Глен Кук - Смертельная ртутная ложь. Жалкие свинцовые божки

— Гаррет!

— Да не сплю я, не сплю!

— Прими к сведению, что у богов между собой особые отношения. О чем, кстати сказать, не подозревают и многие жрецы.

— Знаешь, Мэгги, послушать большинство жрецов, так боги, которым они поклоняются, единственные на свете.

— Большинство, но не все: некоторые, сравнительно молодые культы ничего подобного не провозглашают. Но вернемся к нашим делам. Боги подчиняются правилам и традициям. Не то чтобы это возбранялось, однако традиция не знает случаев, когда два пантеона сражались бы за место на улице Богов.

— Не желаете ронять себя в глазах верующих?

— Естественно. В подобных ситуациях обычно происходит некое состязание, судьей в котором выступают божества из более удачливых пантеонов. Победитель получает все.

— Ага, — глубокомысленно, многозначительно протянул я.

— Чтобы избежать возможных подлогов, условия состязаний всегда разные.

— Неужели боги способны на подлог?

Мэгги одарила меня пленительной улыбкой.

— Конечно, нет.

— Значит, состязание… В чем оно заключается и какова моя роль?

— Храм, из-за которого возникли разногласия, опечатан. В него не проникнуть ни шайирам, ни нам. Но где-то есть ключ. Тот, кто найдет его и узнает, сможет завладеть храмом.

— Да? — Я продемонстрировал Мэгги свою приподнятую бровь, но на нее это не произвело ни малейшего впечатления.

— Ключ самый обычный, но невидимый для бессмертных. Замок, к которому он подходит, нельзя взломать. Скорее всего Совет — ну судьи — ожидает, что мы обратимся за помощью к верующим. Однако нигде не сказано, что соперники не могут воспользоваться услугами профессионала. Мы заинтересовались тобой, а шайиры, видимо, узнали о нашем интересе и попытались заманить тебя в ловушку.

— Понятно, — проговорил я, сомневаясь в глубине души, так ли это на самом деле. — Выходит, я должен найти ключ, открыть дверь и впустить вас в храм до того, как там объявятся шайиры?

— Совершенно верно.

— Любопытно.

Может, меня все-таки пытаются одурачить? Очередная насмешка судьбы… Сколько уже раз я попадал в дурацкое положение благодаря своей доверчивости и изощренности всякого рода мошенников!

Ничего не попишешь, человек моей профессии должен доверять клиентам.

Глаза Мэгги сверкнули. Еще немного — и она, пожалуй, прожжет меня взглядом насквозь.

— Если не возражаешь, я подумаю. Предложение заманчивое, но уж больно необычное. — Я выкручивался как мог, прекрасно сознавая, что коротким и решительным отказом тут не отделаться.

— Время поджимает, Гаррет. Его у нас в обрез. Максимум четыре дня.

— А что произойдет, если ни вы, ни шайиры так и не найдете ключа?

— Сейчас в Танфере один Антитибет, а тогда их будет не перечесть. У беженцев с юга полным-полно своих богов.

— Значит, внакладе останутся и те, и другие?

— Да. Так уже бывало.

— Ладно. Давай обсудим финансовые условия.

Лицо Мэгги стало суровым. Обычная история — богатые клиенты не любят расставаться с деньгами.

— Чтобы есть, пить и содержать слуг, нужны деньги. Поэтому можешь даже не предлагать того, что сулят своим помощникам боги в мифах и легендах. Ночью со Звездочкой сыт не будешь, прогулкой по волшебному холму жажды не утолишь.

10

— Гаррет, я парила над полями брани, и мне известно, где спрятаны сокровища тех, кто пал в этих битвах.

— Замечательно. Может, расскажешь поподробнее о кладах в окрестностях Танфера? Меня бы вполне устроил такой, за которым не пришлось бы далеко тащиться, пускай даже он будет не слишком богатым.

Богиня позеленела сильнее прежнего.

— Ладно, — процедила она, коротко кивнув. — Мы с тобой стоим друг друга, но должны один другому доверять, поскольку на все прочее попросту нет времени. — Она пересекла комнату, превратившись по дороге из грозной Магодор в симпатяшку Мэгги. Во мне вновь взыграли инстинкты. — Смотри, Гаррет.

Она указала на ручное зеркальце, стоявшее на полке над камином. В зеркальце не было ничего таинственного, гномы изготавливают такие сотнями, если не тысячами. Мэгги повела над зеркальцем рукой, словно полируя металлическую поверхность. У нее под ладонью образовался вдруг клуб тумана. Когда он растаял, обнаружилось, что в зеркальце отражается не-здесь и не-сейчас.

Моему взгляду предстала лесистая местность. Какие-то люди куда-то скакали, припав к гривам взмыленных лошадей. Им вдогонку летели стрелы. Один из всадников упал, остальные внезапно оказались в чаще, настолько густой, что скакать дальше не было возможности. Тогда они спешились и побежали следом за проводником, который вскоре вывел их на едва приметную тропу.

— Амис Третий, спасается от своего брата Алиса, который поднял мятеж, — сообщила Магодор. — Мы отвернулись от него, ибо он перестал приносить нам жертвы. А в те времена наше благоволение кое-что значило. Видишь? Они везли с собой сокровища, которые спрятали в барсучьей норе. К твоему сведению, клад и поныне там. — Она вновь повела рукой. Картинка изменилась, и я получил сносное представление о том, где следует искать.

В зеркальце вновь возникли беглецы. Стараниями проводника они угодили в засаду. Преследователи, судя по всему, щадить никого не собирались.

— Если не ошибаюсь, ныне это место в городской черте? 

— Да.

— Замечательно. Если клад никуда не делся, с меня вполне достаточно.

— Я бы не стала предлагать тебе то, чего более не существует. Да, кстати. Смотри. — Богиня сняла с талии шнур, который я до тех пор не замечал. В шнуре было около четырех футов. Мэгги взяла шнур в левую руку, обернула вокруг ладони, пропустила свободный конец между большим и указательным пальцами, затем провела вдоль шнура правой рукой. Тот мгновенно сделался прямым и твердым, как стрела.

— Забавно, — заметил я. Мэгги ткнула шнуром, словно мечом, мне в грудь. 

— Ой!

— Если бы я чуть прищипнула конец, этот шнур пронзил бы тебя насквозь.

— Ого!

Мэгги вновь замахнулась шнуром. Удар пришелся точно по левому локтю.

— Ай! — воскликнул я. — О великий и могучий грибовидный грязежрун! Больно же!

— Боль — лучший способ вразумлять нерадивых учеников. Гляди. — Мэгги снова провела пальцами вдоль шнура, который тут же обмяк. Мне бросилось в глаза, что моя новая подружка — левша. Признаться, меня это не удивило. Большинство художников и чародеев, с которыми я сталкивался, были левшами, как, впрочем, и почти все наиболее известные злодеи. А по-настоящему тупые плохиши, те, которые лезут в дымовую трубу, не убедившись предварительно, что огонь в камине не горит, все почему-то правши. С другой стороны, я не левша, из чего следует, что можно быть правшой и отличаться умом и сообразительностью.