Владимир Васильев - Ведьмак из Большого Киева

Жор — половинчик, повар.

Банник, Лазука, Ас — шофера-люди.

Тип-Топыч — шофер-орк.

Зеппелин — полувирг - загонщик.

Олесь Вольво — вирг, специалист по диким грузовикам.

Иней — девушка-человек, секретарша Вольво. Валентин и Сергей — полуэльфы-техники-загонщики, группа Вольво.

Михай — полуорк-полувирг, чрезвычайно редкое сочетание, и Саграда — орк-метис, оба — загонщики второй волны.

Гонза Аранзабал — гоблин-техник.

Пард Замариппа — человек-техник.

Халькдафф Ивилл Эндевор — эльф, техник-одиночка, отлученный коллегией техников Киева.

2. Выражения

«Как с плохой наукой машина» — сравнение, когда хотят сказать, что с чем-нибудь непорядок.

«Живой» — обычное обращение к представителю любой расы. Нейтрально.

«По-живому» — означает «по-хорошему», «по-доброму». «Шади» — презрительное название людей (орч.)

«Ахташ» — обычное название людей, не обидн. (орч.) «Шахнуш тодд» — вислые уши, расхожее ругательство (гобл.)

«Хуммм!» — выражение общего восторга.

3. Комментарии к высказываниям гномов

(Консультант по гномьим языкам — Татьяна Веремеенко).

— Also! Beweg dich, mach Platz! Guck nur mal, wie man sich da breitgemacht hat!

— Давай, давай, потеснись! Расселись, понимаешь…

— Pass auf, Kerl, wir beginnen! Reg die Pfoten!

— Начинаем, братец… Шевели лапами.

«Drossle den Motor ab!»

«Заглуши двигатель!»

— Durch’s Fenster! Durch’s Fenster, Roel! So schlage doch es zum Teufel ein!

— В окно! В окно, Роел! Да вышибай ты его ко всем чертям!

«Buskermolen poliert die Fresse».

«Бюскермолен даст по морде».

— Ich tue alles, Chef. Falle im Kampf.

— Я все сделаю, шеф. Костьми лягу.

— Jawohl, Chef. Ich habe verstanden!

— Хорошо, шеф. Я понял.

Verzeih uns, Leben!

Прости, жизнь!

— Bis bald also, Tangaren!

— До встречи, тангары.

— Hilf uns, Vater-Tangar!

— Помоги нам, отец-тангар…

— Trockne dich, Meer, Himmelsfeuer aus! Trockne aus, Himmelsfeuer, alle Meere in der Welt! Die üblichen Lebendigen brauchen nicht so viel Wasser zugleich! Ich hasse Wasser!!!

— Высуши тебя, море, небесный огонь! Высуши, небесный огонь, все моря на свете! Нормальным живым ни к чему столько воды сразу! Ненавижу воду!!!

— Hmmm! Vorsicht! Sahte, Kerl! Es ist Buskermolen hier, aber kein Sandbeutel doch!

— Xexx! Полегче, полегче, приятель! Здесь Бюскермолен, а не мешок с песком все-таки…

Ведьмак из Большого Киева

Потом говорили, что он вошел на территорию с юга, через Одинцовский шлюз. Высокий, сухощавый и совершенно лысый человек с пластиковым шмотником за плечами и притороченным к боку помповым ружьем. Одет он был в истертые джинсы, черную кожаную куртку и грубые гномьи ботинки на подошве-танкетке. В одежде преобладали блеклые тона, даже шмотник был не яркий, как обычно, а переходного цвета от хаки к коричневому, и вдобавок от долгого употребления шмотник покрылся неравномерными размытыми пятнами, похожими на камуфляжные. На лишенной волос голове пришлого — не выбритой, а изначально голой и гладкой, словно плафон осветительной лампы, цвела причудливая татуировка: приземистый карьерный экскаватор тянул чудовищный ковш через весь затылок почти к левому уху, где присел над небольшим техническим пультом живой не то человек, не то эльф — не разобрать. Под распахнутой на груди курткой виднелся на плетенке из тоненьких цветных проводков ведьмачий медальон-датчик.

В другое время его попытались бы вежливо выставить: кто любит ведьмаков? Никто. Ни в Большом Киеве, ни в Большой Москве. Ни вирги их не любят, ни гномы, ни хольфинги. Не говоря уж об эльфах. Даже люди не любят — а ведьмаки ведь обычно всегда из людей. Истребители странного сами неизбежно становятся странными, а странности никому не нравятся.

Территория ЗАТО Снеженск-4, потерянная где-то на узкой границе между двумя гигантскими мегаполисами, представляла собой отдельный район, не приросший ни к Киеву, ни к Москве. Обнесенный высоченным периметром, преодолевать который живые если когда и умели, то теперь разучились совершенно. Официальными пропускными пунктами пользоваться перестали тоже в незапамятные времена — даже самые старые эльфы территории не помнили времен, когда хитроумная машинерия шлюзов соглашалась выпустить обитателей Снеженска-4 и впустить их обратно. Посторонних, понятно, машинерия никогда не впускала, за исключением ученых да техников, знакомых с нужными формулами.

И еще — ведьмаков. Истребителей чудовищ.

В принципе любую дикую машину можно было назвать чудовищем. Ибо все дикое живому опасно. Но иногда в городских кварталах возникали особые машины — машины-убийцы. Машины, жадные до живой плоти. Автомобили со смятыми бамперами, поджидающие неосторожных прохожих на обочине. Неповоротливые, но исполненные неживой хитрости строительные агрегаты с омытыми кровью ковшами и траками. Их невозможно было приручить — пасовали даже магистры с киевской Выставки и московской Академии. Бывало, эта нечисть опустошала целые районы.

И главное — чудовищ становилось все больше.

О ведьмаках было известно до смешного мало. Говорят, что они выходили с точно такой же ЗАТО-территории не то на востоке, не то на юго-востоке, называющейся Арзамас-16. Туда вообще ни один посторонний проникнуть не мог, будь он сто раз ученый или даже Техник Всего Мира. Выходили и отправлялись бродить по свету, за плату избавляя живых от машинной напасти. Мрачными и неразговорчивыми, корыстными и жестокими — такими знали их живые Большого Киева и Большой Москвы. Но когда приходит Зло — приходится терпеть Странность. Некоторое время.

Неприятности Снеженска-4 начались лет семьдесят — восемьдесят назад. Один за другим перестали действовать подземные транспортные потоки, и подпитка территориальных складов прервалась. Голод не настал, но теперь приходилось считать каждую банку тушенки, которые раньше валялись где попало, вплоть до самых захудалых лавчонок. Собственных ресурсов территории перестало хватать. Техник Снеженска-4, седой эльф Сейдхе, обратился к правительству Большого Киева, но те развели руками: а как, собственно, помочь? Перебрасывать припасы через периметр? Да киевлян просто не подпустит к контрольной полосе охранная техника. Большая Москва ответила точно так же, правда, еще намекнула на то, что Снеженск-4 вряд ли сумеет предложить взамен что-либо ценное. Территория жила впроголодь и вскудь целых шестьдесят лет, пока проходящий мимо Одинцовского шлюза московский бродяга не подозвал к себе пятилетнего ребенка-человека, что играл у пропускного пункта.

Ребенок беспрепятственно прошел за пределы территории, был ласково поглажен по голове странником, награжден шоколадкой «Рот Фронта» и так же беспрепятственно вернулся; а бродяга пошел себе дальше на юг, к границе Большого Киева.