Дарья Еремина - Дочь Императора. Том 1

Обхватив руками, я прижалась лбом к его груди. Какой же ты весь твердый.

Поцеловала соленую кожу, отталкивая руками.

— Неужели? — Засмеялся парень. Я закрыла глаза, понимая, что веду себя совсем не как презирающая его женщина. — Успокойся.

Откинувшись на постель, Ройс потянул к себе. Закинув на него ногу, я гладила грудь и живот.

— Риан. — Коротко сказал полукровка, накрывая ладонь своей. Я уткнулась носом в подмышку. Точно. Эта женщина… Он уже поимел ее сегодня. И наверняка повторит завтра. И меня уже здесь не будет. Даже не интересно, скручивало ли ее из-за полукровки так, как меня сегодня… Это его жизнь. Пусть живет, как знает.

— Инфор спит? — Спросила я, снова чувствуя волнение от его запаха и близости.

— Нет.

— Он знает? — Прошептала я, поднимая голову.

Он не ответил, прижимая голову обратно к себе.

— Ройс…

— Для тебя есть разница?

Я промолчала. На самом деле — нет. Он мне, даже, не друг… Я подтянулась, целуя его шею, касаясь губами груди. Взяв за плечи, Ройс отодвинул меня. Облизал губы, оборачиваясь к окну. Что?

— Если ты будешь продолжать вести себя так, я не смогу отпустить тебя.

Я сглотнула, чтобы не произнести: «Не отпускай». Это уже было бредом. Даже я понимала, что это не я. Обернувшись, парень отодвинул меня, поднимаясь.

— Не уходи.

Он отошел к окну, облокотился о подоконник. Развернувшись, сел на него, подбирая коленку к груди. Я поежилась, представляя как там холодно сидеть.

— Могу я попросить о том же?

Прижав к себе край одеяла, я легла на спину. Сейчас вспомню… Сейчас… Не гнушающийся ничем для воплощения своих прихотей невоспитанный и беспринципный монстр. Приблизительно так звучало мое резюме о полукровке. Зажмурившись, я глубоко вздохнула. Именно так все и было.

Не можешь. Наступит утро, и ты проявишься во всей красе. Скажешь или сделаешь что-то, что снова перечеркнет все хорошее, что можно к тебе испытывать. А желание будет лишь мучить меня, потому что полюбить «маленькое чудовище» отца я не смогу никогда. А без любви даже эта ночь выедает меня словно хищник внутренности только что убитого зверя. Каждое мгновение с тобой заставляет мечтать о том, чтобы оно затянулось навечно. Каждый миг — словно стакан воды в пустыне, до которого ты не можешь дотянуться сантиметра. И даже то, что ты стал пугающе осторожен со мной, говорит лишь о том, что для тебя я лишь средство. А цель где-то на той карте, что была за твоей спиной, когда я зашла в комнату. С кем и о чем ты говорил, пока Инфор «разбирался» с непрошенными гостями?

Не можешь!

— Я разбужу, когда цинн будет здесь. — Кивнул полукровка то ли на мое молчание, то ли на мои мысли.

Я наблюдала, как он начинает одеваться.

— Когда ты был собой? Шкодящий парень на дирижабле в Озерный край? Неизвестно чем сдерживаемый убийца в Ухенере? Насильник в Перелесье? Влюбленный в свою жертву интриган? Больше всего смущают чувства Ройса к Ройси и ее племени…

— Ты меня задеть пытаешься? — Поднял он голову.

— Хочу понять тебя. С самого первого дня.

— Я ни разу не солгал тебе. Я — это я. И убийца, и насильник, и влюбленный… в кого? В мамонтов, да. Они достойны любви, в отличие от людей. А тебе эта язвительность не идет. Спасибо, что напомнила мне о том кто мы друг другу. Спокойной ночи.

— Не уходи.

— Да, что с тобой? — Полукровка обошел кровать, садясь рядом. Взял мой подбородок в ладонь. — Я же вижу тебя от и до. Все что ты думаешь и чувствуешь каждый момент.

Я дотронулась до ладони. Подняла, целуя пальцы. Он нахмурился, выдыхая с шумом. Наклонился ближе.

— Ты знаешь, зачем была нужна мне. Не прошло и пяти дней с нашего знакомства, я уже перестроил все продуманные планы. Когда мы нашли Горана, после Умена… — Впервые его голос сорвался. Он выдохнул. Я же вдохнула. — Когда в очередной раз ты заставила недоумевать, как презирающий меня человек может так просто все прощать и рисковать ради меня, ты снова простила… я не мог тебя отпустить. Я сделал, что сделал и все, кто знает об этом — правы. При ланитах со мной бы не церемонились. А ты снова защищала, несмотря ни на что. Ты ломаешь все, что я выстраивал. Злость и ненависть, лелеемые с детства, кажутся таким глупым, когда ты раз за разом прощаешь… Тогда, у Горана, я думал лишь о том, чтобы стать для тебя такой же необходимостью, какой ты стала для меня. Сотни раз потом я одергивал себя, усмехаясь. Но продолжал думать о тебе, наблюдать, ждать. До прошедшей недели. Когда же снова оказался рядом, успокоился. Ты не сможешь думать о нем всю жизнь. Я хотел просто быть рядом. Благо, впереди у меня век мамонта… Тебя же начало ломать. Я не предполагал. Не мог знать… Что я могу сделать сейчас, кроме как слушать тебя? Твоя боль — это моя боль. Ты себе даже не представляешь…

Я закрыла глаза, отворачивая лицо.

— И что сейчас происходит? Тебе некуда деваться — это понятно. Но я вижу совершенно не Дайан, из-за безвыходности позволившую удовлетворить себя.

— Я не хочу оставаться одна. Просто, не уходи.

Глубоко вздохнув, Ройс выпрямился. Перебравшись через меня, проскользнул под одеяло и обнял сзади. Зарылся лицом в волосы на затылке, прижимая к себе. Это мне следовало задаваться вопросом: «что с тобой?» Но ответ был слишком очевиден, и я закрыла глаза, успокаиваясь.

Это как тоненькая линия горизонта, практически невидимая. Вверху — небо: все возвышенное, радостное, светлое, что может испытывать душа. Внизу — земля: боль, слезы, злость и ненависть. Кто-то идет ровно по горизонту, гнушаясь радостно прыгать в небо, ловя пальцами листву, но и не опускаясь в глубины переживаний. А кто-то взлетает как птица на крыльях счастья, но и боль способна убить такого человека. Чем выше ты можешь подняться в радости, тем глубже разверзается пропасть возможных страданий. И поступки твои сродни колебаниям эмоций. И Петир шел по горизонту… А Ройс умел летать. Не надо было ждать признаний, чтобы видеть и ощущать его любовь.

Взяв его руку, я прижала к груди и закрыла глаза. Возможно, когда-нибудь я смогу тебе ответить. Но не сейчас.