Павел Корнев - Скользкий

Сейчас начнется. Я глубоко вздохнул, успокаивая нервы, и немного расслабил ноги. Не стоило Хану за оружие хвататься. И уж если хвататься, то не за ПМ, а за автомат.

– А ты, Лед, чего молчишь? Пошли этих мудил подальше, – прямо заявил нагло крутивший меж пальцев нож Димитрий.

Сейчас прольется чья-то кровь…

– Что здесь происходит? – Как нельзя вовремя появился из-за палатки с соседнего ряда Григорий.

Вернувшиеся вместе с ним Мельников и Ялтин разошлись в разные стороны. Дядя Женя достал «дырокол», колдун провел ладонью по вставленным в пуговицы короткой куртки самоцветам и они едва заметно замерцали.

– Здесь происходит арест, – реально оценив наше численное преимущество и появление колдуна, пошел на переговоры Крест. – На основании ордера, выданного…

– На основании вот этого документа, – Гриша спокойно поднял валявшийся на земле приказ, – Лед откомандирован в Дружину. Вот когда его переведут обратно в Патруль, тогда и будете разбираться. Разговор окончен.

– Разберемся, – Крест махнул автоматчикам и пошел по направлению к Форту.

Я с облегчением перевел дыхание, вытер вспотевшее лицо и забрал у Гриши документы.

– Ты чего перетрухал так? – хлопнул меня по плечу Первый. – Их же всего трое было. Раскатали бы.

– Я тебе потом расскажу, кто бы кого раскатал, – покачал головой я, успокаивая дыхание. Выпить бы сейчас… Пойду хоть водички хлебну, а то аж в горле пересохло.

– Одни проблемы из-за тебя, – процедил Хан и ушел к оставленным под присмотр Веры вещам.

Вот и аукнулась мне выходка Макса. На девять сотен влетел. И пусть из-за него я реально угорел не больше чем наполовину, все равно подставил он меня на весьма кругленькую сумму. Ладно, Бог ему судья. Не судите и несудимы будете.

Я подошел к своей сумке, достал воду и сделал несколько длинных глотков. Полегчало. Надо бы еще бандану достать, а то солнце так лысину и припекает.

– Минуту! – Ялтин вытащил из своей сумки два деревянных шара размерами с крупные мандарины и задумчиво всех оглядел. – Второй, Хан, возьмите.

– Это что? – подкинул в руке шарик Второй.

– АРИР.

– Ага, а я-то думаю, что-то давненько мы АРИРами не баловались, – весьма выразительно посмотрел на колдуна Второй.

– Асинхронно-резонансный импульсный разрядник на кристаллической основе, – попытался объяснить колдун.

– А если проще? – Первый взял у брата шар – посмотреть.

– Если проще, то это граната. Зона поражения – десять метров. Выжигает все живое.

Первый быстренько вложил шар в протянутую руку брата.

– Для активации необходимо приложить большой палец к этому квадрату, – продолжил Сергей Михайлович, указав на едва выделяющуюся по цвету пластинку, – до хруста вдавить ее…

– Большой палец? – спросил Первый. – Это – который самый большой?

– Большой палец руки.

– Левой, правой?

– Без разницы. Главное, давить не ногтем, а подушечкой, – очень спокойно ответил колдун. Вот это выдержка! Сразу видно, со слушателями Гимназии работать приходилось немало. – Заряд сработает через пять секунд после активации артефакта. У меня все.

– Руки в ноги и пошли, – поправив лямки рюкзака, скомандовал Григорий.

Я закинул сумку на плечо, подхватил винтовку и пошел рядом с колдуном, искоса поглядывая на его куртку.

– Вы хотите что-то спросить? – заметил мой интерес Ялтин, когда мы вышли на тракт.

– Это ведь у вас камни? – указал я на его пуговицы. – Просто первый раз колдуна встречаю, который дереву и кости камень предпочитает. Шары ясновидения не в счет…

– Это все от лени и закоснелости, – грустно улыбнулся Сергей Михайлович. – С живым материалом работать проще. Что его емкость ниже, мало кого волнует. Ключевое слово – проще.

– В курсе, – кивнул я.

– А знаете почему? – Колдун ничуть не удивился моей осведомленности в этом вопросе. – У живого материала энергетическая ячейка более мелкая. У камня она крупнее и в межъячеечное пространство утекает слишком много энергии. Магам и чародеям это не принципиально, а колдуны…

Я вновь кивнул, хотя разбираться в этом вопросе стал еще меньше, чем в начале разговора.

– Для колдунов величина энергетических потерь критична. Вот я и предложил заливать на один носитель сразу два независимых заклинания. Первое, автономное, подцепить на межъячеечное пространство, второе, обычное, на область, поддающуюся контролю. Стандартный артефакт никак не использует рассеявшуюся по камню энергию, а вот за счет двойной прошивки выход полезной мощности возрастает до семидесяти процентов.

– И это не чистая теория?

– Это практика, – как-то без радости улыбнулся Ялтин. – Но при наложении двойных чар на один носитель, чтобы избежать перехлеста полей, требуется настолько тонкая работа… В общем, большинство колдунов на это просто неспособно. А те, кто способен, учиться этому не хотят. Им и так хорошо.

Что ж, понятно, на кого он намекает. Интересно, Бергман не хочет или не может? Да, прав был Жан, когда говорил о шаблонах и оболванивании в Гимназии. Кто не вписывается в стандарт – того на улицу.

Нас обогнали четыре велосипедиста с объемными рюкзаками на задних багажниках. Спортивного вида ребята размеренно крутили педали велосипедов. Зачехленные ружья – а может быть и луки – болтались за спинами. Или охотники, или еще какой свободный люд. Хорошо им на колесах, не то что нам на своих двоих топать.

– Лед! – позвал Григорий. – Напалм!

Я догнал Конопатого, рядом с которым уже шли близнецы. Фу-у-у, жарко. Расстегну куртку, что ли, а то упрею так.

– Лед и Напалм – в авангарде, – приказал Гриша. – Проверяете дорогу. Если что – не кричите, все общение только через амулеты связи. Задача ясна?

– Да, – хором ответили мы. А чего неясного-то?

– Вы, – Григорий повернулся к близнецам, – замыкающие.

– Яволь, – козырнул Первый и удивленно указал рукой на молодой бархатник, возле которого возились два человека в противогазах. – Чего это они?

– Травники, почки, побеги срезают, – присмотревшись, объяснил ему Конопатый.

– Зачем?

– Лекарства делать.

– Пошли, что ли? – предложил я обернувшемуся посмотреть на бархатник Напалму.

– Пошли, – согласился он и расстегнул кожаную куртку, под которой оказалась черная футболка. – Наша служба и опасна, и трудна…

Он же весь в черной коже, бедолага. Как бы не отпарил себе чего жизненно-важного.

Окружающий пейзаж особым разнообразием похвастаться не мог. Поле, заросшее травой с явным синеватым отливом. Редкие точки ярко-голубых и бледно-оранжевых цветков. Невысокие кусты на обочине. Одинокие бархатники, чьи длинные тонкие ветви покачивались на ветру. Горьковато-кислый запах набухающих почек. Растрескавшийся асфальт дороги. Голубое небо. Желтовато-белый ослепительный шар солнца. Вот, собственно, и все.