Джордж Мартин - Воины

Я объяснила ей принцип действия мины и рассказала, как они устроены.

— Некоторые устройства способны их обнаруживать, — добавила я, собираясь предложить помощь, однако я не успела завершить перечисление материалов, как она развернулась и, не оглядываясь, зашагала прочь.

Ее реакция не вызвала у меня разочарования: я верно истолковала ее как стремление немедленно использовать полученные сведения, и через два дня мое терпение было вознаграждено. В первой половине дня Бадеа пришла ко мне домой и сказала:

— Мы нашли такую мину. Ты можешь показать, как их обезвреживать?

— Не уверена, — честно ответила я. — Безопаснее всего было бы подорвать ее издали.

Пластик, который они используют, отравляет почву.

Ты можешь отвести меня туда, где она находится? — спросила я. Она достаточно долго размышляла над этим вопросом, и я по пяла, что это связано с табу либо опасностью.

Могу, — сказала она наконец и повела меня в дом, стоявшим ближе к центру деревни. В доме имелась лестница, ведущая на крышу, откуда можно было перебраться на крышу соседнего дома, и так далее, пока мы наконец не добрались до большой корзины, находящейся в развилке дерева и сплетенной не из канатов, а из каких-то лиан. Мы забрались в корзину, и Бадеа оттолкнулась от ствола.

Наше передвижение нельзя было назвать плавным. Проще всего сравнить это с качелями, с той только разницей, что, достигнув высшей точки траектории и зависнув в невесомости, ты не возвращаешься обратно, а падаешь вперед по дуге, при этом с головокружительной скоростью. Вокруг стоял резкий запах, похожий на запах гнилого ананаса, от листьев, сбитых с крон, сквозь которые мы неслись. Минут через пять меня начало сильно тошнить. Утешением моей гордости — если не моим внутренностям — послужило то, что до того как наше путешествие закончилось, Бадеа тоже стошнило, хотя и не так мучительно, и за борт, а не внутрь корзины.

На дереве, куда мы прибыли, нас ждали две женщины, обе крылатые: Рената и Пауди.

— Она уползла еще на триста метров, в сторону Иглана, — сказала Рената. Иглан, как мне объяснили, был еще одной мелидянской деревней, находящейся по соседству.

— Если она подползет достаточно близко, чтобы почувствовать следы жилья, то не сработает, пока не окажется внутри поселения, когда вокруг будет максимальное количество народа, — сказала я. Если это более дорогостоящая разновидность, она способна также зарываться в землю.

Они бережно спустили меня на землю и окружили меня со всех сторон. Их крылья были раскинуты так широко, что касались лиан, свисающих по обе стороны от нас, и время от времени они взмывали вверх, чтобы оглядеться. Несколько раз меня дружелюбными прикосновениями заставляли свернуть на другую тропу, хотя, на мой нетренированный взгляд, никакой разницы между ними не было.

Мимо нас цепочкой тянулись крупные муравьи — да простит мне читатель, что я называю этих существ муравьями, но на вид они ничем не отличались от этих трудолюбивых созданий. Поначалу я не придала этому значения, но, когда мы дошли до мины, я увидела, что она облеплена муравьями. Они не препятствовали ее продвижению, но упорно кишели вокруг с неослабевающим интересом.

— Мы приспособили их таким образом, что они чуют пластик, — пояснила Бадеа, когда я спросила ее об этом. Мы могли бы заставить их и съесть его, — добавила она, — но боялись, что тогда устройство взорвется.

Сейчас, когда я это пишу, слово «приспособили» снова крутится у меня в голове и раздражает, как любой термин, который нельзя перевести адекватно и для которого в нашем языке подобрали не вполне удачную замену. Однако я не могу улучшить то, что сделали официальные переводчики Конфедерации: для того чтобы передать подлинное значение этого слова, понадобится целых три сухих, унылых главы, куда более уместных в учебнике по биоинженерному делу, а я все-таки не специалист в этом вопросе Надеюсь, впрочем, что я успешно передала то, как небрежно она об этом упомянула. Наши ученые могли бы воспроизвести данное генетическое модифицирование в одной из двух десятков лучших лабораторий Конфедерации за несколько лет, при наличии крупного гранта. Мелидяне сделали это за пару дней, как нечто само собой разумеющееся.

Впрочем, на тот момент мне было некогда выражать свое восхищение. Мина резво ползла вперед, не обращая внимания на любопытных муравьев, ее головка с единственным стеклянным глазом время от времени вращалась на тонких паучьих лапках, и у нас в запасе было всего полдня, чтобы остановить ее на пути к деревне.

Рената пошла дальше, чтобы следить за миной, а я остановилась и начертила на земле для Бадеа и Пауди ее устройство, насколько оно мне было известно. Любой разумный оружейник сделает так, чтобы мина взрывалась при малейшей попытке вмешаться в ее работу, за исключением штатного отключения с помощью условного кода, так что выбор у нас был невелик.

— Самое разумное — попытаться отключить приемник, сказала я. — Если он будет неспособен принимать отключающий код, должен сработать предохранитель, дезактивирующий мину в случае поломки.

За спиной у Пауди был ящик, который в разложенном виде представлял собой более изящную и компактную версию рабочего стола маленькой Китии. Она села, скрестив ноги, положила его на колени и часа два трудилась над ним, время от времени подбирая с земли пригоршню муравьев. Будучи опущены в зеленое вещество у нее на столе, муравьи большей частью съеживались и умирали, за исключением отдельных особей, которых она бережно отсаживала в пустую баночку, после чего бралась за следующий образец.

Я то усаживалась на землю рядом с ней, то принималась расхаживать вместе с Бадеа, которая бдительно ходила кругами вокруг нас. Время от времени она сбрасывала с плеча свой клинок, потом вешала его обратно. Один раз она зарубила мотти, маленькое существо, похожее на лемура. Я говорю «лемур», потому что ничего более близкого к этому существу никогда не видела, однако мотти не обладает обаянием земного млекопитающего: я прониклась к нему инстинктивным отвращением еще до того, как Бадеа показала мне крошечные рты, приспособленные для сосания, полные зазубренных зубов, с помощью которых мотти впивается в жертву.

Она сделалась несколько разговорчивей обычного и принялась расспрашивать меня о моей родной планете. Я рассказала ей об Утрене, об изоляции женщин, которую она нашла чрезвычайно забавной — так мы смеемся над глупостями тех, кто находится далеко от нас и нам лично ничем не угрожает. Мелидяне намеренно поддерживают соотношение женщин и мужчин пять к одному, как наиболее адекватное для сохранения здорового генофонда при минимизации расходования ресурсов. «У них не приживаются крылья, так что им труднее путешествовать», — добавила она, одной фразой развеяв недоумение предыдущих исследователей: отчего так редко можно видеть их мужчин?