Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – вильдграф

В городе начинались испуганные крики. Кто-то из запоздавших ночных гуляк натыкался на развороченные тела, кто-то пораньше встал, чтобы набрать без сутолоки воды у городского водоема, все охали, вскрикивали, но одни поспешно уходили, другие проявляли гражданский долг и начинали вопить, призывая стражу.

Солнце еще не выглянуло из-за края земли, но вспыхнули облака, затем жарко заискрились, словно в неистовом огне, вершины далеких гор. Воздух еще прохладный, но день скоро разогреет его так, что в полдень все попрячутся по норам…

Хотя не сегодня. Сегодня особый день. Первая часть зачистки подошла к концу, но вторая, завершающая по санации королевского дворца, начинается. Надо только постараться сохранить местных. По возможности.

Редкие горожане поглядывают пугливо, один только осмелился поинтересоваться:

– А почему пояс… не красный?

– По кочану, – ответил я. – Бей краснопузых!.. Иначе они побьют тебя, возьмут твою жену и дочь. Ах, ты человек мирный… Это хорошо, все насильники мирных просто обожают. С вами можно делать все, что восхочется, отпора не получишь.

Он примирительно улыбнулся, якобы понял шутку, вежливый такой и приятный, таких все хотят иметь в соседях.

– А что, люди в красных поясах хотят здесь остаться?

– Уже остались, – заверил я. – Теперь возьмут власть, а вас поставят… вместо мишеней.

Он заулыбался несколько принужденно.

– Все шутите… Веселый вы народ. Романтики!

К воротам дворцового сада я подходил с дрожью в коленях. Надо бы исчезником, вряд ли дорогие амулеты по распознаванию этих гадов вручат простым стражам у дальних ворот, это во дворце у королевских покоев такие наверняка у всех, да еще у Ланаяна, конечно…

У ворот четверо, двое местных и двое мергелей. Местные мне заулыбались, вот уж не ожидал, к тому же это как раз те, кого я в прошлый раз… обидел. Зато мергели посмотрели с хмурым неудовольствием, но, судя по лицам всей четверки, никто еще не знает насчет моей прогулки в храм. Иначе реагировали бы еще… заметнее.

В саду я свернул с широкой аллеи, шаг сам собой стал, как у опытного браконьера. Роскошные кроны укрыли от посторонних взглядов, я поколебался, но не справился с соблазном и как только услышал впереди приглушенные голоса, торопливо скользнул в личину исчезника.

Двое из дворцовой челяди несли на длинной толстой палке массивный чугун. Он раскачивался на веревке и заставлял их раскачиваться тоже.

Тот, что впереди, сказал со вздохом:

– Третий котел ставим… Не лопнут?

– Если бы, – ответил второй. Он боязливо огляделся по сторонам и сказал, понизив голос: – Прибыло еще человек десять. Кукундр уже и не знает, где их размещать…

– А почему не на постоялом дворе? – спросил тоскливо первый. – Там места всем хватит…

– Не знаю, – донесся до меня голос второго. – Зачем-то им надо здесь…

Они прошли от меня в двух шагах, я даже не старался от них укрыться, челядь потому и челядь, что тупая и невнимательная. Их по голове бей – оглянутся в недоумении: где это стучат?

Ближе к дворцу начали попадаться гуляющие придворные, с этими я держался осторожнее, обходил за стеной кустов и деревьев, а когда услышал знакомый голос Раберса, сердце застучало с предостережением.

Кусты поплыли в стороны, впереди роскошная клумба с пышными цветами, деревья держатся на почтительном расстоянии от такой роскоши, и вроде бы нельзя подкрасться ближе и подслушать…

Я насторожил уши, сосредоточился. Начали доноситься слова, Раберс говорил тревожно:

– …Дорогой конунг, наши люди волнуются. Все-таки подданные королевства лояльны в отношении монарха!.. А если учесть, что у вас не так много людей в племени, разделяющих ваши стремления…

Он сделал паузу, я видел, как он выжидательно поглядывает в ожидании опровержений на конунга.

Бадия нехорошо улыбнулся.

– Уверены?

Раберс развел руками.

– Я имею в виду не сами стремления, а готовность идти с вами до конца.

– Конечно, – сказал конунг, – не все племя. Но у меня наготове могучий кулак из самых лучших.

Раберс сказал осторожно:

– Мне кажется, их недостаточно.

– Для чего?

– Если город возмутится, – сказал Раберс еще осторожнее, – а в нем все-таки одних оружейников, бронников и кузнецов не меньше полутысячи… не все они храбрецы, конечно, но если увидят угрозу для себя и своего ремесла…

Конунг сказал успокаивающе:

– Вы не всех еще видели.

– Разве ваши люди не все на виду?

Конунг быстро посмотрел по сторонам, на миг мне показалось, что заметил меня за толщей зелени, еще больше понизил голос:

– Которые прибыли со мной… еще не все, что у меня есть.

– Кто-то еще?

Он кивнул.

– К городу уже идут мои самые верные люди. Как только придут, мы сразу же и откроемся.

Раберс помедлил, я видел, как ему не хочется говорить неприятное, но все же пересилил себя и поинтересовался:

– Достаточно ли будет? Насколько нам известно, большинство в вашем племени резко против вашего сближения с горожанами. А то, что вы в городе иногда… только иногда!.. одеваете более удобную одежду, расценивают как предательство…

Конунг ответил благодушно, но Раберс, думаю, как и я, уловил стальную нотку в голосе вождя кочевников:

– Все верно. Но этих поставим перед случившимся. Я уж позвал тех, кто мне предан лично. Прежде всего мои братья, племянники, а также несколько бесшабашных головорезов, которых я в свое время спас от казни. А когда стану здесь королем, я заверю племя, что в первую очередь остаюсь их конунгом и прежде всего – конунгом! А уже потом – правителем королевства Тиборра!

Раберс вздохнул с надеждой в голосе:

– Надеюсь, это объединит королевство Тиборра и благородное племя мергелей.

– Которое вы поведете к вершинам богатства и расцвета, – сказал конунг. – Я помню, что я властвую, но правите – вы!

Раберс произнес:

– Это единственно правильное решение.

Он поклонился, конунг лишь кивнул слегка, и оба поспешно пошли в разные стороны.

Вот сволочь, стучало у меня в черепе. Предает интересы своего королевства с такой легкостью всего лишь за обещание поставить его старшим управителем. Правда, управителем всего королевства, но все-таки быть на побегушках у человека с чуждым складом ума, других взглядов, идей, культуры, ценностей…

Ишь, благородное племя мергелей! Как язык повернулся брякать такую глупость, дураку же видно, что нет благородных племен, народов, наций, а есть только благородные особи. Впрочем, политики во все времена обожают красиво звучащие, но ничего не значащие слова и сочетания слов.

Интернационалист проклятый, не понимает, что соединять мед с дерьмом – не есть гуд, сливать воедино нужно хоть и разных, но одного уровня, а еще желательно – одной культуры…