Эльхан Аскеров - Бастарды

– Это еще что такое? Я же сказал, раскройся.

– Это не он, – ответил Ал-Тор, отвечая нажимом на натиск, – это я закрыл нас обоих. Та самая обезьяна, которая не умеет разговаривать. А теперь слушай меня внимательно. Я и мой клинок – одно целое. И если ты не уважаешь его – значит не уважаешь и меня, а за это я могу и поквитаться с тобой. Вот возьму и не посмотрю, что ты стоишь дорого, закину в ближайшее болото, будешь гнить там до скончания времен. Не хватало, чтобы еще всякое оружие меня унижало! Железка недоточенная!

– Да как ты смеешь?!

– Ай, заткнись. Ты без нас ничто. Просто вещь. Только мы, носители, можем доставить тебя в нужное место или просто смахнуть с тебя пыль. Не возьмись я за рукоять, так и будешь пылиться в оружейном углу. Это для него ты может и старейший, а для меня просто вещь. И не такая уж и великая.

– Лучше, таких как я, нет. Никакое другое оружие не может сравниться с нами по остроте и прочности.

– Ерунда. Не так давно мы разрубили такой клинок и не сломались. Оба. Так что лучше заткнись и подумай про болото, – зло ответил Ал-Тор и закрыл сознание.

Спустя несколько минут он почувствовал легкий внутренний толчок. Так звал его меч, когда хотел предупредить об опасности. Открывшись, юноша впустил сознание меча в свой мозг.

– Ну?

– Зря ты с ним так. Он все-таки старейший.

– Хам он, а не старейший. Влез в семью, да еще и командует. Пусть делает, что говорят, иначе точно в болото спущу.

– Не стоит его злить. Он ведь может и отказаться учить тебя.

– Обойдусь. Он не единственный кинжал на свете. Думаю, в коллекции старика еще пяток старейших найдется. Может, и не драконьих, зато повежливее.

– Пойми, он лучший.

– Может быть, не спорю, но это не повод унижать всех подряд. Честно говоря, я и тебя не понимаю. Чего ты перед ним унижаешься. Он же обижает тебя. Переросток. Сам недомерок.

– Не злись, брат. Но я ведь вправду не похож на других. Больше обычных и меньше двуручных. Такие, как я, редкость в этих местах.

– Знаю. Но это не значит, что они могут издеваться над тобой. Ты мой. Мой клинок, выкованный под мою руку. Такой, какой нужен мне. Чего им еще надо?

– Ничего. Забудь об этом. Просто дай мне имя. Так мне будет проще говорить с ними.

– Хорошо, брат. Ты получишь имя. Ты будешь Гангардаш. Кровный брат. И пусть они все заржавеют от зависти.

– А чему завидовать, брат?

– Тому, что их не понимают, как они ни стараются, а мы с тобой – и в бою, в пиру вместе.

– Думаешь, это хорошо?

– Не знаю, – честно ответил Ал-Тор, – но верю, что у нас из этого обязательно что-нибудь получится.

– Что ж, время покажет.

– Время?

– Да, время. Это самый беспристрастный судья, брат, – ответил клинок и замолчал, словно задумавшись о чем-то своем.

Обратный путь занял у юноши намного меньше времени, и вскоре он вошел в общий зал борделя. Здесь все напоминало забытый на очаге котелок. Девицы носились по коридору, постоянно что-то переспрашивая друг у друга и пытаясь говорить все разом. Посреди этого бедлама неприступной скалой возвышалась Санча, громовым голосом командуя кухонной прислугой и награждая звучными подзатыльниками девиц, путающихся под ногами.

Увидев стоящего у окна Топ-Гара, Ал-Тор с трудом протолкался к нему и, перекрикивая гомон и визг, спросил:

– Что тут происходит?

– Большой переполох в курятнике. Вот что, – окрысился сотник. – Дернул же вас иблис тащить с собой это наказание богов. Им же ничего объяснить невозможно, они даже себя не слушают, но говорят все хором.

– В чем проблема? Давай по порядку.

– Мы почти распродали весь товар. Осталось только закупить необходимое и можно убираться отсюда. А эти курицы не могут решить, что и куда упаковывать. То им дождь страшен, то разбойники, то сам ифрит привиделся. С ума сойти можно.

– Значит так. Отправь кого-нибудь на базар. Пусть купит двадцать больших сундуков. Думаю, по сундуку на каждую будет в самый раз. Что не смогут впихнуть в сундуки, повезут в баулах.

– Проклятье! А ведь это выход. И как я раньше не додумался? Не слушал бы целый день этот визг.

От избытка чувств сотник хватил кулаком по подоконнику и решительно направился к двери. Ал-Тор сделал попытку пробиться к Санче, но девицы обступили ее сплошной стеной. Убедившись, что попытка применить силу может стоить если не жизни, то здоровья точно, юноша поднялся на лестничный пролет и, вдохнув полной грудью, заорал в полный голос:

– А ну заткнулись все!

Привыкший командовать эскадроном в степи, Ал-Тор не рассчитал, что в помещении его голос прозвучит в два раза громче. В зале воцарилась гробовая тишина. Обведя взглядом десятки лиц, испуганно смотревших на него, юноша заговорил:

– Сейчас каждая из вас идет в свою комнату и укладывает вещи. В дорогу оденьтесь так, чтобы не бояться запачкаться. Все хрупкие вещи заверните в одежду или одеяла. Скоро сюда привезут сундуки, по одному на каждую из вас. Все ценное сложите в сундуки, все, что в сундуки не влезет, увязывайте в узлы. Мы почти закончили все свои дела, если все пойдет удачно, через день уезжаем. Это все. Теперь можете заняться делами, – закончил он свою речь. Но растерянные девицы продолжали стоять, глядя на него так, словно ждали, что он начнет открывать истины мироздания.

– Я сказал, можете идти, – повысил голос Ал-Тор. Но они продолжали стоять.

– Бегом, мать вашу! – рявкнул юноша и девицы брызнули в стороны, как перепуганные мыши.

Спустившись вниз, Ал-Тор налил себе вина и, сделав добрый глоток, встряхнул головой. Санча, подошедшая неслышными шагами, забрала у него кружку и, глотнув вина, удивленно покачала головой.

– Не думала, что воинские приказы так подействуют на моих девочек. Лихо вы их разогнали.

– Главное, вовремя озадачить, остальное пойдет само. – Усмехнулся Ал-Тор.

– Я велела загружать все свободные подводы. Бочонки с вином уже загрузили. Только не знаю, как быть с кухней.

– Грузите все. Оставьте только запас продуктов в дорогу, это погрузите в последнюю очередь. Поесть можно будет в ближайшей харчевне. Начинайте грузить мебель. Одну ночь поспят на полу, на соломе. Не развалятся. В дороге перин не будет.

– А вы, оказывается, жесткий человек. Странно, а с виду не скажешь. И любовник очень сильный, – неожиданно добавила Санча, подумав.

– К чему это вы, про любовника? – растерялся юноша.

– Криста, девушка, с которой вы провели ночь, полдня ходила как сонная. Я ее с трудом в чувство привела. Она и сказала, что вы ее всю ночь тормошили. Говорит, как под груженую подводу попала. Еле в себя пришла.

– Я сделал ей больно? Она не говорила.