных надежды и веры взоров; воины не сомневались, что их предводитель в состоянии справиться с любой непредвиденной опасностью.

В любой другой битве тан уже давно бы скомандовал перестроение для внезапного прорыва сквозь ряды неприятеля или, если враг был бы очень силён, — попытался бы укрепить оборону и продержаться до тех пор, пока груды мёртвых тел не охладят порыва идущих им на смену атакующих. Здесь же им было некуда прорываться и нечего было ждать. Муравьи не знали ни усталости, ни страха, и полчища их оказались воистину неисчислимы.

Меч Хагена раскроил голову сорок шестому муравью — тан считал свои жертвы, сам не зная для чего, — когда всё вокруг вновь, в который уже раз, неожиданно изменилось. Ряды атакующих утратили стройность, муравьи словно все сразу ослепли, бестолково тыкаясь страшными челюстями в разные стороны. Напор на стену щитов, выстроенную дружинниками Хагена, внезапно прекратился. Конечно, то и дело кто-нибудь из стражи Авалона натыкался на воинов Хединсея, и жизнь его тотчас обрывалась; но это уже не было атакой.

Никто из людей или гоблинов не успел даже как следует удивиться случившемуся, когда окружающий их угрюмый пейзаж стал стремительно бледнеть, выцветать, теряя чёткость очертаний. Суетящиеся муравьи стали прозрачными, сквозь их тела проглянули древесные стволы и трава.

Через несколько мгновений мрачной чёрной пустыни и живого ковра хищных насекомых уже не было — они исчезли, растаяли, растворились; армия Хединсея стояла на неширокой дороге среди густого, причудливого леса, и голова войска достигла самого края зарослей. Хаген вскинул руку, давая знак остановиться. Он ничего не понимал. Почему Мерлин прекратил действие своих заклинаний, когда его слуги были так близки к успеху? И как допустил, чтобы Ученик его лютого врага оказался бы там, где он, Хаген, стоит сейчас?

Глазам тана открылась уютная поляна среди праздничного, весело зеленеющего леса, с другой стороны плавно спускающаяся к довольно широкой реке — в добрую половину полёта стрелы. И посреди этой поляны, утопая в кустах невиданных, гигантских роз немыслимых цветов и оттенков, стоял изящный трёхэтажный особняк, увенчанный тремя башенками с тонкими, точёными шпилями. Стены его были белы, окна окантованы тёмно-алым. На крыше развевался флаг — сочетание голубых и золотых полос.

Они были на месте. Если только перед ними не очередное наваждение, Хаген стоял на пороге жилища Мерлина!

ГЛАВА VIII

Войско моего Ученика шло через Врата Миров, шло и шло, не ведая своей судьбы, и мне, признаться, стало даже несколько не по себе — я-то знал, что скорее всего живым из этого предприятия выйдет только один — мой Хаген. Авалон — это Авалон, и Мерлин — это Мерлин; я не слишком утешал себя мыслью, что всё его внимание окажется поглощённым моей персоной.

И всё же, всё же… Мой План трещал по всем швам. Я надеялся вызвать Молодых Богов хоть на какое-то действие, когда Хаген штурмовал их самый главный Храм, ворвался аж в сам Алтарный Чертог и захватил все амулеты, все до единого, а ведь эти штуки веками слыли самыми таинственными и самыми недоступными магическими предметами во всём Мире Большого Хьёрварда. Я полагал, что во всей этой кутерьме Молодым Богам будет просто не до меня и мне удастся незамеченным проскользнуть туда, к самому Дну Миров, где уже десять веков томился в злом заточении Ракот.

Да, такова была первая часть моего Плана; весь срок своего изгнания я не переставал всеми доступными методами собирать сведения о судьбе Восставшего. Я не брезговал самыми дикими выдумками и побасёнками, ибо в каждой из них тем не менее крылось зерно правды, пусть даже порой и едва заметное.

Долго, очень долго пытался я во всех деталях разузнать дорогу к Ракотову узилищу, но так и не смог выяснить всё до конца. Твёрдо известно было только лишь одно: Дно Миров — под Полюсом Сил, — там висит прикованный к невидимой скале зачарованными цепями развоплощённый Ракот. И окружена его тюрьма, как гласило предание, «семижды семьюдесятью диковинными землями», наполненными неусыпной стражей, поставленной Молодыми Богами. О некоторых существах, караулящих узника, я знал всё или почти всё, о большинстве — имел отрывочные сведения, а кое о ком я не мог сказать ничего, не сумев разузнать даже их имена.

Я был уверен, что просто так мне никогда не удастся подобраться достаточно близко. Молодые Боги стерегли Ракота строже самого Обетованного, мне нужно было отвлечь их чем-то, но отвлечь так, чтобы не возникло и тени сомнения — Маг Хедин рвётся к власти, к магическим амулетам, но не более. Я затеял кровавую и, в общем-то, ненужную атаку на столицу королевства, чтобы во вселенской сумятице вырвать Ракота из заточения. Я ждал ответа Молодых Богов — и, как выяснилось, зря: весь грандиозный Храм оказался подделкой. Хозяева Обетованного спокойно взирали на мои потуги, с усмешкой наблюдали за отчаянным приступом Хагена… Против меня так и не была брошена вся мощь Молодых Богов. Они не двинули в бой главный резерв — стражу Ракота. Мне пришлось сцепиться с Мерлином и прочими Магами моего Поколения; пожертвовать войском моего Ученика, бросив Смертных воинов на колдовской Авалон, — и теперь всё равно идти к тюрьме Ракота напролом, почти без надежды остаться незамеченным.