Дженни Вурц - Страж штормов

— Господин?

Килмарк наконец пошевелился, звякнув цепями, повернул голову и распухшими губами пробормотал:

— Охраны нет.

— Святые огни! — фыркнул человек, который отодвинул камень. — Видать, они полные глупцы.

Килмарк молча ждал, пока его собеседник окажется в камере и достанет свечу и огниво. Скоро загорелся слабый свет, озарив лицо флейтиста, под музыку которого недавно танцевали пьяные пираты, празднуя сдачу крепости. За флейтистом появился и один из давешних танцоров — от него все еще разило вином, но теперь он больше не веселился и был вооружен до зубов. Достав из кармана ключ, он склонился над Килмарком и быстро отомкнул оковы.

Килмарк медленно перевернулся на спину; его лицо говорило о том, что он вынес недавно, красноречивей любых слов. Два самых смышленых капитана Скалистой Гавани озабоченно посмотрели на него, но с похвальным благоразумием не сунулись к своему королю с предложениями помощи. Даже при слабом свете свечи было ясно, что Килмарку здорово досталось: его ребра и плечи были покрыты кровавыми рубцами и синяками, да и спина выглядела не лучше. Сейчас к нему вообще не стоило прикасаться, и капитаны отвели душу в тихих ругательствах.

Килмарк поднял голову, гневно сверкнув глазами из-под испачканных кровью бровей.

— Есть вести из пролива?

Флейтист провел грязной пятерней по волосам.

— Девять людей погибли, двадцать четыре получили ожоги, а остальные валяются по кустам, квакая, как лягушки, потому что охрипли от воплей. Но уцелевшие ждут, когда на башне появится ваше знамя… Ребра у вас хоть целы? Корли говорит, он только выполнял ваш приказ, господин, но ребята уже держат пари, что вы вырвете ему ноги из задницы за такое усердие.

Килмарк хмыкнул, скривив разбитые губы в ухмылке.

— Я лучше оторву головы людям Кисберна, — бросил он резко. — Ну, пошли.

Он погасил свечу, и темнота скрыла гримасу боли, исказившую его лицо, когда капитаны стали помогать ему спуститься в подземный ход.

Под высокими сводчатыми потолками главного зала крепости Тьенз забулькал, раздувая жабры. Потом вдруг вскочил на ноги, издав пронзительный предупреждающий вопль, — и пошатнулся: в его горло воткнулся арбалетный болт. Он ударил в демона с такой силой, что того швырнуло назад, на ограждение огромного глобуса. Проломив спиной украшенные слоновой костью перекладины, Тьенз рухнул и покатился по ковру, а комната немедленно погрузилась в хаос.

— Нас предали! — крикнул лорд Шолл и нырнул за дубовый стул как раз в тот момент, когда гобелены на стенах скользнули вниз, открыв спрятанные за ними амбразуры.

Засвистело множество стрел; одна из первых пригвоздила главного королевского советника к дубовой панели. У ног лорда Шолла рухнул главный лорд-генерал, широко разинув рот не только от боли, но и от удивления: он увидел, как тело советника осело и съежилось, превратившись в бесформенную массу, в которой невозможно было узнать человеческую плоть. Но в следующий миг генерала ослепила яркая вспышка, и он умер, так и не найдя ответа на вопрос: уж не с демоном ли он имел дело все это время?

Эмиен в ужасе съежился за креслом Татагрес, глядя, как членов королевского совета пронзают вражеские стрелы. Сама колдунья вскочила и схватилась за свой золотой обруч, едва раздался крик Тьенза, — и теперь короля окружала сияющая магическая сфера. Едва прикоснувшись к ней, стрелы с треском исчезали, рассыпались снопами искр. Но остальные неумолимо находили свои жертвы, и вскоре из «победителей» в живых остались лишь Эмиен, Кисберн да Татагрес. Но колдунья не смела ослабить защиту: лучники продолжали стрельбу.

— Еще не все потеряно, — быстро бросила она Эмиену. — Помоги увести короля в безопасное место!

По лицу Татагрес метались блики света, отражаясь в ее аметистах. Эмиен, стоя чуть ли не в самом центре защитной сферы, вдыхал свежий запах озона и ощущал, как магическая энергия покалывает его кожу. Осознание близкой опасности наконец заставило его встряхнуться; он схватил Кисберна за руку и поднял короля с кресла.

— Идемте, ваше величество. — Татагрес указала на приемную. — Когда мы окажемся снаружи, я вызову демонов. Скорее!

Король, ошеломленный случившимся, позволил Эмиену повести себя вниз по ступенькам. Отраженные колдовством Татагрес стрелы исчезали или со звоном падали на пол; колдунья шла за своим оруженосцем и королем, продолжая творить заклинания. Атакующие стали метать копья, волшебная сфера потрескивала и гудела, жадно пожирая дерево и сталь. Татагрес, Эмиен и Кисберн пересекли зал и остановились возле двери: солдаты, дежурившие в приемной, наконец двинулись на помощь своему королю. Они построились, прикрывшись щитами, но в загроможденном роскошной тяжелой мебелью главном зале было трудно атаковать. Вынужденные пробираться между комодами и столами, воины рассыпались на маленькие группы, задевая мечами статуи, роняя тяжелые лампы. А невидимые лучники продолжали стрелять, уничтожая спешащих на выручку своему повелителю солдат.

Кисберн, вскрикнув, протянул руку к раненому офицеру, и Татагрес резко бросила Эмиену:

— Уводи короля! Здесь ему оставаться нельзя!

Ее фиалковые глаза взглянули на короля холодно и оценивающе, и Эмиен, прекрасно понимая, что она спасает Кисберна вовсе не из добрых побуждений, обхватил того за плечи и увлек за собой. Никогда еще сын рыбака не обращался столь бесцеремонно с особой королевской крови! Эмиен толкнул короля через порог и вышел следом, наступив на руку лежащего на полу раненого офицера. Спустя несколько мгновений Татагрес тоже шагнула прочь из зала, за пределы досягаемости стрел.

Но они тут же поняли, что попали в ловушку: тяжелые, окованные железом двери впереди были закрыты.

Эмиен крикнул через плечо, чтобы предупредить колдунью, и в тот же миг за аркой, отделяющей их от зала, полыхнуло красное зарево.

— Отойди! — крикнула Татагрес. — Живо!

Эмиен понял, что она хочет пробить двери, и метнулся в сторону, дернув короля за воротник. Сзади все ярче пылал багровый свет, а впереди массивная дверь трещала и оседала. Дерево и сталь превращались в пыль, но когда Татагрес двинулась к пробитой двери, по ее движениям было видно, насколько она устала.

Эмиен с радостью понял, что колдовство вымотало его хозяйку, — значит, ее могущество имеет свои пределы. Интересно, сколько сил должна потратить колдунья, прежде чем усталость заставит ее совершить роковую ошибку?

За дверями растянулся мертвый стражник, между его лопаток торчала рукоятка метательного ножа. При виде трупа Татагрес остановилась, поняв, что в крепости уже вовсю хозяйничают враги. Не тратя времени на этикет, она резко повернулась к королю: