ПВТ. Тамам Шуд (СИ) - Евгения Ульяничева
Волк прянул, Михаил шагнул ему навстречу и — бросил копье, и — закрыл глаза, когда Дымоволк начал валиться на него…
Готов был — но не к тому, что Всеоружие убережет его, обернув куполом-щитом.
…И лишь когда минуло, осыпалось с плеч, с груди, со спины еле видным пеплом — открыл глаза.
— Миша! Мишенька! — Лин вцепился в него, вытащил рывком из горящей кучи останков.
Михаил встряхнулся, прогоняя странное оцепенение. Будто вечность минула — а на деле, верно, и конь бы у реки не успел напиться.
— Ты убил его! Миша, ты же мог погибнуть, зачем…
Лин говорил и говорил, захлебываясь нервным многоречием, а вокруг уже стягивались люди Отражения. Оловянные стояли в первых рядах.
Михаил встретился глазами с Ланиусом.
— Ты убил его, — в голосе вожака Отбраковок было самое настоящее изумление. — В прямом бою. Один на один. Невероятно.
Михаил все не мог отдышаться, надышаться чистым, сладким воздухом. Короткая схватка будто все силы из него выпила. Он кивнул, вновь нашел глазами Лина, и сердцу сразу стало легче. Они все были здесь — оставшиеся Первые, их Мастер и его Лин.
Первые смотрели недоверчиво, Мастер — оценивающе и задумчиво. Лин же задыхался от тревоги и сиял от гордости.
— Ты самый лучший, — сказал шепотом. Покраснел отчаянно и прибавил. — Ты… крутой.
— Хо! Для этого обязательно нужно было убить чудовище?
Усмехнулся, растирая поясницу. Эфор с рыжим Гаером осматривали останки. Видели ли он Всеоружие, подумал Михаил, или за дымом и огнем ничего нельзя было разобрать?
Нила он не приметил. Иначе — непременно бы поблагодарил.
— Зачем ты так рисковал, Миша? — тихо говорил Лин, осторожно, легкими мазками, втирая мазь.
Кожу пекло, и кое-где пошли волдыри, словно он загорал на пожаре. От посещения лазарета Михаил отказался наотрез — были люди, куда более нуждающиеся во внимании лекарей. Лин сам принес все необходимое и теперь аккуратно обрабатывал Михаилу спину и плечи крепко пахнущей жижей. Первый был в полном смятении.
— Ты такой храбрый. Вы, люди, невероятные… Ведь это я должен защищать тебя. Я создан для этого. А не ты…
— Лин, — не выдержал Михаил. — Замолчи.
Обернулся, взял парня за локоть. Сурово сдвинул брови. Лин молчал, хлопал глазами. Миска с буроватой жижей-мазью в его руке подрагивала.
— Слушай внимательно, повторять не буду. — Заговорил Михаил. — Я Михаил Плотников. И я буду защищать тебя, Лин из рода Первых, пока живу и дышу. Потому что я так решил. Потому что я так хочу. Потому что ты этого стоишь. Все. Тему закрыли.
Отпустил мальчика, отвернулся. За спиной была — восхитительная, звенящая тишина.
Глава 39
Хом Ороми близился, как и было речено.
Только вот шел он не на слияние. Щупальца его обволакивали ловом, удерживали плененную добычу.
Волоха не мог разглядеть, что лежало в тенетах, но Гаер, прижав к лицу дальнозор, что-то шептал белыми губами.
— Что ни говно, так к нашему берегу, — разобрал Волоха.
Похоже, видение на радовало.
Хом Ороми разжал стрекала, будто думая освободить пленницу. Та же с места не двинулась. Осталась стоять, прикрытая паутом охотничьих щупов.
Таких тварей не видывал даже русый. Размеры ее превосходили размер составного квадрата, но что много хуже — из существа, как из подрезанного кошеля, листопадным золотом нисходили на Аркское поле локуста.
Великое, неистощимое множество.
Гаер зарычал, как от боли, выругался. С таким трудом они добились преимущества, перевеса, и теперь все полетело к Луту. Точнее сказать — к Нуму.
Существо, освободившись от ноши, медленно колыхнулось, повернулось, натягивая щупы Хома. Будто искало что-то. Добро, подумал русый, так кто кому тут поводырь? Ощутил взгляд. Огнезрачный. Выпрямился, свел лопатки.
Для этого ты, Лут, меня сберегал? Для этого вот?
— Справляйся на земле, рыжий, — отрывисто бросил Гаеру. — Я разберусь с тварью.
— Как, мать твою?!
— Я сделаю. Не дам ей расти.
Оставить существо, позволить ему расти и спуститься вниз было равносильно смертному приговору воинам. Оно, могущее увлечь своей силой целый Хом, едва ли помилосердстовало бы над случайными людьми.
Русый, не слушая возражений, единым духом пробежал Соль, перемахнул на веллер. С него скакнул на другой, у борта которого балериной у станка застыла Медяна.
Дыхание существа тревожило медные, с золотыми всполохами, кудри. Руслан стоял рядом, посматривал тревожно.
— Медяна!
Девушка повернулась и Волоха узнал Агон.
— Мне нужен Пылающий, — нетерпеливо выдохнул русый. — То, что ты взяла у него. Янтарь полудня. Когда я окликну тебя — выпустишь.
Агон взглянула на тварь, на Волоху.
— Хорошо, — сказала со спокойной улыбкой. — Я помогу. Интересно мне, как ты справишься, капитан.
***
Свежие силы локуста шли лавиной. Гаер был больше, чем в гневе, глубже, чем в ярости — истинные чувства его походили на отчаяние.
Выпь не откликался словам. Он стоял, сложив на груди руки, спокойно смотрел на исход воинов Отражения из лагеря.
— Я не буду сражаться, — повторил арматору.
— Да?! — Гаер ощерился так, что лопнула, закровила кожа на губах. — Напомнить, что я размажу твоего приятеля?!
— Лжа. Рокарий вымыл все человеческие устройства. Твоя угроза пуста. Бессильна. Как и ты.
Он смотрел прямо в глаза рыжему.
Не поможет, понял Гаер. Не Выпь перед ним стоял — Манучер.
Как с ним говорить? Чем грозить?
Арматор выругался шумно, вскочил в седло и позволил коню сорваться в галоп, и — вверх по сходням, на спину Соль.
***
Волоха отослал прочь команду, но от верного цыгана так просто не избавиться было.
— Что у тебя на уме, гаджо? — спросил, щурясь настороженно.
Чуял, как зверина — неладное затевалось.
— Возьму Еремию и пойду на таран, — коротко пояснил Волоха, избегая прямого взгляда.
Дмитрий неплохо его знал, мог и разгадать по жестам, по глазам.
— А! Дело! Всем квадратом навалимся, пробьем брюхо пузырю?! Да?
Волоха повернулся к старпому, положил руки на плечи. Поглядел внимательно, почти ласково. Обнял вдруг, заставив цыгана от неожиданности остолбенеть подле борта.
— Нет, — шепнул на ухо.
И толкнул.
Дятел не успел ничего сделать. Испугаться, впрочем, тоже — только кувыркнулся через голову, а приземлился уже на палубу Косатки. Не расшибся — выучка тела спасла, собрался в падении, что котяра. Волоха, хитрый засранец, просто скинул его. Спихнул, как балласт.
Еремия полыхнула арфой — хинной зеленкой — и свечой пошла вверх, все быстрее удаляясь от недвижного квадрата.
Цыган взревел яростно, рванулся, думая — успеть до веллера, нагнать — но на нем повисли Руслан,
