Екатерина Белецкая - Настоящие

— Кто о чём, а Клео о базах, — съязвил Нарелин. — Погляди лучше, какая природа! Лес какой, море! А он всё туда же!

Восемь часов пролетели как одна минута.

Сначала для прибывших оборудовали временный лагерь. Оказывается, катер нёс достаточное количество «зародышей» мини-домов — это, кстати, объяснило Нарелину, каким образом Встречающие с такой лёгкостью создали в своё время лагерь в долине на Теокт-Эорне. Весёлая расцветка помещений и стен домиков в этот раз показалась эльфу весьма уместной. Людей разместили и только после этого рискнули разбудить.

Проснувшись, вся компания бывших студентов дружно решила, что теперь-то они уж точно на том свете. Разубеждать пришлось долго. И убеждать заново, рассказывать, показывать. Нарелин демонстрировал ребятам бескрайние звёздные поля, Сеть, панорамы других миров; под конец огорошил тем, что теперь все они, бывшие осуждённые, — полноправные посредники между их миром и большой вселенной.

— Здесь будет ваша база, — рассказывал он, — вам помогут всё устроить. Заберёте кого захотите сюда — родных, друзей. Сами решите, словом. Только имейте в виду, что для всех остальных вы мёртвы, мы оставили в камерах копии ваших тел, так что мой вам совет — первым делом наведайтесь к родственникам, сообщите, что вы живы, а то ведь они с ума сойдут. Будете здесь жить и работать тоже, не надейтесь, не в рай попали. А сейчас извините, ребята, — закончил Нарелин, — внепланетникам тоже иногда нужно спать, потому что вы остаётесь, а нам бежать дальше, и, если мы не выспимся, помрём.

Возразить никто не посмел. Нарелин раскланялся, церемонно взял Клео под руку, и они синхронно шагнули с нагретого солнцем прибрежного песка на ровный пол катера.

— Этому острову суждено впоследствии стать центром здешнего мира, — объяснял позже Радалу и Каину Лин. — Максимум через неделю тут будут Официальные службы, Сэфес этой части зоны, которые сейчас свободны, транспортники. И многие другие, о ком вы пока и не слышали. Божий дар — мир попал в Маджента на стадии, когда возможна внутренняя корректировка. Его, конечно, тут же зонируют, остановятся войны, будут потихоньку исчезать эпидемии, сотрутся границы государств. Может, для кого-то это не подойдёт, а по мне — так сказочное везение.

Каин и Радал молчали. «Странно, — думал Каин. — Неужели вот эта жалкая горстка пусть даже очень хороших людей способна дать целому миру такой шанс?»

— Способна, — подтвердил Пятый. Он снова сидел на краю медблока и курил сигарету. Выглядел он утомлённым, но при этом — удивительно спокойным. — Ещё как способна. Вы ещё не представляете, на что способны вы сами. Увидите. Хорошо, что в этот раз так получилось. Люди, которых мы твоей милостью спасли, Радал, уникальны. Мало того что их возможности примерно равны нашим, но их при этом ещё и много. А такие случаи очень редки. Так что нет худа без добра.

Лин лежал на спине в другом медблоке, положив руки под голову.

— Остался последний рывок, — констатировал он. — Вернее, два рывка, не считая. всяких мелочей. Всё, народ. На сегодня точно всё.

— Осталось самое сложное, — вдруг сказал Радал. Последнее время и он, и Каин стали молчаливы, работу, если таковая для них находилась, выполняли быстро и не задавая вопросов. — Так?

— Да, — кивнул Пятый. — Именно так. Ты, как мне кажется, уже начал что-то понимать.

— Мне тоже так кажется, — кивнул Радал. — Но теперь я ни в чём не уверен.

— Это хороший признак, — похвалил Пятый. — Абсолютная уверенность в чём-то — признак незрелого ума. К тебе это больше не относится.

4

Место и время

То, что мы с вами видим как клочья сизой пыли, есть не что иное как проявление разрушения и деградации, и наша главная задача заключается в том, чтобы остановить любым способом энтропию Пространства. Контролировать этот процесс в наших силах.

— Объясни мне, вот это всё, — Лин ткнул в схему пальцем, — как вообще получилось? Это не Контроль. Вообще не Контроль! Это даже не эмпаты!

Радал молчал. В сильно поредевшей схеме всего-то осталось два серых участка. Остальные исчезли. Каин смотрел в пол, словно был в чём-то виноват.

Во время сна они потихоньку от Сэфес выбрались в Осенний Лес — захотелось побыть вдвоём. Сидели на крыльце, молчали. По почти пустому дому гулял вольный осенний ветер, запах тления исчез, остался лишь тонкий, едва различимый аромат терпкой, прогретой солнцем пыли. Время поворачивало вспять, за последние сутки Радал и Каин стали ощущать в себе что-то настолько новое, что и определить пока не могли — зачем, почему, что оно такое, для чего? Словно с каждой возвращённой жизнью к ним самим стали возвращаться души.

Сэфес их почти не трогали. По большей части молчали.

Вот только сейчас.

— Радал, я очень надеюсь, что ты сумеешь понять, — осторожно начал Пятый. Радал тут же горестно вздохнул, «сумеешь понять» становилось для него чем-то вроде проклятия. — Впредь запомни. Любое действие, связанное с изменением внешних и внутренних структур подконтрольных и неподконтрольных миров, называется словом «воздействие». То, что эти трое погибли, не являясь частью систем Контроля, и, значит, не имели возможности «первого хода», дающего тебе право на ответное воздействие, не просто плохо. Этот момент будет идти за тобой долгие годы. Возможно, что и до смерти.

— Но они же там были, — возразил Радал. — Они были в Сети! Иначе как бы я…

— Не всё Контроль, что в Сети, — мрачно ответил Пятый. — Они ничего не меняли, ничего не трогали. Они просто молились, Радал. В лесу. А рядом стоял монастырь, из которого они вышли в лес.

При последних словах раскрылась спрятанная от посторонних глаз ниша-постель, в которой уже несколько часов спали Клео с Нарелином. Эльф протёр глаза и потряс головой, отгоняя сон. Вставать ужасно не хотелось.

— Ой как плохо-то, — тихо проговорил он. — Погибнуть во время молитвы. Хуже не придумаешь, наверное. Вот же тебя угораздило, Радал.

Он потянул на себя одеяло и, насупившись, смотрел на мальчишек. Зверик утешающе потёрся о его щёку.

— Они даже не успели испугаться, — отозвался Лин. — И понять ничего не успели. Хуже нет, Ради, убить невинного, а потом осознать, что ты наделал.

Пятый промолчал. От этого Бог миловал. Пока. И что самое страшное (в этом он не признавался даже Лину), можно ошибиться. Будь ты трижды Сэфес — ты не застрахован от ошибки. Никто не застрахован. Никогда.