Павел Блинников - Гамбит

— И что я и вправду стал Шаманом?

— Да. — тихо, так чтобы никто не услышал, сказал шеф.

— И что мне теперь делать?

— Я не знаю. Но что бы ты ни сделал, это будет правильным. На твоем месте я бы пошел в джунгли и хорошенько все обдумал. У тебя сейчас есть то, чего нет у большинства людей мира. У тебя есть выбор. Ты можешь попробовать стать новым Великим Шаманом. А можешь вернуться к старой профессии. Ты вообще можешь сделать практически все. Старый Шаман отдал тебе все свои силы, перед смертью. И теперь какое-то время у тебя будет получаться все, за что бы ты ни взялся. Но это не будет продолжаться вечно. Я думаю не больше года. Так что подумай над тем, что я сказал. А теперь иди. И еще, я положил на твой счет в главном банке Каира пять миллионов долларов. Эти деньги помогут тебе, если ты попробуешь начать жизнь простого человека. Но забрать ты их сможешь только через полгода. За это время ты должен разобраться в себе. Или не должен. Опять-таки это твой выбор. А теперь прощай Хаба. Если ты решишь стать новым Шаманом, то мы возможно еще свидимся.

Это слышал только я. Даже не слышал, а узнал, используя Знание. Шеф пожал Хабе руку на прощанье, и тот пошел в сторону джунглей. Тысячи глаз провожали его, тысячи рук махали ему на прощанье. Но перед тем как скрыться в густой чаще Африканского леса, он повернулся к нам и помахал своим посохом на прощанье. Жители Мамбе и Набира разразились последним прощальным криком, и он вошел в джунгли. И у меня создалось такое впечатление, что джунгли просто поглотили его, не оставив никаких воспоминаний.

Я посмотрел на шефа. Тот тоже провожал Хабу последним взглядом, а потом повернулся ко мне и сказал:

— А вот теперь все. Можно звонить Борису.

— Ну и, слава богу! — облегченно вздохнул я.

— В данной ситуации было бы уместней сказать: слава духам. — сказал шеф и улыбнулся.

— Ну и им тоже слава! — улыбнулся я в ответ.

Следующие сутки прошли в безмятежной неге. Меня определили в столичный госпиталь, где я получил первую помощь. Но это было уже лишним. Моя рана заживала с наиболее возможной скоростью, так что я взял в больнице костыли и пошел на торжественный прием, в честь нас, и конечно неповторимого Шамана Хабы. Я был удивлен тем, что шеф согласился присутствовать на этом приеме. Обычно он уходит со сцены в конце очередного дела. Но тут была совершенно другая история. Ведь все действительно верили в то, что Хаба провернул всю эту операцию, и с войной, и со зверьми, и вообще никто толком ничего не понимал. А на вопросы о поведении шефа в самом конце, он отвечал, что ничего не помнит. Наверное, духи заставили его действовать, так как он действовал. И все. И еще он без зазрения совести отдал все лавры Хабе. Якобы он был просто его советником, и иногда составлял отдельные детали плана. А вот настоящим героем был именно Великий Шаман.

Еще лежа в госпитале я попробовал узнать где сейчас находится Хаба, и что он сделал после того как ушел в джунгли. Но у меня ничего не получилось. С тех пор как он вошел в джунгли, Знание начинало выдавать только известные мне факты из прошлого Хабы. Такое случается, если следишь за могущественным колдуном, например за шефом, но за простым мужиком, пусть и накаченным вероятностями следить должно было бы легко. Или шеф успел прикрыть его от меня и остальных колдунов мира, которые, я не сомневаюсь, с интересом следили за тем, что происходило в эти дни на территории Мамбе, или он как-то сам научился закрываться. Этого я не знал, и пока мы с шефом не приедем домой, и не сядем в своем кабинете, шансов на его рассказ не было.

К вечеру неожиданно для всех, к нам прилетел Борис. Оказывается, шеф позвонил ему и все рассказал. Бизнесмен не смог усидеть на месте, и сел на самолет. Аэропорты Мамбе, конечно же, открылись. Разумеется, Борис не узнал шефа, а тот не стал говорить ему о том, что он скрывается под этой личиной. Сказал только что его шеф приедет к нему Московский офис послезавтра. Борис не возражал. И в течение вечера очень сильно надрался на радостях. А я наконец-то сошелся с его наемниками. Борис по такому поводу повысил им гонорар в два раза, что серьезно подняло им настроение. Последние что я помню из того вечера — как мы с Малаевым пьем водку на брудершафт. А вот шеф ушел с праздника еще раньше. Ему надо было выспаться перед дорогой домой. Он как оказалось, не спал с тех пор как мы прибыли в Мамбе. И даже прошлой ночью ему это не удалось, так как он опять собирал вероятности. Для колдуна это дело жизни или смерти. А вдруг кто-нибудь из его врагов решит воспользоваться его временной слабостью, и заставит наш самолет разбиться. И тогда крышка.

На следующее утро шеф разбудил меня рано утром. Голова чертовски болела после вчерашней гулянки, но чашка кофе, и дружественный пинок под зад привели меня в чувство. Шеф сказал, что уже попрощался с кем надо, и наш самолет вылетает в Каир через час. И, несмотря на то, что в аэропорт мы все-таки опоздали, вылет для таких важных персон был задержан. На этот раз мы летели не на частном самолете, а на простом пассажирском. До Каира было четыре часа лету, так что я успел выспаться. А когда мы выходили, я заметил что шеф порядком поправился за время перелета. И хотя по-прежнему оставался чернокожим, у него появилось объемистое пузо. Стюардесса даже заподозрила его в том, что он украл подушку, но вслух ничего не сказала. Естественно все на борту знали о том, что за человек летит на этом самолете. Спаситель Мамбе, и друг Великого Шамана!

В аэропорту Каира мы провели два часа, потому как у нас был трансферт до Москвы, и ехать в город не было смысла. Мы успели пообедать. Шеф невозмутимо сожрал в шесть раз больше чем я, и еще поправился. Кроме того черты его лица тоже слегка изменились. Теперь, если смотреть издалека, никто не узнал бы в нем Роберто Бако. Пообедав мы сели во второй самолет, где шеф укутался пледом с головой, и когда мы приземлились, по трапу уже спускался Роберт Гамбит собственной персоной. На таможне возникла небольшая заминка, но шеф чуток поколдовал и мы вышли в столице России.

Конечно, мы сразу поехали домой, где шеф сказал, что на завтра запланирована встреча с Борисом, и пошел спать. На все мои вопросы он отказался отвечать до того момента когда дело будет закрыто. На следующий день я с великим удовольствием спустился вниз и приготовил завтрак. Нога уже почти не болела. А потом, с не меньшим удовольствием, я пошел разбирать почту, которой накопилось немало. Шеф тоже встал как обычно, и, позавтракав в одиночестве, вошел в кабинет. Потом поздоровался со мной и сказал, что на полдень у нас назначена встреча с Борисом. Мне настолько надоела Африка со всеми ее шаманами, джунглями и неграми, что я с восторгом воспринимал любое заявление шефа о том, что наша жизнь вернулась в прежнее русло.