Ирина Сыромятникова - Житие мое

Ах, да, конечно! Это более рациональный повод. Я повеселел: значит, все затеяно не ради мести мне. Вот и славненько! Кстати, раз он очухался, то можно начинать допрос:

– Зачем ты тогда поперся к управлению?

– Сэм сказал, что ты в "надзор" за деньги стучишь.

Я не удержался и фыркнул – как же, за деньги! Стрясти что-то с этих жмотов просто не реально.

– А с Сэмом у тебя что?

– Да ничего!! – Четвертушка попытался вскочить, но явно не рассчитал сил и рухнул обратно, осовело хлопая глазами. – Он подлизывался, к друзьям своим зазывал. Я не сразу понял, что это за фрукты.

– Я ж тебе говорил, что от него Искусниками смердит, слушать надо умного человека!

На то, чтобы ругаться у Рона сил не было, мне даже показалось, что он снова отключился. Вокруг сразу стало тихо и скучно.

Неожиданно Четвертушка дернул меня за рукав:

– Можешь их убить?

– Ты что, меня под трибунал подвести хочешь? Пусть твой папка сам разбирается, когда их посадят.

Если мне память не изменяет, наказание за похищение людей в Ингернике очень суровое. Плюс создание банды, плюс хранение оружия – им хватит, если, конечно, в своем уме останутся.

– Извини.

Если Четвертушка извиняется, значит, он ОЧЕНЬ болен, а сердиться на увечного – грех.

– Проехали.

Команда быстрого реагирования появилась минут через десять, не в экипаже, а на приземистом полувоенном фургончике, отчаянно чихающем и воняющем спиртом. Старший метнулся ко мне:

– Сержант Квинто. Что происходит?

Я ткнул пальцев в дверь:

– Там шестеро и Шорох. Это – Рональд Рест, его похитили.

– Лекаря!

Бойцы в голубом сиянии защитных амулетов ворвались в двери склада. Естественно, Шороха там уже не было. Через пару минут подъехал запряженный битюгами фургон, карета целителей, вокруг начали устанавливать зачарованные светильники, из склада потянулась процессия с носилками. Седой главарь тоненько повизгивал.

– Здесь только пятеро, а где еще один? Вы на антресолях посмотрели?

– Ему потребуется контейнер поплотнее.

До моего сознания дошла тень удовлетворения – нежить не только развлекся, но еще и поужинал. Что он вообще за существо? Я никогда не думал, потусторонний феномен может вести себя осмысленно, и в книгах о таком не говорилось. В теории, нежити способны были реагировать на все только ситуационно, с возрастом количество используемых поведенческих схем увеличивалось, но анализировать их и что-то планировать твари все равно не могли, если бы не это, сражаться с ними было бы практически невозможно. Надо поподробнее изучить вопрос, раз мне с этим уникумом до конца дней общаться. Должна же быть от работы в НЗАМИПС какая-то польза!

Тут на меня накатила волна совершенно неожиданных образов – Шорох жаловался на свою жизнь. Оказалось, что из-за всех этих предосторожностей и конспирации, ему все труднее становится найти подходящих для контакта магов. Быстро распадающиеся жертвы его, видите ли, не устраивают – образ получается не четкий. Ему печально и одиноко, а я веду себя с ним нехорошо – пугаю и обзываюсь.

Тоже мне цаца! Ведь была бы возможность – сожрал бы и не поморщился, а я в его положение входить должен. Перебьется.

Обиделся. Ушел. Офигеть! Нежить с моралью и тонкой духовной организацией.

Слово, данное малявке-Сэму, я сдержал, правда, отправился Рон не домой, а в больницу. Ну, это мелочи, а суть в другом: совершенное мною действие оказалось прямо противоположенным задуманному, и избить Четвертушку в ближайшее время у меня не выйдет. Логически рассуждая, теперь моя жизнь должна была войти в пике…

Глава 39

До конца недели судьба себя не проявляла, словно нарочно давая мне увериться в безнаказанности, и я от души развлекался чтением редстонских газет. Какая волшебная трава способна нашептать такое? Было такое впечатление, что написанием статей занимаются все те же Искусники, потому что с реальностью безумные тексты имели не больше общего, чем философия сектантов. Осознавать глубину чужого идеотизма было приятно и полезно для повышения самооценки, а то я последнее время сомневаться в себе стал, словно и не черный.

Утром среды почти все таблоиды вышли с передовицами про "очередной провал НЗАМИПС", набранными аршинными буквами (в виду скудности содержания). У всех статей была одна общая черта – перед сдачей в набор их явно никто не перечитывал, иначе река вышла бы из берегов из-за количества утопившихся от невыносимого стыда, а уж откуда авторы черпали сведения – вообще загадка природы. "Ночной рейд, имеются жертвы. В больницы поступили десятки раненных". Даже чисто логически, скажите: откуда столько народу ночью на складах? Или вот перл: "команда НЗАМИПС встретила ожесточенное сопротивление, среди пострадавших – сын Ричарда Реста". Да если бы не я, он среди этих пострадавших и остался бы! Причем, заметьте: пришел, увидел, победил – практически без мордобоя (сам удивляюсь). Впрочем, задевать семейство Рестов журналисты опасались, а вот по теме "надзора" топтались с восторгом. На свет были вытащены все мыслимые и немыслимые претензии, начиная от цензуры массовых мероприятий и кончая грехами инквизиции (которая, к слову, белых-то как раз и не гоняла). И это только первый залп!

Я злорадно потирал руки в ожидании репрессий – у меня еще с прошлого раза осталась парочка вопросов к писакам. НЗАМИПС – это вам не одинокого частника пинать, конторой руководит черный маг, свирепый и ужасный, который людей если и не ест, то нет-нет да и надкусит. На мой взгляд, происходящее могло кончиться только массовым побоищем, а если Сатал кого-нибудь пропустит, я обработаю выживших особым ядовитым порошком. Для правого дела никаких запасов не жалко! Главное только, чтобы любимый учитель и меня до кучи не прибил.

Против всех ожиданий, второго залпа не последовало – центральные редстонские газеты охватил необъяснимый прилив здравомыслия (Четвертушка потом признался – его батя объявил редакторам, что не будет оплачивать юристов). Начиная с четверга, в статьях резко добавилось фактов и убавилось непонятных претензий, фразу про "неожиданный успех НЗАМИПС" можно списать на глупый юмор, а сентенцию про "свежую кровь, пришедшую со сменой регионального координатора" даже рассматривать как похвалу. "Городской курьер" выдал огромное, на целый разворот досье на "пострадавших", как оказалось, седоволосого главаря полиция Ингерники безуспешно разыскивала пятый год. Черный финансист Искусников специализировался на молодых наследниках крупных состояний. Предполагаемую жертву осторожно обрабатывали, приглашали погостить или просто похищали, после чего она в кратчайшие сроки становилась фанатичным сторонником учения. Долго ждать наследства сектанты были не расположены: богатые родственники неофита умирали в течение месяца, а все имущество, пригодное для превращения в наличные, стремительно распродавалось. Скорость имела значение – очень быстро грубые методы "обработки" давали о себе знать, Искусники исчезали с деньгами, а новообращенный отправлялся в дурдом, с неисцелимым расстройством психики.