Ольга Громыко - Цветок камалейника

Осознанная жертвенность.

Готовность оплатить успех потерей — первый шаг вопреки страху падения.

…разлетающиеся по полу черепки…

Выбор между чувством долга и зовом сердца.

Брент был последним из тех, кто принял смерть у колыбели Привратницы.

И унес с собой в кристалл часть ее души.

…любовь…

Радда, смешная отважная девочка, женское начало, цветок камалеи, раскрывшийся навстречу избранному камальку.

Дхэры хотели уничтожить Привратницу — но вместо этого сделали ее впятеро сильнее.

Ледяная волна взорвалась роем осколков.

Плеть рассекла кожу, вгрызлась в плоть, подбираясь к кости… и опала.

Просто плеть.

Самая обычная.

Йер не пытался нанести следующий удар. Даже не двигался с места.

Он тоже понял.

И по-прежнему улыбался.

Мертвым богам ни к чему служители. Они должны уйти вслед за кумирами — или стать никем.

Архайн сделал свой выбор.

Дождь кончился, и в проталинах туч проклюнулись первоцветы солнечных лучей. Река, еще взмученная и темная, улеглась в бережном логове, тяжело поводя пенными боками.

Бренту больше не нужна была плеть. Он просто протянул руку — и тело йера одеревенело, пошло бескровными трещинами, разделяясь на быстро синеющие стебли и листву.

Охапка лозы с мягким шелестом осела на землю. Зашевелилась, по-новому сплетая ветви, сама выбрав наилучшую форму…

Кокон распался. На земле, приспустив крылья и словно от возмущения приоткрыв крючковатый клюв с трепещущим языком, сидела невиданная птица — рыже-бурая, желтоглазая, с мощными когтистыми лапами. Вспугнутая общим вздохом, она расправила крапчатые крылья, издала пронзительный, щемящий крик, неуклюже проскакала по траве и взлетела, сразу же обретя уверенность и грациозность. Закружила над лужайкой, взбираясь по воздушным потокам, как по ступенькам.

Брент поднялся на ноги одновременно с Хруском. Несколько секунд старшой буравил его ненавидящим взглядом, держа на прицеле фьеты. Потом вкинул ее в ножны, плюнул жрецу под ноги, выругался и развернулся к лесу, уводя за собой обережь.

— Хэй-най, — первым заорал ЭрТар, — мы победили!!!

Тройные дружеские объятия распахнулись навстречу устало улыбнувшемуся Бренту, грозя удушить его вернее плети, и… сомкнулись на пустоте.

Серая пыль перемешалась со стеклянной.

Эпилог

…породили ее семена гадов ползучих и птиц летучих, водных рыб и земное зверье, деревья, травы, цветы и мхи всяческие, и заселили они землю и стали плодиться и множиться.

Было так, есть и будет.

— Пусто! — доложил ЭрТар, спрыгивая с трех последних ступенек лестницы. Честно ушедшие до рассвета бродяги и представить не могли, в чем их подозревали. Архайнов росток действительно указал на Привратницу — но не затаившуюся на чердаке, а столпившуюся в углу. Брентов же — на самого жреца, как ближайшую частицу ее сути. — Там кошка на сеннике дрыхнет, наверное, она и шуршала. А гдэ тот хыщный птыц делся?

— Улетел куда-то. — Вот уж чья судьба тревожила Джая меньше всего. — На кой он тебе?

— У моей бабки была подвеска в виде такой твари, — пояснил горец. — Значит, когда-то они тоже существовали, э? А может, до сих пор где-то остались?

— Вот уж чего не хватало! — возмутился обережник. — Чтоб он нам еще гнездо свил, яиц нанес?! Ты видел, какие у него когтищи были? Очень надеюсь, что второй такой твари я не увижу до конца жизни!

— Увидишь, — неожиданно сказала Радда. Глаза у девушки были пустые, голос надтреснутый. Она так и осталась стоять на коленях, бездумно просеивая сквозь пальцы камалейниковый прах. — Как только на лозе созреют первые семена, ушедшее вернется и равновесие восстановится, а для него важны как хищники, так и жертвы…

— Чего?!

— А? — Радда подняла голову. — Что?

— Ничего, это мы между собой, — с запинкой соврал ЭрТар. — Интересно, что сейчас в храмах творится?

— О да-а-а… — Джай почти посочувствовал бедным йерам, которые в одно ужасное утро обнаружили, что Иггру надоело доказывать свою божественную суть чудесами. Изрядно перетрухнут и селищане — пока не поймут, что все и так прекрасно всходит и плодоносит. — Зато брат Марахан развернется! Молитвы-то, в отличие от ирн, никуда не делись. Разве что мы ему, ха-ха, конкуренцию составим!

— Эге, — подхватил горец, — оснуем свой орден, построим храм, наберем жрецов, они нам поклоняться будут, мух лопухами отгонять…

— Да как вы… — Радду наконец прорвало, из глаз брызнули слезы. — Да как вы можете… о такой ерунде… когда Брента больше нет!

Джай подумал и честно ответил:

— Потому что я в это не верю. Он уже столько воскресал, что разом больше, разом меньше…

— Но тогда он был привязан к кристаллу!

— А теперь он привязан к нам, — нахально заявил горец. — Камальки-то по-прежнему летают. И погода не портится, как будто ничего не произошло… Эй, что там у тебя в кулаке?

Девушка нехотя разжала ладонь. В центре лежала одинокая крупинка семени.

— Отлично! — восхитился ЭрТар. — Сейчас мы его посадим…

— Да ты взывать-то хоть умеешь?! — возмутилась Радда, отдергивая руку.

— Скоро узнаем!

— И вообще, ты уверен, что это камалейник, а не камалея?

Троица сосредоточенно изучила семя со всех сторон. Даже Тишш сунулся понюхать.

— Ну как? — поинтересовался у него горец. — Чуешь в себе пробуждение великой Привратничьей силы?

Кошак смутился и попятился.

— По-моему, вид у него вполне мужественный, — заключил Джай, пошевелив семя пальцем.

— При чем тут вид?! — всхлипнула вконец замороченная девушка.

— А Брент, думаешь, как их выбирал? Какое больше приглянется! — ЭрТар выхватил семечко у замешкавшейся Радды. — И лично мне оно очень даже нравится!

— Но Брент говорил, что результат непредсказуем! — продолжала слабо сопротивляться та. — Вдруг у нас получится еще одна птица?

— Судя по его характеру — скорее баран, — оптимистично заявил горец, ногтями отковыривая кусочек дерна. — Эй, кис, ты с нами?

— Мррряф! — с обидой откликнулся Тишш, подбегая и садясь рядом.

Привратница закусила тонкую губу.

Ухмыльнулась.

Сосредоточенно нахмурила светлые брови.

Сладко почесалась за ухом.

— Давай!

И — полетело, завертелось, блеснуло на солнце, упало в мокрую землю черное блестящее семечко.

Чтобы в следующий миг проклюнуться ростком.

Примечания