Когда выбираешь не ты... (СИ) - Седа Непоседова
Когда по ощущениям я, наконец, была готова сесть за инструмент, я спряталась за тяжелую бежевую портьеру, из-за которой выступающие выходили на подиум, стала видимой и вышла к музыкантам.
— Добрый вечер! — мужчины разом развернулись ко мне и уставились, как на приведение.
— Я, кажется, вас напугала? Извините! — я нахально села за рояль, будто так и надо, и пробежалась по клавишам.
— Ого! У нас, кажется, хорошенькая замена нашлась? — контрабасист, грузный негр в элегантной тройке с галстуком-бабочкой, аккуратно прислонив инструмент к стене, подошел и, облокотившись на крышку рояля, стал меня бесцеремонно разглядывать. Подтянулись остальные.
— Можно уточнить, что мы сегодня играем? — я указала на листок, лежащий рядом с локтем струнного виртуоза. Он, молча, протянул мне программу вечера. Я пробежалась глазами и, отложив ее в сторонку, начала играть первое произведение.
— Тебя Ригби прислал? — ударник с седой головой, единственный белый, многозначительно переглянулся с коллегами. — Он не говорил, что у него такая хорошенькая ученица!
— Давайте попробуем вместе? Скоро соберется публика, — я, не отрываясь от игры, мило улыбнулась, направляя присутствующим волну эмпатии и расположения. Нервозность исчезла, и у присутствующих появилась уверенность, что проблем больше не будет.
— А ты не хочешь переодеться в платье, красотка? У тебя слишком пацанский вид. Хотелось бы, раз уж среди нас девушка, чтобы зрители это прочувствовали, — гитарист, молодой темнокожий парень с красивой ухоженной бородкой, тоже одетый в костюм с белой рубашкой и галстуком, кивнул на мой наряд. — У нас тут классический стиль, если ты заметила. Как тебя зовут? Ты забыла представиться.
— Тэя. А где тут переодеваются?
— В гримёрке, Тэя. Я Риз, это Уэстон — контрабас, Хукер — ударные, Дорф — гитара, Фримен — саксофон, еще раздолбай Ригби, который тебя прислал. Все мы — секстет классных ребят, сделавших таковыми себя сами. Если сразу не запомнила, не страшно. Пойдем, покажу, — провожать вызвался трубач, тоже негр, несколько полноватый, губастый, но очень обаятельный. — У тебя все в рюкзаке?
— Ну да… — я ответила не слишком уверенно, на что Риз только сверкнул белками выпученных глаз с рыхлыми валиками мешков под ними.
Я закрыла за собой дверь и задумалась: где-то в пространстве этого Мира существовала одежда, которую мне в свое время покупал Ли ЁнХэ для ужина в ресторане. С собой на Койе я ее не забирала. Я закрыла глаза и попыталась материализовать те вещи, что на мне тогда были, где бы они сейчас ни находились и в каком бы виде не пребывали. Ничего чужого, только то, что было моим по праву изначального приобретения!
Перед носом шмякнулся пакет с аккуратно сложенными в нем маленьким черным платьем, красивыми лодочками на шикарной шпильке и колготками.
— Благодарность тому, кто это все сохранил! — я быстро переоделась, запихав то, что было на мне, в этот же пакет для удобства экстренного возврата вещей при необходимости, и, глядя на себя в зеркало, озадаченно зависла: кажется, в прошлый раз у меня была шевелюра цвета разгорающегося пламени. Ну что же, вполне подходящая гамма и для сегодняшнего вечера, чтобы привлечь внимание Хаггера, который, больше, чем уверена, будет здесь. Об этом моя интуиция не просто нашептывала на ухо, а орала в него, как потерпевшая. Закрепив цвет буйствующей гривы заклинанием, я направилась в зал к музыкантам.
Увидев меня, мужчины дружно ахнули и галантно поклонились, выражая, таким образом, свое восхищение моим внешним видом.
— Просто шедевр! Сегодня ты точно будешь «гвоздем» программы!
— А, может, ты еще и споешь? — гитарист подошел ко мне вплотную, чтобы получше рассмотреть волосы.
— Спою. Можете оценить, — и я запела, аккомпанируя себе на рояле.
Дослушав, музыканты зааплодировали.
— Очень неплохо. Предлагаю здесь и здесь, — Фримен ткнул пальцем в программу. — Пусть поет. Думаю, будет выглядеть очень даже живенько! Тэя, тебе знакомы эти вещи? Сможешь?
— Вполне. Это же классика — блюз Ареты Франклин и «Над радугой» Сары Вон. Постараюсь не подвести.
— Все друзья мои, получасовая готовность. Уходим за кулисы, — Уэстон махнул рукой, приглашая покинуть сценический подиум.
Посетителей заметно прибавилось. Через полчаса зал был полон больше, чем на две трети. Глядя в щелку между тяжелыми портьерами, я обнаружила сидящего недалеко Хаггера. Мужчина действительно был похож на пончик: такой же пухлый, с круглым выпирающим брюшком, невысокого роста. Возраст, как мне показалось, где-то лет под пятьдесят. Лысый, с серьгой в ухе, в светлом костюме, на внешность он был не противным, даже в некоторой степени располагающим к себе обаяхой, если бы не его глаза и не знание того, что на самом деле эта «плюшка» из себя представляла. Вместе со смазливой девицей выше его на полголовы он сидел за столиком, находившимся прямо напортив рояля. Интересное совпадение.
Под приветственные аплодисменты мы вышли из-за кулис и начали выступление. Светотехник от души постарался, чтобы меня было видно с любого места за счет направленного света от двух мощных софитов. С самого начала своего появления я моментально притянула взгляды почти всех присутствовавших на тот момент в зале. Но меня это мало волновало. Важно было то, что господин Хаггер ни на секунду не спускал с меня глаз, видимо, уже во всю прикидывая, в какой момент можно будет, как выразился Джесс, «снять» меня на вечер. Убедившись, что мне точно удалось его зацепить, я расслабилась и стала получать удовольствие от своего выступления.
Все свое внимание я сосредоточила на работающих вместе со мной музыкантах. Пропевая очередную композицию, я не скрывала эмоций, откровенно кайфовала, настолько это было наполнено жизненной энергией, несмотря на максимальную лиричность мелодии, которая лилась и струилась, словно чистый горный поток, ласкающий и будоражащий своими переливами слух.
Для меня в этих, теперь уже узнаваемых, мелодиях было столько всего разного, чарующего, того, что словами просто невозможно было выразить — глубина и чувств, и эмоций! В какой-то момент в мое исполнение прорвалось накопившееся смятение, сменившееся грустью от невозможности оказаться среди любимых, все это мягко перетекло в расслабленное спокойствие смирения и слилось воедино в желании жить и наслаждаться завораживающим потоком ситуаций и событий. Джаз, такой великий и многогранный, в гармонии парадоксальных импровизаций помог найти именно мою грань и тональность, наполненную чуждыми мне до знакомства с этим Миром ритмами, мелодиями и красками. Я позволила себе парить, растворяться в музыке, слушать свое сердце, в котором джазовые биты поднимали вихри пульсаций и вибраций нервов, пробуждающих жажду жить, никогда не сдаваясь!
Не весь звучащий инструментал исполнялся с моим участием.
