Дмитрий Коростелев - Право на жизнь

Начальник стражи почтительно поклонился, вышел, прикрыв дверь. Базилевс выругался. Теперь никакого сна не будет. А Северьян до чего дошел, наглец! Врываться в тюремное подземелье, положить добрую половину дворцовой стражи. Мало того, Протокл мертв. Он конечно, был самовлюблен и тщеславен, но все-таки неплохо помогал. Как же его одолел убийца? Протокл не беспомощный юнец, только освоивший нюансы колдовства. Магией владел почти в совершенстве. Почти. Но чтобы остановить зарвавшегося убийцу — этого бы вполне хватило. Но не остановил. Значит у Северьяна в запасе был какой-то козырь. Идти на пролом, чтобы умереть от рук мага, дело неблагодарное. Но что, что могло остановить Протокла?

Владыка поднялся, подошел к окну. Темное небо сконфуженно хмурилось. Оно-то знало, каково сейчас ему. Белокамень неутолимо светился. Сейчас он требовал пополнения жизненной силы. Этим утром Базилевс продвинул смерч еще ближе, теперь русскому князю придется попотеть. Но за каждый такой трюк приходилось расплачиваться. И камень брал силу, брал жестоко и лицемерно, как некогда это делал Владыка. Мы с тобой одинаковые, — казалось говорил он. — Оба живем за счет других, без них мы лишь жалкие обломки, просто обыкновенные булыжники на берегу цивилизации. И Владыка понимал это. Но всякий раз ему становилось нехорошо от этой мысли. Хорошо древним, отошли в далекие края, и плевать им на мирскую суету, смотрят себе свысока, посмеиваются. Не им, Базилевсу разгребать всю эту дрянь, ставить отсталый мир на путь развития цивилизации. И на пути стоит лишь Русь. Ее надо стереть, стереть с лица земли. Там законченные варвары, Они уже не подвержены изменениям, не могут стелиться. Слишком прямолинейные, слишком гордые. А гордыню надо усмирять, а коли не получается, жечь каленым железом. Пусть знают и кнут и пряник. Пусть чуют силу новой веры и истинной цивилизации. Царьград станет царем мира!

Так, упоенный собственными грезами, он лег в мягкую, пушистую кровать, закрыл глаза. Белокамень подрагивал, пульсировал, как живой. Ничего, что приходится жертвовать жизненной силой, восполнится. Ради изничтожения Руси можно и не такое стерпеть. А терпеть Базилевс умел, ибо цивилизация призывала терпеть, и страдания, и унижения и насилие. Можно даже попытаться расслабиться и получить удовольствие.

Глава 51.

Тоннель закончился тупиком. Данила затравленно озирался, чувствуя, как теряет последние силы, выдержку. Северьян тоже растерялся, ощупывая стену.

— Подземный ход должен быть где-то здесь! — Крикнул в исступлении он. — Но тут ни единого выступа, ни одной щелочки.

— Знаешь почему их там нет? — Язвительно проговорил Данила. — Да потому что это стена! Сплошная монолитная стена! И нет здесь ни какого подземного хода!

Убийца кашлянул, снова занялся стеной.

— Дай мне шар свой. Темно, как в заднице у смока!

Данила сунул руку в котомку, протянул Северьяну светящийся розовый комочек. Тот без слов принял, хмыкнул. Данила слышал лишь шорох пальцев по шершавой поверхности стены.

Топот и гам нарастал. Северьян все еще лихорадочно щупал стену, когда позади в темноте замаячили огни факелов, рассеянные, дерганые они хаотично метались, в такт движения хозяев. Воинов было много, от их слаженного топота земля под ногами нервно сотрясалась. Данила сглотнул густую слюну, бросил затравленный взгляд на Северьяна.

— Что теперь? Бросаться им в ноги?

Северьян нервно отмахнулся.

— Делай что хочешь, только дай мне немного времени!

— Что хочу? — Рявкнул Данила. — Я ничего не хочу! А этих, с мечами, там много. И они не собираются брать нас живыми. Меня уж точно не собираются.

— Ну так и ты их, не бери живыми…

Сразу четверо выскочили на свет магического шара. Данила с ревом кинулся на них, сшибая с ног, сбивая спесь и уверенность. Клинок рубил на право и налево, и сразу трое упали, оставляя на стенах кровь и собственные внутренности. Последний было попятился, но когда в помощь кинулись еще пятеро воинов, бросился с уверенностью, занося над головой меч. За что и поплатился. Данила рубил с плеча, без изысков и заумных приемов. Пусть Северьян изгаляется, ему так положено. А Даниле и море по колено, раззудись плечо, размахнись рука…

И рука махала, а в разные стороны летели кровавые брызги, ошметки одежды и кольчужные кольца. Труп ложился на труп, вскоре ромеям, чтобы просто добраться до наглого русича, требовалось перелезать через трупы соратников. А пот уже застилал глаза, рубаха на груди была разорвана и на ребрах красовалась резаная рана. Такая же была и на плече, ромеи были неплохими драчунами, но для серьезного боя у них не хватало ярости. Данила уже валился с ног, когда напирающие вдруг отступили, а из глубины коридора послышался крик.

— Варвара можно не брать в плен! Начальник сказал, что его можно убить! Тащите дротики, арбалеты!

Данила судорожно вздохнул, крепче вцепляясь в меч. Все обернулось совсем не в его пользу. И если друга Северьяна попытаются взять живым, то ему, варвару, такой любезности не окажут. Оставалось лишь стоять и ждать, когда наконец стражам принесут арбалеты, и тогда уж ромеи двинутся уверенно и нагло, вмиг утыкают стрелами и болтами, как ежа.

— Есть! — Громко крикнул Северьян. Данила аж подскочил на месте от неожиданности. Внутри все похолодело, но не от страха. От сладковатой, победной радости.

— Скорее сюда, пока не закрылась! — Рявкнул убийца.

Данилу не надо было долго уговаривать. Он уже ощутил себя в роли дурного ежа, и теперь несся по тесному, подпертому трещащими деревянными сваями коридору, ощущая в спине холод брошенного дротика. Но ромеи не спешили следом, видно арбалеты все еще не принесли. С губ слетала пена, как у коня прямо. Из глотки рвался крик, вперемешку с хрипом, все-таки не стояли, загнанные, а бежали. А пока бегут, всегда есть шанс. Маленький розовый шар в руке Северьяна разгорался все ярче, освещая путь на несколько шагов вперед и стены вокруг. Данила пробегая, успел ужаснуться. Тоннель прорыт под землей, стен нет, под ногами глинистая каша, над головой почва, даже торчат обрубки корней. Видно там, наверху, растут деревья. Мысль пронзила неожиданная, волнующая. Если сверху деревья, то значит Царьград позади? Это ж сколько они пробежали?

Земля время от времени осыпалась на голову, подгнившие сваи подозрительно скрипели, с неимоверным трудом удерживая над головой путников пласты земли. Данила представил, что сваи рушатся, содрогнулся. Вот уж незадача, заживо быть погребенными в земле, причем в одном из подземных ходов. И не имея возможности выбраться, чувствовать, как твое тело медленно загнивает, разлагается, в ноздри заползают черви, жуки всякие…