Маргарет Уэйс - Драконы Пропавшей Звезды

— Я выпустила гнома, Тас, — обратилась к кендеру Золотая Луна. — Выходи, пожалуйста, из своего угла.

— Нам нужно спешить, — сказал рыцарь. Он бы с радостью оставил тут обоих — и кендера, и гнома. — У надзирателей смена кончается в два часа ночи.

— Сегодня ночью смена не явится на пост. Они проспят. Но вы правы, я слышу зов. Тас, сию же минуту выходи из угла.

— Пожалуйста, не заставляй меня это делать! — жалобно запричитал Тас. — Не заставляй меня возвращаться в Башню! Ты не знаешь, что они хотели сделать со мной! Даламар и Палин хотят убить меня!

— Не будь таким глупым, Тас. Палин никогда... — Тут выражение лица Золотой Луны смягчилось, она что-то вспомнила. — А, понимаю. Я забыла. Артефакт.

Тассельхоф с несчастным видом закивал:

— Я думал, он сломался. Палин бросался его деталями в драконидов, и они взрывались, и я решил, что насчет него уже можно не беспокоиться. — Издав душераздирающий вздох, он продолжал: — А когда я полез в карман, он снова оказался у меня. Все детали были в моем кармане. Я все время пытаюсь от него избавиться, а он опять ко мне возвращается. Даже сломанный, а возвращается. — Тас умоляюще взглянул на женщину. — Если я попаду в Башню, они найдут у меня детали и, конечно, починят устройство, и затем на меня наступит гигантская нога. А я не хочу умирать! Золотая Луна, я не хочу! Пожалуйста, не заставляй меня!

Герард готов был стукнуть Таса посильнее и бесчувственным вынести наружу. Но кендер выглядел настолько расстроенным, что Герард внезапно почувствовал к нему жалость. Золотая Луна вошла в камеру и присела рядом с Тассельхофом.

— Тас, — ласково обратилась она к кендеру и погладила непослушый хохолок, свесившийся ему на лоб, — я пока не могу обещать тебе, что наше путешествие окончится благополучно. Мне самой сейчас в это не верится. Но по миру течет нескончаемая река душ мертвецов, и я следую за ней. Они собираются в Найтлунде, и, поверь, не по своей воле. Они — всего лишь несчастные пленники, Тас. Чья-то злая воля поработила их. С ними Карамон, и Тика, и Речной Ветер, и моя дочь. Пожалуй, там все, кого мы любили. И я хочу понять, что с ними происходит и почему такое оказалось возможным. Ты сам сказал, что Даламар находится в Найтлунде. Я должна разыскать его, Тас. Обязательно разыскать и поговорить с ним. Возможно, он — причина всех несчастий.

Тассельхоф покачал головой.

— Это не так. То есть я думаю, что это не так. Даламар сам томится в неволе, я слышал, так он сказал Палину. — Кендер принялся нервно теребить ворот рубашки. — Тут что-то другое, Золотая Луна. Знаешь, со мной в Найтлунде кое-что произошло. Я еще никому не рассказывал об этом.

— Что случилось, Тас? — Золотая Луна серьезно и ласково посмотрела ему в глаза.

Веселость кендера куда-то испарилась. Плечи его поникли, лицо побледнело, и он задрожал от страха. Герард был изумлен. Он часто думал, что хорошая порция страха пошла бы кендерам на пользу, не мешало бы хорошенько проучить этих легкомысленных воришек. Дать им понять, что жизнь — это не только пикники около Усыпальницы Ушедших Героев, поддразнивание шерифов и игра в прятки с лавочниками. Жизнь — это трудное и серьезное дело, требующее ответственного отношения. Но теперь, увидев Таса по-настоящему напуганным, Герард с неловкостью отвел глаза. Ему показалось, что его чего-то лишили. Что было что-то отнято, и не только у него, но и у всего мира.

— Золотая Луна, — страшным шепотом произнес Тас, — я видел там, в лесу, самого себя.

— Как это самого себя?

— Я видел призрак самого себя! — Он вздрогнул. — И мне это не понравилось. Я раньше думал, что увидеть свой призрак — это очень весело, а оказалось. — совсем не весело. Я там был ужасно одиноким и все время чего-то искал. Или кого-то. Ты только не смейся, но раньше я считал, что после смерти обязательно встречусь где-нибудь с Флинтом, и мы будем так же проказить, я стану рассказывать ему разные истории. Но моему призраку было вовсе не до проказ. Я, то есть он был ужасно одинокий... и какой-то заблудившийся... и совсем несчастный. — Тас поднял глаза на Золотую Луну, и Герард заметил, как по немытой щеке кендера ползет слезинка. — Я не хочу быть таким мертвым, как они, Золотая Луна Потому и не хочу возвращаться.

— Как же ты не понимаешь, Тас? Именно поэтому ты и должен возвратиться. Не знаю, как тебе объяснить, но я не сомневаюсь в том, что то, что мы здесь видим, неправильно. Жизнь в этом мире задумана Богами как этап долгого путешествия. И наши души должны по завершении жизни перейти в иной план бытия, продолжая учиться и совершенствоваться. Не исключено, что мы могли бы немного задержаться здесь, ожидая кого-нибудь из своих близких, как, например, ждет меня Речной Ветер и как тебя где-то, наверное, ждет Флинт. Но никто из нас не может остаться здесь навсегда. И мы с тобой должны попытаться освободить этих несчастных пленников, эти души, запертые в нашем мире, подобно тому как ты был заперт в этой клетке. И единственный способ сделать это — отправиться в Найтлунд. Ключ к тайне спрятан там. — Она протянула руку Тассельхофу. — Ты пойдешь со мной?

— А ты не дашь им отправить меня обратно в прошлое? — осторожно уточнил Тас.

— Я обещаю, что решение будет зависеть только от тебя. Я не позволю им отослать тебя без твоего согласия.

— Тогда ладно. — Тас поднялся, отряхнул пыль с колен и осмотрел себя, проверяя, на месте ли его кошелечки. — Я покажу тебе, где находится Башня. Тем более у меня есть ужасно точный компас...

При этих словах Конундрум, оторвавшись от исследования результатов процесса плавления железа, углубился в описание не менее научных вещей, таких как компасы, бинокли и магниты, и изложение столь же глубоко научной теории его прадедушки о том, почему север располагается именно на севере, а не на юге. Следует заметить, что эта теория имеет некоторые слабые стороны и потому не является общепризнанной и по сей день.

Между кендером и гномом завязалась дискуссия, в которую Золотая Луна не стала вникать. Не мешкая она зашагала прочь, поднялась по ступеням, прошла мимо тюремщика, который, ничего не подозревая, продолжал спать, облокотившись о стол, и вышла из здания тюрьмы. Остальные последовали за ней.

Быстрым шагом они шли по улицам Соланта, по которым скользили сновидения и первые лучи рассвета. На востоке небо окрашивалось в розовые и жемчужные цвета. Гном был весел, как молодой дрозд, Тассельхоф непривычно грустен. Шаги их были беззвучны, и они тихо, словно привидения, миновали пустынные улицы. Никто не попался им навстречу — ни патруль, ни крестьяне, спешащие на рынок, ни пьянчужки, бредущие домой после затянувшегося кутежа. Ни один звук не достиг их ушей: ни лай собак, ни плач младенца.