Шон Макмуллен - Прозрачные Драконы

— Заклинание истины обладает странным очарованием, — произнес инквизитор. — Люди часто так сильно хотят узнать секреты других, что забывают о своих собственных. В первый раз испытать на себе действие заклинания они вызываются сами. Второго раза… почти никогда не бывает.

Закончив расспросы, Малекниар встал в центре стола и хлопнул в ладоши. Никто не обратил особенного внимания, когда он вступил в зону действия заклинания: ведь остальные уже прошли через это.

— Перед разрушением заклинания истины у меня есть право задать вам один вопрос, — сказал он. — Прошлой ночью в нашей библиотеке были обнаружены два человека, по неосторожности задевшие защитное заклинание. Мне бы хотелось подвергнуть их заклинанию истины — с вашего разрешения.

Все присутствующие согласились. Им хотелось отвлечься от пережитого за счет кого-то другого.

Два жреца привели Вильбара и Риеллен. После некоторых общих объяснений о действии заклинания истины Риеллен пригласили вступить в зону его действия.

— Почему вы занимались шпионажем? — грозно спросил инквизитор. Задавая вопрос Риеллен, он проявлял меньше терпения, чем по отношению к остальным, сидящим за столом.

— Мы освобождали знание, монопольно присвоенное ученой элитой, желая донести его до простых людей, — ответила Риеллен.

— Но кого вы работаете?

— На группу магических замыслов и общих оккультных планов.

— Кто еще в этой… э-э… группе?

— Вильбар и Мэбен.

— Почему Мэбена не было с вами?

— Он сказал, мать учила его соблюдать правила гостеприимства, потому он остался в комнате. Я говорила, что ему не следует путать понятия о чести среднего и низшего класса, пришла пора простым людям узнать о своем праве на знание, но Мэбен послал меня куда подальше и пожелал нам попасться.

— Простые люди слишком глупы — иногда настолько, что даже не способны скрыться где-нибудь от дождя, — сказал Эмтеллиан.

Настала очередь Вильбара испытать действие заклинание истины, но он упал на колени.

— Мне не нужно заклинание истины, я живу ради принцессы Сентерри, я могу умереть за нее! — воскликнул студент, поднимая сложенные ладони и указывая ими на Сентерри. — Встреча с ней изменила мою жизнь, я навсегда отказываюсь от революционных замыслов, я не мог набраться смелости и сказать об этом Риеллен и Мэбену, но теперь я не желаю говорить ничего, кроме правды, я заявляю, что обожаю даже пыль, по которой ходит принцесса Сентерри…

— Хватит, пожалуйста, уходите! — закричал инквизитор, закрывая лицо рукой.

— Ваша организация, кажется, ведет подрывную политическую деятельность, — заметила Сентерри, рассматривая Риеллен, демонстративно отводящую глаза. — Если я когда-нибудь поймаю вас за границами Альпенниен, то повешу за предательство. Вильбар, вы, начиная с сего момента, находитесь под моей охраной и защитой.

Инквизитор разрушил заклинание истины, Долвьенн немедленно отпустила руку Эндри и, хромая, пошла к капитану Гилврэю. К тому времени Сентерри находилась в объятьях Эмтеллиана, а Терикель вытирала кровь с лица салфеткой Ларон направился к Эндри.

— Нам пора, парень, если тебе не хочется понаблюдать за наказанием, — сказал Ларон, указывая на главную дверь.

— Так это то, чем занимаются лучшие представители нашего общества? — пробормотал Эндри, и его лицо приняло озадаченное выражение.

— Вот куда уходят наши налоги, Эндри. Я забыл спросить, как Вел?

— Умирает, но мы уже попрощались.

— Ты думаешь, она бы захотела со мной поговорить, прежде чем я снова исчезну?

— Я думаю, она стала бы настаивать на этом.

Утром, спустя несколько часов, Ларон отправился в путь вместе с Риеллен, Долвьенн и Гилврэем. Мэбен решил, что должен вступить в ряды жречества, и, прежде чем дать обет послушания, пришел в комнату к Эндри, неся что-то под мышкой. Это оказалась одежда, которая подходила лишь тому, кто был по меньшей мере на два фута ниже Эндри, несколько украденных книг о магических заклинаниях, горстка серебряных и медных монет, одеяло и нож.

— Я слышал, рекконов пошлют вслед за капитаном Гилврэем и леди Долвьенн, — сказал Мэбен.

— Ну да, — ответил Эндри. — Мы должны не терять их из виду, пока не кончится день, затем привести к ним Регентскую Гвардию и отряд кастеляна. Кажется, они спешат прямо в Логьяр, поэтому мы тоже отправляемся туда.

— Но я думал, тебе нравится капитан.

— Да, но я солдат, а Сентерри — мой командир.

— Эндри, я слышал, высокоученая Терикель должна идти с рекконами.

— О да, и Уоллес тоже. Сентерри сообщила ему, что случилось с инквизитором, затем пообещала сделать его поваром во дворце Логьяра. Он очень хочет попасть туда и устроить пир, когда приедет принцесса. А сейчас, Мэбен, я должен присоединиться к рекконам, поскольку в полдень мы уже уходим. Присмотри за Веландер, пока она здесь.

— Конечно, и береги себя, Эндри.

ГЛАВА 7

СТРАХ ДРАКОНА

На второй день после выхода из Альпенфаста рекконы заметили на дороге странные ровные круглые следы. Как правило, вокруг них были разбросаны кости.

— Где-то рядом прозрачные драконы, — заявил Эссен, слезая с лошади и вынимая острый, по виду дорогой топор из руки скелета на краю одного из следов.

— Да я заметил, сир, — ответил Эндри, принимая у него топор.

Они перешли вброд широкую, но мелкую реку и некоторое время ехали вдоль берега. Дорога превратилась в ровное заросшее травой поле, окруженное горами.

Теперь чаще всего Эссен ехал рядом с Эндри, который рассказывал ему о заклинании истины. Еще Эндри объяснял ему кое-какие правила поведения, о которых узнал от Ларона и Уоллеса.

— Не принимай чопорность за чувство собственного достоинства, когда видишь человека в первый раз, — сказал Эндри так, чтобы слышал Уоллес, управляющий повозкой. — Чопорным быть легко. Чувству собственного достоинства надо учиться.

— С каких это пор я стал чопорным? — возмутился Уоллес.

— С тех пор как одна женщина не дала тебе пощечину, когда ты с вожделением посмотрел на нее, — засмеялся Эссен.

Все, за исключением Терикель и Уоллеса, тоже засмеялись. Затем Эндри продолжил урок:

— Благородным людям не нужно ничего доказывать, и при этом они ведут себя очень естественно.

— Наверное, благородные люди не хвастаются? — спросил Эссен.

— Да, кажется, так. Ларон говорил, хвастовство не принесет никакой пользы. Уверенность в себе и непринужденная манера поведения расскажут больше, чем часовое повествование о себе.

— Ну а о чем тогда говорить?